Страница 39 из 60
Но если отложить в сторону аспекты эстетической интерпретации, можно предположить, что Шекспир намеренно выбрал эти две строки, чтобы утвердить полную свободу от обычных метров пятистопного ямба. Чтобы, акцентируя внимание читателя показать ему, что истина и красота, имеют полное право быть выделенными, как абсолютные категории.
Учитывая такую интерпретацию строк 2-3 четверостишия, строки 7-8 обретают другое значение:
«Красота не подтушёвка, красивую истину наложить;
Но лучший — есть лучший, если не смешивать пока»? (101, 7-8).
Эти строки, можно посчитать, как некую оценку повествующего барда в том, что его Муза не считает нужным приукрашивать истину и красоту посредством банального украшательства. Где «лучший (цвет) — есть лучший», несомненно, имеющий «величавости черты». Что говорит о безупречном вкусе как в колористике, так и в литературе адресата сонета ввиду того, что строки обращены непосредственно к нему.
В третьем четверостишии бард отвергает это пренебрежение похвалой, которое он приписал волеизъявлению самой Музы, в ходе повествования выводы, что эта похвала, возможно увековечит прекрасного молодого человека:
«Чтоб поставить на него много, пережившего золочённую гробницу
И быть восхваляемым в веках ещё предстоит подчас» (101, 11-12).
Использование фразы «позолоченная гробница», в качестве подстрочника относится к двум разным концепциям, одна из которых — являлась в бессмысленном упадке при сооружении дорогих погребальных камер, а другая — в том неоспоримом факте, как заслуга перед обществом при наличии большого количества произведений в литературе и драматургии.
К примеру, Герберт Т. Уолкер (Herbert, T. Walter), написал: «…могила и для меня можно было бы написать, гробница в семнадцатом веке». Критик Герберт продолжил мысль: «Допустим, что внешние доказательства скорее разрешительные, чем убедительные, пусть Шекспиру покажется, что для меня и гробница звучала достаточно похоже для каламбура». (Herbert, T. Walter 1949: «Shakespeare's Word Play on Tombe». The Johns Hopkins University Press. pp. 235}—239. JSTOR).
Несмотря на это, Уильямом Эмпсоном (Empson, William) была предложена третья концепция, где он интерпретировал слово «tomb», «гробница» примерно так: «...могила — это формальная похвала, как было бы написано на надгробной плите, тогда как реальные достоинства человека тесно связаны с его недостатками».
Другими словами, повествующий бард говорит своей Музе, что «...у него есть ещё силы спасти свою репутацию, тогда его социальные враги смогут написать элегию или эпитафию для его популярности, или, возможно, что внутренняя истина, которая является источником его внешней красоты, переживет конец этой юношеской идеи красоты, или даже что Муза, воспевающая его похвалу, может побудить молодежь поддерживать свою родословную, даже если он сам может состариться и уйти из жизни».
Уильям Эмпсон (William Empson) предположил, что несколько неоднозначных прочтений, подобных этому, поскольку «...должны объединяться, чтобы придать линии её красоту, и есть некоторая двусмысленность в том, чтобы не знать, какое из них следует иметь в виду наиболее чётко. Очевидно, что это связано со всем таким богатством для усиления эффекта, где махинации двусмысленностью — является одними из основных корней самой поэзии». (Empson, William 1966: Seven Types of Ambiguity. New York, p.p. 137}—139).
В завершающем двустишии повествующий бард в конце концов заявляет Музам, что он сам покажет Музе, как увековечить адресата последовательности «Прекрасная молодёжь». Что является значительным изменением по сравнению с предыдущими обращениями поэта о вдохновении в сонете 100, а даже возмущением поэта в начале сонета 101. Таким образом, бард нашел путь самореализации от пассивного вдохновения до провозглашенного себя в качестве лидера и инициатора своего собственного вдохновения, что свидетельствует об обретении автором уверенности. Которую повествующий бард не обязательно должен был сохранять на протяжении всего сонета.
02.11.2021 © Свами Ранинанда «»
}Уильям Шекспир Сонеты 2, 141, — лит. перевод Свами Ранинанда}
***************
William Cecil (1520–1598), Lord Burghley by Nicholas Hilliard (1547–1619)
Poster }2021 © Swami Runinanda. «William Shakespeare So
William Shakespeare So
William Shakespeare So
____________________
При переводе и прочтении первых строк одного из сонетов Шекспира, меня привлекла их необычайная выразительность, которая легко запоминалась и одновременно отличалась яркой самобытностью, это были строки сонета 2:
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________
When forty winters shall besiege thy brow
And dig deep trenches in thy beauty’s field
«Когда сорок зим осадой обложат твоё чело (клинчем)
И выроют глубокие борозды на твоём поле красоты» (2, 1-2).
Сама идея использования темы осады части тела адресата сонета, беспощадным Временем, была необычайно притягательна и великолепна.
Из содержания предыдущих переводов сонетов, уже известно, что молодой человек был помолвлен с совсем юной девушкой, предположительно внучкой лорда Уильяма Сесила.
Согласно историческим документам, точно не известно в течении какого времени длилась эта помолвка, она могла длиться в течении несколько лет. Во времена средневековья, в борьбе за положение в обществе и состояние, многие знатные семью заключали договора о предстоящих свадьбах своих детей, буквально с юношеского возраста.
Но согласно хронологии, на 21-м году своей жизни адресат сонета окончательно расторг помолвку, и выплатил по тем временам круглую сумму отступных.
Сорок зим, это сорок лет, если умозрительно приплюсовать к возрасту «молодого человека» во время заключения помолвки, которая могла быть в 16-ть лет, до времени расторжения, в итоге могло составить 56-60 лет. В шекспировские времена, это глубокая старость, многие не доживали до 40 лет.
Краткая справка.
В день 16-летия Саутгемптона, 6 октября 1589 года, лорд Берли отметил возраст Саутгемптона в своем дневнике. К 1590 году Берли вел переговоры с дедом Саутгемптона, Энтони Брауном, 1-м виконтом Монтегю, и матерью Саутгемптона, Мэри, о браке между Саутгемптоном и старшей внучкой лорда Берли,} — Элизабет Вер. Которая была дочерью дочери Берли, Энн Сесил, которая была замужем за Эдуардом де Вером, 17-м графом Оксфордом. Но Саутгемптону не понравилась эта партия, и в письме, написанном в ноябре 1594 года, примерно через шесть недель после того, как Саутгемптону исполнился 21 год, иезуит Генри Гарнет сообщил о слухе, что «...молодой Эрл из Саутгемптона, отказался от леди Вер, поэтому выплатил 5000 фунтов стерлингов отступных данного платежа».
Не вызывает сомнений то факт, что автора сонета 2 связывала братская дружба с адресатом, так как он хорошо знал черты характера молодого человека, что видно из последующих строк 8-9 сонета:
«Were an all-eating shame and thriftless praise.
How much more praise deserv’d thy beauty’s use» (2, 8-9).