Грязь

Руки Джейд нервно затеребили платок.

За невинность и непорочность многие платят – и платят щедро, и Джейд об этом было известно. Мистер Хитчинс тоже заплатит щедро – стоимость была указана в контракте, который на днях предложил ей некто Джоуи. «Я давно наблюдал за тобой, Джейди, и пришёл к выводу, что ты подходишь», – так он сказал. Джейд ещё сама не была уверена, что «подходит», но Джоуи – хитрый жук.

В лучших традициях семьи Корлеоне он сделал Джейд предложение, от которого невозможно было отказаться.

Имея на руках такую сумму, она сможет поступить учиться на врача.

А ещё – оплатить лечение своей младшей сестры, до которой их пьющей матери давно не было дела.

Один раз, всего лишь один раз – говорила она себе. Мистер Хитчинс просто заберёт её девственность и щедро заплатит.

И никогда больше не тронет её.

Пройдёт время, и всё забудется.

То, что ему так нужно и чего он так жаждет, – всего лишь какой-то кусок кожи.

По крайней мере, мистер Хитчинс пытается всё это обставить красиво – вон даже цветы подарил.

Спрятав лицо в букете, она взглянула на Хитчинса нарочито кокетливым взглядом.

Джейд умела это – если хотела.

Сейчас они с мистером Хитчинсом поедут ужинать в дорогой ресторан (чёрт, как бы не забыть, какой прибор для какого блюда!), а потом они поедут к мистеру Хитчинсу домой, и она заработает денег.

Много денег.

Джоуи ей это пообещал.

И Джейд была на все сто уверена, что Джоуи не врёт.

Самир

– Мой знойный восточный мужчина, налей мне вина! – Лили расхохоталась пьяным, больше напоминающим ржание лошади, смехом.

– Как скажешь, роза моего сердца.

Лили вновь гоготнула.

– Восточные мужчины такие галантные, – она сделала широкий жест рукой – такие, которые обычно характеры для очень эмоциональных или же очень пьяных людей. – Вот скажем, Омар Хайам… ты читал Хайама, Самир?

– Да, Лили. Я читал Хайама.

– Он воспевал вино, – очередной слишком широкий жест – и Лили едва не выплеснула содержимое бокала на землю, но это её отнюдь не смутило. – Вино – и женщин, прекрасных созданий.

Самир поморщился: на «прекрасное создание» Лили ж точно не тянуло. Несмотря на свои пятьдесят, она одевалась так, будто ей было по-прежнему от силы двадцать три, и нависающие над ремнём её модных джинсов жировые складки её никоим образом не смущали. Пила Лили много: от неё постоянно несло алкоголем. В довершение ко всему она обожала трахаться. В момент оргазма она вопила так, будто её режут, а её промежность имела крайне неприятный запах, что само по себе было уже очень большой проблемой: старая шлюха, как назло, обожала кунилингус. «Полижи мою сладкую киску, милый», – то и дело причитала она. Самир морщился, но «сладкую киску» лизал.

К его глубокому сожалению, контракт, предложенный ему в своё время Джоуи, не давал ему права отказаться от такого деликатеса, как «сладкая киска» Лили.

К счастью, сейчас Лили, кажется, была слишком пьяна, чтобы требовать внимание к своим зловонным прелестям.

– Кажется, я перепила, милый, я хочу спать, – капризно проговорила она, зевнув. – Отнеси свою крошку в кроватку!

Самир послушно подхватил её на руки.

Проходя мимо бассейна он вдруг подумал, что с удовольствие утопил бы в нём старую шлюху.

Но, к сожалению, сделать этого было нельзя: убийство сестры Билла Маузера, одного из самых успешных бизнесменов города, никак не могло бы пройти незамеченным.

Особенно с учётом того, что Лили ещё и работает на корпорации своего брата.

Хорошо быть сестрой старины Билла – можно не появляться на работе неделями по причине запоя – и тебя всё равно не уволят.

С этими мыслями Самир осторожно пронёс Лили мимо бассейна.

Пронёс, отчаянно стараясь ненароком её туда не «уронить».

Контракт ещё предстояло отработать.

2

– Мы все умрём!.. Чёрт, мы все умрём, вы что, не понимаете?!

– Заткнись, ты, тупая сучка! – Эль зыркнула на Джейд столь красноречиво, что та тут же замолчала, оставив без внимания даже «тупую сучку». – Надо… надо попробовать найти выход. Он должен быть… не бывает чердаков, с которых не было бы выхода.

– Кому это могло понадобиться? – Мэтт произнёс эта фразу тихо, едва слышно, но, тем не менее, это возымело эффект: все тут же повернулись к нему. – Кто мог это сделать?

– Как по мне, кто-то душевнобольной, – мексиканец Родриго, за всё это время не произнесший ни слова, наконец заговорил.

Мэтт кивнул:

– Ты прав, приятель: этот парень, кем бы он ни был, явно нездоров.

Эль хмыкнула:

– С чего ты взял, что это был именно парень, дорогуша? – и, не дождавшись ответа, усмехнулась снова: – Мужчины. Ваш сраный шовинизм лезет из вас даже в такой жопе, как та, в которой мы все оказались.

Мэтт покачал головой:

– Ты не права, шовинизм тут не причём. Банальная логика. Ты представляешь себе женщину, которая физически способна на то, чтобы затащить нас сюда?

Эль отмахнулась:

– Ладно уж, твоя взяла, ты прав. На такое способна, пожалуй, разве что Зена Королева воинов.

– Но речь сейчас не о том, – продолжил Мэтт. – Я лишь пытаюсь рассуждать логически. Вот подумайте сами, у вас есть враги?

Самир тихо рассмеялся:

– Для большинства белых американцев все мусульмане враги, если ты не в курсе, так что, если так рассуждать, лично у меня они повсюду. Правда, я очень сомневаюсь, чтобы кто-то из них был столь одержим религиозно-расовой ненавистью, чтобы затащить меня сюда. А если кроме шуток, то у меня нет врагов… ну, по крайней мере, мне так казалось.

Родриго пожал плечами:

– Та же маза. Я никому не должен денег, никто не должен мне. Вопреки тому, что говорят в этих краях о мексиканцах, я не торгую наркотой и не держу притон. Даже не представляю, кому я мог бы понадобиться.

Мэтт взглянул на Джейд, которая теперь забилась в угол и тихо плакала, и на какое-то мгновение ощутил досаду из-за того, что её так грубо осадила Эль.

– Джейд? – тихо позвал он.

Та подняла на него заплаканные глаза.

– Я всего лишь студентка из бедной семьи, – с горьким раздражением произнесла она. – Какие у меня могут быть враги?

Эль скрестила руки на груди.

– Если у меня они и есть, то точно не настолько полоумные, чтобы запирать меня на чердаке с какими-то незнакомцами. А о себе что скажешь, красавчик? – она взглянула на Мэтта в упор. – Держу пари, за свою жалкую жизнь ты тоже не успел обзавестись стоящими врагами… как и все мы. И так же не имеешь понятия о том, что и зачем тебя сюда приволок.

Мэтт вернул взгляд. Какое-то время он молчал, а затем наконец заговорил.

– Мой вопрос прозвучал довольно глупо, – признал он. – Недоброжелатель у нас, как ни крути, один и тот же – ну, раз уж мы все тут по какой-то причине оказались. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы это понять.

Пошарив по карманам, Эль извлекла пачку сигарет и зажигалку и закурила.

– Ты, случаем, не коп? – холодно осведомилась она.

– Мимо. Я врач.

Эль удивлённо приподняла брови:

– Вот оно как.

– Да, анестезиолог-реаниматолог, – уточнил Мэтт. И тут же добавил: – Пожалуй, вместо того, чтобы рассуждать, кто, зачем и почему нас сюда засунул, нам стоит и впрямь попытаться выбраться отсюда.

– Считаешь себя самым умным? – мексиканец Родриго тоже закурил. Голос его теперь звучал уже намного громче и увереннее. – Думаешь, мы не пытались это сделать ещё до того, как Эль и Самир обнаружили здесь связанного тебя?

– Думаю, пытались, но нам стоит попытаться снова. Кстати, кто как сюда попал?

Эль выпустила тонкую струйку дыма и раздавила окурок носком ботинка.

– Я вышла вечером из бара, где встречалась с подругой, – сказал она, – ну, и решила поймать такси. Таксист схватил меня за шею и сунул мне в лицо какую-то тряпку… с хлороформом, я так полагаю. Очнулась здесь. А ты?