Если бы…

– Вера, может, встретимся на следующей неделе?– хватит ходить вокруг да около, надо брать быка за рога и переходить к решительным действиям, а то он так весь вечер будет, как дурак следить за ней и бегать, что бы успеть перехватить.

Она как-то непонятно посмотрела на него.

– Вряд ли у меня получится,– сказала она, слегка пожав плечами.

Сева тупо уставился на нее. Она его достала. Пока он обдумывал, что предпринять дальше Вера снова сказала:

– Извини,– и, помахав кому-то рукой, упорхнула из его объятий.

Пробираясь между танцующими, с каменным лицом Сева очень быстро проговаривал про себя все матерные слова которые знал. Больше он и не взглянет в ее сторону!

В оставшуюся часть вечера он предлагал ей выпить, подносил зажигалку к ее сигарете, расспрашивал о ее учебе. Она принимала знаки внимания, отвечала на вопросы с совершенно спокойным равнодушным видом, как и раньше и, конечно же, как и раньше постоянно исчезала куда-то, быстро бросив ему «Извини». Это был самый странный и самый унизительный вечер в его жизни. Увидев, что Вера собирается уходить, Сева подошел к ней и, галантно подержав ее пальтишко, пока она его одевала, так же галантно сказал:

– Я тебя провожу.

– Спасибо. Меня уже провожают,– как всегда, вежливо-нейтральным тоном, сообщила она.

В коридоре возник ее очкастый приятель и, быстренько напялив короткую куртешку и поношенные ботинки, нахально подхватил Веру под руку.

– Пока,– бросила она Севе уже на ходу.

На лестничной клетке раздался ее звонкий смех. Видимо очкастый квазимодо сказал что-то очень-очень смешное. Вон как она заливается.

– Да пошла ты …– со злостью сказал Сева в сторону входной двери и с силой пнул ее ногой.

Вернувшись к столу, он схватил первый попавшийся бокал для вина и налив в него водки до краев выпил залпом. К концу вечера он так набрался, что имениннику пришлось тащить его до квартиры на себе.

Вера очень удивилась, увидев стоявшего напротив входа в институт самовлюбленного красавчика со дня рождения. Как его зацепило! Аж из ближайшего Подмосковья не поленился притащиться.

Вера, конечно, заметила проявленный им интерес во время праздника, но его танцы перевозбужденного павиана вокруг нее, не произвели на нее совершенно никакого впечатления. Может чуть-чуть позабавили. Но к моменту его появления в институтском дворе она про него и думать забыла. Помахав одногруппникам она, без особого энтузиазма, направилась к своему поклоннику.

– Привет.– Сказал Сева, одаривая ее очередной ослепительной улыбкой.

– Привет.– Равнодушно и даже с тенью недовольства ответила Вера.

Эти два дня, прошедшие после дня рождения, он не мог думать ни о чем кроме странной девчонки. Он думал выбросить ее из головы, забыть. Но мысли его вновь и вновь возвращались к ней. Промаявшись первый день похмельем, на второй день он решил, увидеть ее во что бы то ни стало. И, узнав у соседа адрес института, отправился навстречу своей судьбе.

Он видел, что она не в восторге, но это только еще сильнее раззадорило его.

Они зашли в кафе и съели по мороженому, потом немного прогулялись по старым московским улочкам. Сева проводил свою спутницу до электрички. От провожания до дома она наотрез отказалась, решив, что нечего такому настырному поклоннику знать, где она живет. Сева не стал настаивать, решив, что только отпугнет ее.

На следующий день он был тут как тут. Стоял на прежнем месте, ждал ее после занятий.

– Экого орангутанга ты себе завела, Ковальская!– прокомментировал второе появление Севы, как всегда, ухмыляющийся Телянин.– Смотри, птичка моя, уволочет он тебя в свою орангутанью стаю и будет там с тобой вытворять всякие ужасы.

Вера, сердито посмотрела на ржущего Вована. И не менее сердито на «орангутанга», готовящегося уволочь ее в свою стаю. Честно говоря, она надеялась, что он отстанет. Продолжать знакомство желания у нее не было.

На этот раз она решила не церемониться и сразу расставить все точки над «и».

– Сева. Я не знаю, чего ты добиваешься,– начала она, но решила, что нечего тут рассусоливать и надо просто честно сказать все как есть.– Я так понимаю, что, ты, таким образом, за мной ухаживаешь. Но, честно говоря, не думаю, что у нас что-нибудь получится.

Сева мужественно принял удар, хотя больше всего ему хотелось взять ее за шкирку и как следует тряхонуть. Что она о себе возомнила эта пигалица? Сосчитав мысленно до десяти, он совершенно спокойно сказал:

– Ты мне очень нравишься, но я все понимаю. Но мы же можем быть просто друзьями?

На это Вере возразить было нечего. В конце концов, он же не волочет ее в свою стаю. Они же не в детском саду, чтобы говорить не хочу с тобой дружить, иди отсюда.

Еще одна прогулка по Москве. Еще одно провожание до электрички.

Сева надеялся, что его неотразимость, безотказно действовавшая на других женщин, быстро растопит лед в сердце юной упрямицы. Он, жестоко ошибался. Шесть месяцев он таскался за ней как дрессированный медведь за цыганским табором. Гулял с ней по Москве, ходил в кино, на какие-то выставки, ездил с ней по полуразрушенным монастырям, по архитектурным стилям которых она писала курсовую. Забирался с ней по осыпающимся стенам и лестницам, рискуя сломать себе шею. Даже пару раз ходил на нуднейшие лекции какого-то известного архитектора. И ведь она сама его никуда не приглашала, он сам напрашивался с ней, куда только мог, уверяя, что все это ему страсть как интересно.

Постепенно Вера начала привыкать к его присутствию в ее жизни. Ей даже стало иногда не хватать его. Она сама не могла понять, что чувствует по отношению к Севе. То он ей даже нравился, то надоедал своим повышенным вниманием.

– Прям твой гигантский сиамский близнец.– Как всегда блистал юмором Вован.

Иногда, неожиданно для самой себя, Вера начинала думать о нем как о мужчине. И эти мысли носили далеко не невинный характер. Мужественная внешность и атлетическая фигура ее поклонника пробуждали в ее невинном неопытном еще сознании очень откровенные фантазии, которые, впрочем, она не решалась пока воплотить в реальность.

За полгода этого марафона в погоне за сердцем прекрасной, но капризной и своенравной Веры Сева совсем вымотался. Она измучила его, он чувствовал, что стал просто одержим одной целью. Вера должна его полюбить. Он должен обладать ею целиком и полностью. Она должна принадлежать ему и душой и телом.

Несколько раз он готов был плюнуть на все. Прекратить эту дурацкую погоню за призрачной мечтой. Он принимал твердое решение больше не приезжать, не встречаться с ней. Давал себе слово и на следующий день снова летел к ней.

Через полгода, Вера, наконец, сдалась. Она почувствовала, что влюбилась. Она была очень молода и неопытна. Даже целовалась до этого она только с одним мальчиком, своим ровесником. Конечно, она влюблялась, она вообще была натурой романтичной, склонной к переживаниям, приключениям. Но это все было так, не серьезно. Детские влюбленности, с держанием за ручку и нежными взглядами, робкими признаниями и вырезанием на коре сердечка с двумя именами и плюсиком посерединке. То, что она начинала испытывать сейчас, было совсем другим. Это была влюбленность юной, но уже девушки, а не девочки, в практически взрослого, двадцатичетырехлетнего мужчину, который умело и настойчиво ухаживал за ней. Его преданность и терпение, его привлекательность и исходившая от него мужская сила сделали свое дело. Чувство накрыло Веру внезапно и с головой. Она даже удивлялась теперь, как она могла так равнодушно относиться к нему до этого. Как не замечала, какой он необыкновенный и прекрасный.

Сева, имевший за плечами большой опыт общения с женщинами, сразу почувствовал перемену. Он ощущал ее с каждым днем все сильней, но боясь спугнуть свое счастье, не торопил события, терпеливо дожидаясь подходящего момента. И вот в один прекрасный день, спустя семь с лишним месяцев после знакомства с Верой он, все еще немного побаиваясь все испортить, предпринял робкую попытку поцеловать Веру. И какое же облегчение он испытал, встретив с ее стороны весьма чувственный отклик. Так, они целовались и обнимались еще месяц, и Сева решил, что, все, хватит, пора переходить к решительным действиям, пока Вера не передумала и снова не изменила свое отношение к нему. Он сделал предложение, на которое Вера ответила согласием.