Вкус эмоций

Лихо вскочив на последнюю ступеньку крыльца своего подъезда, Руперт обернулся лицом к улице. Веяло прохладой, росинки свисали с травинок, фонари еще горели, а за домами алел рассвет. Прохладный ветер тихо завывал в кронах деревьев, отчего казалось, что они пели. Все было прекрасно.

Стоун улыбнулся миру и вошел в подъезд. Перепрыгивая через две ступени, как школьник, Руперт прискакал к двери своей квартиры, на ходу второпях достал ключ и тихонько всунул его в замок.

Квартира была объята тишиной. Только в дальней комнате сладко сопела Карен.

Стараясь не разбудить свою любимую дочь, Руперт снял пиджак, аккуратно поставил на пол коридора пакет, снял туфли и осторожно прошел в спальню дочери.

Карен лежала, укутавшись одеялом, и сладко спала. Однако, когда Руперт вошел, она резко обернулась, уставилась на него, словно впервые его видела, а мгновение спустя на ее лице засияла улыбка.

–Как прошла ночь? Надеюсь, ничего страшного? Много было твоих старых друзей, облысевших сильнее, чем ты? – игриво сказала дочка Руперта, с улыбкой выстреливая вопросы один за другим. Карен всегда улыбалась. Эта девочка пятнадцати лет, казалось, никогда не грустила. «Оптимизм у нее в крови», – так говорил всем отец. – «Салли оставила это, как наследство», – горько добавлял он.

Салли Стоун умерла от рака поджелудочной железы, когда Карен было четыре года. Дочь тогда, как ни странно, понимала, что происходит, и день похорон ее матери был единственным днем, когда девочка плакала. С тех пор Карен старалась улыбаться как можно чаще. Вероятно, она думала, что мама так бы хотела.

Руперт слабо, но счастливо ответил улыбкой, и, даже не раздевшись, рухнул на кровать, стоящую рядом с кроватью дочери. Подпрыгнувшее одеяло накрыло его с головой, а когда оно опустилось, Руперт уже крепко спал после бурной ночи.

–С тобой не соскучишься, – саркастически рассмеялась Карен. Она нехотя встала с постели, заботливо поплотнее накрыла одеялом отца и пошла в душ.

Прохладная вода освежила Карен, и она уже бодрая прошла на кухню. Терпкий запах свежезаваренного кофе наполнил всю квартиру в мгновение ока. Сегодня было воскресенье, никуда не надо было спешить, и можно было просто целый день посидеть у телевизора с чашкой кофе и атрофировать себе мозги. Нет ничего прекраснее!

Карен с этими мыслями допила свой кофе, надела зеленую легкую куртку и ботинки и неторопясь вышла на улицу.

Начинали чирикать птицы: еще слабо, но все сильнее и сильнее; это чириканье перерастало в ритмичный гул, такой характерный для позднего лета. Живности на улицах почти не было. Только изредка попадались кошки или собаки, лениво передвигающиеся поближе к теплым солнечным местечкам.

Рядом на дороге уже начинала собираться пробка, а Карен, не обращая на это внимания, продвигалась вдоль улицы. Размеренный такт бега успокаивал ее, вокруг проносились улочки, детские площадки, небольшие садики и жилые дома.

Как же хорошо утром воскресенья! Можно пойти куда пожелаешь, в какую угодно сторону и всегда найти что-нибудь интересное. Через четыре квартала Карен нашла кое-что действительно странное.

Подбежав к местной психиатрической лечебнице, Карен увидела удивительную картину: через металлический забор больницы перелезал мужчина в белой сорочке. Мужчине было лет сорок пять, на ногах не было даже тапочек, а сам он зацепился за пику забора своей сорочкой и отчаянно пытался разорвать ее в этом месте. Но что-то у него не очень это получалось.

Карен страшно заинтересовала эта картина. Девочка никогда не уходила прочь от странностей, даже если они и могли представлять собой опасность. Она подошла ближе, запрокинула голову вверх и с блистательной улыбкой нарочито четко и громко сказала:

–Удивительное утро, не правда ли?

Мужчина на заборе даже подпрыгнул от неожиданности. Это его и сгубило. Горе-пациент с грохотом сорвался с забора, а его сорочка с оглушительным треском порвалась чуть ли не на пополам. Не издав ни писка, он кубарем упал на сырую землю. Лишь звук рвущейся ткани и удивленный вскрик девочки раздались эхом по залитой утренним солнцем и наполненной прохладой пустынной улице.

Карен уже смеялась. Какое, правда, удивительное было утро!

Мужчина вскочил, отряхиваясь. Его сорочка порвалась и была грязной от колен до груди, а сам он выглядел самым смущенным и несчастным человеком на земле. Его взгляд был устремлен в землю, а руки нервно потирали друг друга.

–Извините, – пробормотал он.

Карен еще сильнее рассмеялась:

–Извиняться? Что вы! Это я должна перед вами извиниться, ведь вы упали из-за меня. Может, если бы не я, ваш план побега бы и удался, – и она, прищурив глаза, посмотрела на незнакомца.

Мужчина на секунду испуганно перевел взгляд с земли на Карен, но тут же снова опустил голову вниз. Прикинув все, что сейчас произойдет, он осознал, что сопротивляться бесполезно.

А Карен уже радостно и с энтузиазмом нажимала на кнопку звонка сбоку от калитки. Из динамика рядом послышалось единственное слово, произнесенное с самой презрительной интонацией, которую только можно издать:

–Да?

–Ваш пациент сбежал, – улыбаясь, выкрикнула Карен. Она посмотрела на беглеца. – Как ваше имя, мистер?

–Ким, – смущенно ответил мужчина. Он все еще стоял, понурив голову, а из динамика сразу же раздался оглушительный женский вопль:

–ОПЯТЬ?! Да сколько можно? Уже третий раз за неделю!

Ким коварно ухмыльнулся:

–Четвертый.

Через десять секунд входные ворота открылись, и Ким вместе с Карен вошли внутрь. Навстречу им уже бежали два медбрата атлетического телосложения, а между ними еле поспевала молоденькая медсестра на высоченных красных каблуках. Ее рот был перекошен, тонкие, аккуратно подведенные брови нахмурены, а темно-синие глаза ядовито смотрели на Кима.

–Поставить решетки на окне мистера Сталлена! – повелительно сказала сестра своей свите, как только они подбежали к месту происшествия. Те одновременно кивнули. Медсестра повернула голову к Карен. Все ее движения были резкими и отчетливыми. – Спасибо вам! – она едко улыбнулась. – Этот негодник постоянно убегает. Ему, видите ли, не нравятся наши методы лечения! – сестра презрительно хмыкнула, провожая взглядом унылого Кима, гонимого к лечебнице подзатыльниками чуть ли не пинками.

–Понимаю. Ему же станет только лучше от вашего лечения, ведь правда? – заботливо и настороженно спросила Карен.

–Да, конечно, –произнесла медсестра, следя за тем, как дверь больницы медленно захлопывается за почти сбежавшим пациентом, но тут же перевела взгляд на девочку, – Я же забыла представиться! Будем знакомы: Марго Боун.

Марго поднесла руку к Карен. Что-то в этой медсестре отталкивало девочку, но что, Карен никак не могла понять. Поэтому она с опаской пожала протянутую руку и представилась в ответ из вежливости.

–Карен Стоун. Очень приятно, – сквозь зубы процедила она.

–И мне! – энергично затрясла руку медсестра. – Но пора уходить, работа зовет! Больные начнут буянить без начальства.

–Конечно, конечно, – Карен поспешно отпустила руку Марго. Та немного прищурила глаза.

–Ваше лицо мне кажется знакомым, Карен, – с подозрением сообщила она.

–Не думаю, что мы когда-то встречались, – поспешно ответила в свою очередь девочка. Она не хотела оставаться в этом месте надолго, хоть ей медсестра тоже показалась знакомой.

Они все же распрощались. Зайдя за угол неподалеку стоящего дома, Карен с удивлением наблюдала, как в окне лечебницы какой-то грузный мужчина орет на бедного пациента. Выглядел этот человек весьма недружелюбно.

Все-таки, удивительное утро. Только по воскресениям бывают такие происшествия. В остальные дни все куда-то спешишь, никого и ничего вокруг не замечаешь, кроме поставленной перед собой цели. Так и вся жизнь промелькнет.

Карен все думала о произошедшем и даже не заметила, как пришла обратно к своему дому. Поднявшись на свой этаж и встретив соседку снизу, Карен открыла входную дверь.