Страница 36 из 60
Таким образом, было составлено интегральное уравнение гармонии в поэзии: «Обе, истина и красота от моей любви зависят, ты учти». Фраза «ты учти», была мной вставлена не только для рифмы в русском переводе, она акцентирует внимание, на том, что обращена прежде всего к «молодому человеку», адресату сонета.
В строке 4, бард подчёркивает словами «столь поступающий ты», что тонко ощущает молодого человека, его мотивации, при этом сделал комплимент: «Столь поступающий ты, и в том — величавости черты». Возможно, это комплимент был сделан с единственной целью, очередной раз потешить его самолюбие.
«Ответь, Муза: быть может, не скажешь ли, ты» (101, 5).
Для применения приёма литературной риторики автор отошел от правила «двух шекспировских строк» в строке 5, обратившись к Музе. Затем следует риторический приём на три строки, который в тексте оригинала сонета является вопросом.
«Истине не нужен цвет, фиксируя с его окрасом иногда;
Красота не подтушёвка, красивую истину наложить;
Но лучший — есть лучший, если не смешивать пока»? (101, 6-8).
Двусмысленность строк 6-8 сонета 101, связана с тем, что эти строки направлены посреднику Музы, «молодому человеку» и самой Музе. В подстрочнике раскрывается скрытый упрёк в адрес молодого человека, так как он олицетворяет в данной формуле истину: «Истине не нужен цвет, фиксируя с его окрасом иногда». Где упрёк барда направлен, на ежедневную смену нарядов молодым человеком разными оттенками цвета «фиксируя с его окрасом иногда».
В строке 7, бард переводит плоскость риторического повествования на Музу, так как в данной формуле она является олицетворением красоты, в тоже время являясь её производной: «Красота не подтушёвка, красивую истину наложить».
Ссылка направлена на украшательство поэтической строки, необычайно популярное в елизаветинскую эпоху, с другой стороны, это намёк на цветовую палитру разных нарядов с многообразием рюшек и бантов при дворе, где главным условием которого было попадание в тон наряда королевы. Но с главным правилом: не перекричать своим нарядом наряд святейшей особы, это подлежало наказанием её величества, в виде отлучения от придворной жизни: «Но лучший — есть лучший, если не смешивать пока»? — в строке 8.
Фраза использовалась драматургом в других сонетах и произведениях: «But best is best, if never intermix’d», переводится, как «Но лучший — есть лучший, если не смешивать пока» и фраза «Truth needs no colour, with his colour fix’d» дают ссылку на основную квалификацию адресата сонета (Генри Райотесли, 3-й граф Саутгемптон), полученную по окончанию обучения в колледже Святого Иоанна, Кембридж, — магистра искусств.
Вероятная парафраза от «Лучшее — враг всего хорошего», авторский эпиграф в опубликованном комментарии Джона Флорио перевода книги с итальянского на английский «Декамерон» Боккаччо.
Можно предположить, что адресат сонетов, был в первых рядах в смене одежды различных цветовых оттенков, возможно законодателем моды при дворе.
Краткая справка.
В октябре 1585 года в возрасте двенадцати лет, Генри Райотесли, 3-й граф Саутгемптон был прият в колледж Святого Иоанна в Кембридже. 6 июня 1589 года Саутгемптон получил степень магистра искусств. В связи с чем, имя Саутгемптона было внесено в реестр юридического общества Грейс Инн до того, как он покинул университет, и был принят 29 февраля 1588 года.
Натан Дрейк (Nathan Drake) в «Шекспире и его времени» был первым, кто предположил, что Саутгемптон был не только посвященным двух длинных повествовательных стихотворений Шекспира, но и адресатом серии сонетов «Прекрасной молодёжь». Титульный лист ссылается на «главного зачинателя этих вдохновляющих сонетов «г-на W. H.», и ранее было сделано заключение, что Сонеты были адресованы «г-ну W. H.».
Невзирая на это, Натан Дрейк принял предположение Чалмерса (George Chalmers) о том, что одно из значений слова «beget», «порождать» — «bring forth», «производить», где утверждалось, что «г-н W. H., был скорее всего поставщиком рукописи, чем адресатом сонетов «Прекрасная молодёжь», о которой говорилось в стихах. Другие приверженцы теории о том, что Саутгемптон был адресатом сонетов, предположили, что его инициалы «H. W.» (Henry Wriothesley) Генри Райотесли, были просто изменены издателем, чтобы скрыть его личность. Но Хонан (Park Honan) утверждал, что, хотя Саутгемптон мог быть причастен к сонетам Шекспира «... нет реальной вероятности, что он предал его, нарисовав его портрет как непостоянного, вероломного молодого человека из сонетов, который неявно «похотлив» (сонет 95), «чувственен» до «вины» или до своего «позора» (сонеты 34, 35) и одержим пороками».
Несмотря на обширные архивные исследования, не было найдено никаких документов, касающихся их сотрудничества, кроме посвящений двум длинным повествовательным стихотворениям Шекспира. Несмотря на это, в 1593 году Шекспир посвятил Саутгемптону (Henry Wriothesley) свою поэму «Венера и Адонис» («Venus and Adonis»). За которой в 1594 году последовало следующее посвящение Саутгемптону в «Изнасилование Лукреции». Хотя посвящение Венере и Адонису более сдержанно, посвящение в «Изнасиловании Лукреции» было написано в экстравагантных выражениях: «Любовь, которую я посвящаю вашей светлости, бесконечна ... То, что я сделал, принадлежит вам; то, что я должен сделать, принадлежит вам; будучи частью всего, что у меня есть, я посвятил себя вам».
Драматург Николас Роу (Nicholas Rowe), опираясь на авторитет поэта и драматурга Уильяма Давенанта (William Davenant) (1606 — 7 апреля 1668), заявил в своей книге «Жизнь Шекспира» («Life of Shakespeare»), что Саутгемптон однажды дал Шекспиру 1000 фунтов стерлингов, чтобы «совершить покупку», но Хонан называл — это мифом. (Honan, Park 2012: «Wriothesley, Henry, third earl of Southampton» (1573—1624). Oxford Dictionary of National Biography).
Но возвратимся к семантическому анализу сонета 101.
Повествующий бард, вплетает по касательной обвинения молодому человеку, который пренебрёг многолетней дружбой с бардом, и предпочел дружбу с поэтом-соперником.
«Поэтому он не нуждается в похвале чахлой, твоей лжи немой?
Оправданье не молчанье, а значит заложено тобой» (101, 9-10).
Но в строке 9, это не прямое обвинение, а риторический приём, поэтому автор в конце строки поставил знак вопроса: «Поэтому он не нуждается в похвале чахлой, твоей лжи немой?». Бард предоставляет, пространство адресату для того, чтобы вернуться к нему на повинную, возобновив старую дружбу.
Строка 10 построена на сравнении: оправданий молодого человека и молчании барда, с последующим логическим выводом: «Оправданье не молчанье, а значит заложено тобой». Становится очевидным, что приемы литературно риторики направлены на молодого человека, посредника между бардом и Музой, но завуалированы обращениями к метафорической Музе.
Сама фраза «значит заложено тобой», говорит о том, что разрыв отношений между бардом и адресатом сонета был преднамеренно инициирован, именно им.
Далее следует сложный риторический приём, переходящий в сослагательное наклонение. Описывающий возможную перспективу «быть восхваляемым в веках», но возможно уже упущенную.
«Чтоб поставить на него много, пережившего золочённую гробницу
И быть восхваляемым в веках ещё предстоит подчас» (101, 11-12).
В строке 11, бард в профетическом повествовании во фразе «чтоб поставить на него много», вероятнее всего говорил о поэте-сопернике, к которому переметнулся «молодой человек»: «Чтоб поставить на него много, пережившего золочённую гробницу». Сама фраза «переживший золочённую гробницу», говорит о предположительных заслугах перед обществом в области литературы или драматургии.