Шкафы и шпионы

— Викраш, попросил вправить тебе мозги, — не стал отпираться господин Мурес-старший, — правда, не уточнил, что имеет под этим ввиду.

Взбешенный ректор недовольно откинулся на спинку стула и прохрустел суставами, разминая пальцы. Похоже, блохастый нарвался на неприятности и банальный показательный мордобой. Или может его также придушить попробуют, как и меня. Мечтательно прикрыла глаза и тут же с разочарованием их открыла. Едва ли капитан сможет поднять в воздухе оборотня и так же, как и мной, им потрясти. Стало даже интересно, а на кого делать ставки в случае драки?

— Викраш нарушил приказ, — мрачно парировал ректор, — нет повода об этом беспокоиться, мои специалисты уже работают над решением этой маленькой неприятности.

— Твои специалисты? — окончательно рассвирепел отец Табурета и ткнул в мою сторону вилкой, — ты эту соплю так называешь? Или оборотня, который даже держать язык за зубами не в состоянии?

Что-то в этих словах так сильно задело капитана, что дарх частично перекинулся. Тут же удлинились зубы, превращаясь в ряд устрашающих клыков, зрачки затянуло темнотой, а когти с отвратительным скрежетом впились в деревянную столешницу, пропоров белоснежную скатерть насквозь. Мужчина издал глухой рык. Но паниковать я начала, увидев, что напротив меня, точь-в-точь как сын, перекинулся его отец. Перспектива ужинать с двумя взбешенными дархами за одним столом со всех сторон выглядела удручающей.

— Угомонились. Оба! — вызверилась госпожа Мурес, тут же приводя обоих мужчин в человекообразное состояние, — чем тебя отравили, Саарин?

— Неустановленным зельем.

— Слабительным!

Ответили мы на поставленный вопрос с капитаном одновременно. А вот все взгляды, полные ненависти, достались мне. От такого переизбытка внимания мгновенно пересохло в горле, и я тут же ухватилась за бокал с вином, которое поначалу решила не пить. Все же территория врага, военные действия — нужно оставаться в трезвом рассудке. Пока нервно осушала налитое мне красное, семейство Мурес проявило удивительную синхронность, задавшись одним и тем же вопросом:

— Слабительным?

Только вот каждый ухитрился вложить абсолютно разный подтекст. Кровожадная леди явно испытала облегчение и отнеслась к этому с толикой иронии. Мол, нашли из-за чего на семейном ужине скандал закатывать. Старший Мурес говорил с насмешкой, презрением и внутренним удовлетворением: он прав, и эта сопля ничего не может. А вот капитан проявил недоверчивость и скепсис. Похоже, решил, что это то самое “острое” слово, которое он мне запретил и теперь метал в меня убийственные взгляды.

— Да. Измененное и поэтому несколько более опасное, чем всем широко известное, — с тоской взглянула на пустой бокал, — мы провели с профессором Агной ряд проб, пытаясь определить, что это могло бы быть, учитывая недомогания капитана. Анализ на слабительное положительный. Точнее все три анализа, ваш алхимик не поверил даже со второго раза и третий проводил собственноручно.

Табурет оперся локтями на стол, подпер сплетенными пальцами подбородок и расхохотался. Стоило, наверное, порадоваться, что у ректора все в порядке с чувством юмора и самоиронией, но внутреннее чутье сошло с ума от беспокойства. Видимо, предчувствовало скорую расправу над своей хозяйкой.

— Насколько более опасное? — ловко выцепила госпожа Мурес самое главное из моих слов.

— Пятый класс опасности? И кто же тебя отравил, Саарин? — вкладывал в вопрос явно скрытый от своей супруги смысл отец капитана.

— Похоже, шутка недовольного студента. Скорее всего, просто удачный эксперимент, папа, — быстро сориентировался дарх, — я не собираюсь умирать, мама, не переживай из-за этого. Госпожа Сатор, ужин закончен, вам пора возвращаться к работе.

Меня перекосило. Ну, какой же все-таки гад этот Табурет! Он же прекрасно видел, что у меня еще полтарелки не доедено. Импульсом мне по голове, к какой еще работе возвращаться! Профессор Агна же четко сказал, что его не будет в особняке после ужина.

Вилку все же пришлось отложить и последовать за этой Опской карой на мою голову, который по недоразумению стал ректором. С его родителями попрощалась, пожелав им прекрасного вечера. Проявила все лучшие качества своего воспитания — не подкопаешься. Только на фоне недовольных лиц четы Мурес и прошедшего семейного скандала, выглядело это форменным издевательством. Дарх бросил на прощание короткое “До завтра” и уволок меня в коридор, из которого мы пришли в эту столовую.

— Слабительное, значит, госпожа преподавательница? — не прекращая куда-то меня тащить, вцепившись в плечо, хмыкнул Табурет, — ничего умнее придумать не смогли?

— Кстати, ваша теория про обидевшегося студента может оказаться вполне реальной, — еле успевая переставлять ноги за стремительно шагающим мужчиной, пропыхтела в ответ.

— Может, хватит уже, госпожа Сатор? — на меня посмотрели абсолютно черными глазами, вызывая жуткие мурашки по всему телу.

— Может, хватит меня уже обвинять, господин Мурес? — от накатившего страха вызверилась я, — и отпустите меня немедленно! Я и так за вами иду!

Дарх резко затормозил и медленно повернулся ко мне всем корпусом. Некстати вспомнилось, что клятву “не навреди” мы действительно друг другу не давали. Смотреть в эту бездну не было никакого желания и мои глаза с удовольствием изучали замысловатый узор паркета под ногами.

— Помолитесь кому-нибудь, Оника, чтобы мой отец не узнал о вашей причастности, — очень тихо произнес ректор.

— Что, также, как его отпрыск, прибежит душить меня без всяких доказательств? — с презрением, наконец, посмотрела на капитана, встречаясь с уже абсолютно нормальным взглядом карих глаз.

— Нет, — с фальшивым сочувствием ответили мне, — он расскажет все матушке. Причем, преподнесет все таким образом, что из вас фарш сделают, на котлеты.

На этом беседу со мной закончили, развернулись и продолжили путь. Я без особой радости двигалась следом за опережающей меня на пару шагов спиной.

Вскоре мы оказались перед деревянной дверью, возле которой дежурил еще один вояка. Причем не особо опытный: резко попытался отдать честь, видимо, вспомнил приказ, руку дернул вниз. Осознал, что кажется прокололся, и задергался в нервных конвульсиях.

— Жалкое зрелище, — констатировала я.

— Как бы ни было это прискорбно — согласен, — удивил меня Табурет и сильнее нахмурился, — это ваши покои, госпожа Сатор, до тех пор, пока не будет изготовлен антидот.

“То есть, до завтра”, - мысленно обрадовалась я, вслух же благоразумно сообщила:

— Это существенная мотивация найти решение вашей проблемы, как можно быстрее.

В спальню заходила с гордо поднятой головой, ощущая себя на высоте. И в целом была чрезвычайно довольна тем, как благосклонно складываются события. Может, наконец-то, полоса моего тотального невезения закончилась? О том, в какой глубокой гномьей пещере я на самом деле нахожусь, старалась не думать. Маячащая на горизонте угроза смертной казни, обещание пыток и тюремного заключения вообще не то, на чем стоит зацикливаться.

Вот можно порассматривать симпатичные однокомнатные покои в персиковых тонах и с отдельной ванной. Легкие занавеси на окнах, добротная двуспальная кровать с изголовьем, напоминающим морские кораллы, пара тумбочек и шкаф. Помещение видимо было рассчитано для гостей. Вид из окон был, конечно, шикарным: солнце плавно заходило в море, разливаясь плавким золотом во все стороны. Только восхищалась я ровно до того момента, пока не посмотрела вниз, обнаружив отвесную стену метров восьми, плавно перетекающую в острые скалы. Не то, чтобы у меня были планы на ночные прогулки, но подобные скрытые угрозы бесили.

Ко всему прочему, нигде не было видно моего багажа. Я с глухим раздражением заглянула в шкаф, лишний раз убедившись в правильности своих догадок. Все мои вещи были разложены по полкам, а внизу стоял чемодан.

Устало потерла виски и отправилась в ванную. Говорят, если постоять несколько минут под струями воды, то это снимает стресс.