Страница 3 из 7
– Доброе… утро, господин коммандан… Полковник сегодня не выезжал, поэтому должен быть в штабе.
Когда боец заговорил, винный дух стал еще явственнее, но Огюстен не собирался устраивать по этому поводу скандал – он и сам вчера вечером выпил изрядную порцию вина и надеялся, что это не было слишком заметно по его почерку в первой части письма к Софи.
– Как пройти к его кабинету?
– Кабинету?..
– Да, сержант, кабинету. Как пройти к кабинету полковника Бореля?
Похмельное тупоумие часового начинало раздражать Лануа.
– Прошу прощения, господин коммандан, но я не знаю.
«Не срывайся! Он действительно может не знать… Надо было зайти к доктору…» Огюстен постарался чтобы в его голосе не было ноток раздражения, больших чем это необходимо:
– В таком случае, у кого я могу это узнать?
– Так это… У господина квартирмейстера подполковника Д’Эстьена… господин коммандан.
– Так. А где я могу найти господина подполковника?
– Он тоже сегодня не выезжал… вроде…
В пропитанных алкоголем мозгах сержанта родилась мысль, что господин коммандан не удовлетворится таким ответом, поэтому он скороговоркой добавил:
– Кабинет господина подполковника первый слева на первом этаже, господин коммандан.
– Спасибо, сержант.
Лануа поспешил пройти внутрь. В полутьме первого этажа он потратил примерно минуту, чтобы успокоиться. «Надо было зайти к доктору…»
К удаче Огюстена квартирмейстер был на месте и не только рассказал, как пройти к кабинету полковника, но и сам сопроводил Лануа. Полковник Борель тоже был на месте. Это был невысокий широкоплечий мужчина лет сорока пяти или пятидесяти. Говор и манеры выдавали в нем марсельца. Лануа сразу обратил внимание на то, что чисто штабным офицером Борель не был – об этом говорил знак за ранение, Колониальная медаль с планками за Марокко, Дагомею и Чад, а также Крест кавалера Почетного легиона, которым просто так не награждали.
– …Я, признаться, совершенно не понимаю, зачем вы здесь! Все же понятно: Мишо ослушался прямого приказа и оскорбил старшего по званию. Я не понимаю о чем тут спорить!
Разговор продолжался уже десять минут и за это время почти не сдвинулся с места. Борель, как и положено провансальцу, стоял на своем даже в мелочах, все сводя к фактам. Лануа же не столько спорил с ним, сколько хотел разграничить свою компетенцию, что, по личному опыту Огюстена, было первейшей задачей при работе на фронте или вблизи его.
– Нам с вами, господин полковник, ничего понимать и не надо – нам надо выполнять приказы. У меня есть приказ полковника Батистини провести расследование обстоятельств произошедшего у Верт-Равине…
– Вот и я о том же – нам надо выполнять приказы и Мишо приказ не выполнил… Впрочем, я не буду чинить вам никаких препятствий, но и от вас прошу не вмешиваться в жизнь моего полка больше, чем это необходимо.
– Разумеется, однако, некоторое вмешательство все же потребуется.
– Какое?
«Наконец-то перешли к делу!»
– Мне нужно допросить капитана Мишо, всех военнослужащих второй роты и курьера доставившего Мишо приказ о наступлении. Кроме того, мне необходимо побывать у Верт-Равине и осмотреть поле боя.
– Позвольте узнать: вы один планируете все это сделать?
– Да, один. И в связи с этим мне нужно место для проведения допросов и квартиры для меня и сержанта Безю – это мой водитель. Ну и разумеется продуктовое довольствие для нас двоих.
– Вы что, планируете здесь надолго задержаться?
– Настолько насколько понадобится, господин полковник. Первая волна демобилизации планируется через восемь дней, надеюсь за это время закончить.
– Коммандан Лануа, а у вас точно есть такие полномочия?
В голосе Бореля Огюстен услышал намек на угрозу, но против Жандармерии полковник пойти не посмеет:
– Есть. Впрочем, вы имеете право уточнить это у полковника Жандармерии Батистини или, даже, у начальника Жандармерии Па-де-Кале бригадного генерала Ториссо. Я могу отправить ваш запрос с сержантом Безю и своим письмом…
Борель посмотрел на Огюстена другим взглядом. Если раньше Лануа явственно читал во взгляде полковника некоторое пренебрежение, то теперь тот смотрел на него как кулачный боец, оценивающий противника. Коммандану даже показалось, что он увидел на лице Бореля тень улыбки. «Да, ты все правильно понял: ни твоего упрямства, ни твоего звания, ни твоих медалей я не боюсь, равно, как не боюсь и солдатских немытых шей, и пыльной передовой…» Полковник пожевал губами и произнес:
– Что же, коммандан Лануа, все необходимое я вам предоставлю. Хочу только предупредить, что в случае приказа о передислокации второй роты вам самому придется за ними ездить, если вы действительно хотите всех допросить.
– Понимаю.
– Хорошо. Остальное я вам обеспечу. Адъютант4 Эстеве проводит вас к капитану Мишо, а квартирмейстер пока подыщет вам жилье.
– Позвольте еще кое о чем вас попросить, господин полковник…
– Да.
– Мне необходимы уколы обезболевающего средства несколько раз в день. Вы не могли бы предупредить об этом полкового врача.
И вновь взгляд Бореля стал другим, что не укрылось от внимания Огюстена.
– Я распоряжусь.
– Хорошо, благодарю вас.
– Можно задать личный вопрос, коммандан Лануа?
– Конечно, господин полковник.
– Вы когда-нибудь бывали на передовой?
– Да, приходилось. До ранения служил в 33-м пехотном полку.
– Под Верденом, стало быть, бывали…
– И под Верденом тоже.
Полковник неожиданно широко улыбнулся и сказал:
– Тогда, добро пожаловать домой!
Огюстен улыбнулся из вежливости, но энтузиазм полковника не разделил.
***
Гауптвахта представляла из себя обычный одноэтажный дом на окраине Сент-Омера. Единственное, что говорило о характере этого места, это двое часовых у входа и тяжелый амбарный замок на двери. Лануа отпустил Безю с адъютантом Эстеве хлопотать насчет квартир и пайка, попросив сержанта вернуться за ним через час. До ожидаемого комманданом, как манны небесной, укола морфина пешее передвижение даже по такому небольшому городку являлось для Огюстена проблемой.
Подойдя к гауптвахте, Лануа достал бумагу, выданную ему Борелем и разрешающую во все совать свой нос.
– Добрый день, где я могу найти дежурного?
Один из часовых, тот, что был с капральскими шевронами, отрапортовал высоким, почти мальчишеским голосом:
– Я дежурный, господин коммандан. Капрал Белльон.
– Коммандан Лануа. У меня есть бумага от полковника Бореля. Ознакомьтесь.
Белльон быстро пробежал глазами приказ полковника и вернул его Огюстену.
– Приказ вам понятен?
– Так точно, господин коммандан!
– Хорошо. Я хочу допросить капитана Мишо. Пропустите меня к нему.
– Есть.
Капрал замешкался с тяжелым замком, но в итоге открыл дверь и впустил Лануа внутрь. Изнутри дом производил более мрачное впечатление, чем снаружи. Очевидно, в нем давно никто не жил. Огюстен повернулся к зашедшему следом за ним Белльону:
– На гауптвахте содержится только капитан Мишо?
– Да, господин коммандан.
Лануа кивнул и отошел в сторону, пропуская капрала вперед. Капитан содержался в дальней от входа комнате. В деревянной двери в эту комнату было выпилена небольшая смотровая щель, а сама дверь заперта на ключ и массивную щеколду. Огюстен заглянул в импровизированное окно и увидел, что в комнате царит полумрак. Света от одного небольшого окошка, расположенного под потолком, не хватало, чтобы осветить помещение. Судя по виду, комната использовалась некогда, как подсобное помещение, например как склад.
Белльон открыл дверь и вошел внутрь первым, Лануа зашел следом. Условия содержания были довольно мягкими: на столе нашлось место наполовину полной бутыли вина, куску сыра и даже копченому мясу. Впрочем, судя по виду, еда была нетронутой.
– Господин капитан, просыпайтесь.
4
Адъютант – во Французской армии это не должность офицера, состоящего при штабе формирования или при военачальнике, а унтер-офицерское звание, примерно соответствующее нашему прапорщику.