Зивелеос. Книга первая

Дружески пожав руку Самолётову, Горюшкин стал прощаться с генералом:

– А я должен вас покинуть. И так задержался. Государственные дела, как известно, не терпят отлагательства. Дума, наверное, кипит по поводу ночного инцидента. Надеюсь, вы скоро разберётесь и сообщите о своих успехах. Моя задача была принять участие в передаче подброшенных денег, а остальное вы уж сами как-нибудь.

Одарив рукопожатием каждого, включая лейтенанта, с работающим диктофоном в руке, Горюшкин вышел из кабинета.

Генерала Казёнкина охватило ощущение некоей пустоты в желудке от сознания того, что один из тех, кого он собирался сегодня же триумфально арестовать, как-то неожиданно уплывает из его рук. Это точно, как было у него на одной из рыбалок, когда сорвавшуюся с блесны уже на берегу щуку он сам, героически упав на песок, схватил голыми руками за скользкое туловище, но почувствовал, что рыба вырывается и вот-вот очутится снова в воде. Тогда-то и появился внезапно холодок в желудке, подсказав, что нужно делать. Он рванулся ртом к щуке, надеясь ухватить проклятую зубами, но получил шлепок хвостом по губам и тут же оказался без добычи, сделавшей-таки спасительный для неё прыжок в воду. Несчастный рыбак кинулся, конечно, за нею в реку, но не столь быстро и ловко, как рыба. Да что там говорить, а кому удавалось в жизни поймать щуку в реке голыми руками?

Вот и теперь холодок пробежал по внутренним органам генерала, но он ничего не мог сделать, памятуя, что и живую щуку зубами не ухватишь, не то что депутата, наделёнными полномочиями и не обвинённого пока в криминале. Так что он почти ласково улыбнулся Горюшкину и сказал только на прощание многообещающую фразу «До скорой встречи!», которую партийный лидер спокойно пропустил мимо ушей.

Что же касается Самолётова, то его озадачили последние слова, сказанные партийным лидером относительно сдачи подброшенных денег. Значит, на столе лежали именно те доллары, которые он сам принёс в редакцию и положил в конверте на полку почтовой этажерки? Те самые доллары, которыми он хотел помочь своей газете и которые он именно экспроприировал у тех, кто обворовывал людей? «Странно, почему они здесь?» – думал Николай.

Словно отвечая на его вопрос, генерал Казёнкин сказал:

– Ну-с так, молодой человек. Вы видите на столе деньги, лежавшие пару часов назад в вашей редакции. Пожалуйста, присаживайтесь, и давайте поговорим немного сначала о них, а потом и о вас. Как вы понимаете, украденные деньги счастья не приносят, потому их принесли, куда положено. Хотя не известно, сколько было денег на самом деле в конверте.

– То есть как не известно, – возмутился Никольский. – Перед вами же находится акт, в котором чёрным по белому проставлена сумма.

– Да, это так, – согласился генерал, кивая несколько раз головой, но с выражением явного сомнения на лице, – однако по имеющимся уже у меня данным опроса ограбленных в казино, у потерпевших изъято было около шестьсот пятьдесят тысяч долларов (генерал не знал правил склонения числительных, а потому не мог сказать «около шестисот пятидесяти тысяч», но на должности назначались лица не по принципу знания русской грамматики, а по принципу лояльности вышестоящему руководству) и почти столько же российских рублей. Вы понимаете, что посетители казино состоятельные люди и могли себе позволить.

Никольский не мог полностью согласиться с рассуждениями генерала, и он рассерженно возразил:

– Они-то могут себе позволить тратить чужие деньги, но мы не можем позволить себе писать акт об одном, а иметь совсем другое. В документе указано сто тысяч долларов, ровно столько, сколько принесли в конверте и сколько мы вам вернули. Заметьте, что мы вообще могли этого не делать.

– Да, разумееться (генерал произносил это слово именно с мягким знаком после «т», полагая, что так должно произноситься это слово) вы могли, но тогда бы мы обвинили вас в соучастии и пришлось бы отвечать по закону, – рассмеялся он. – Думаю, вы правильно поняли и вернули деньги своевременно. Но сейчас не об этом. Вы, гражданин Самолётов, тоже участвовали в пересчёте долларов?

– Нет, гражданин генерал, – в тон ему ответил Николай. – Я деньги не считал.

– Значить, отпечатков ваших пальцев на них нет?

– Разумееться, гражданин генерал, – сказал Николай, произнося слово «разумеется», как и Казёнкин, с мягким знаком.

– Вы что меня передразнивать сюда пришли?! – взревел Казёнкин.

– Хочу заметить, я не пришёл, а меня доставили сюда ваши люди.

– Ну и правильно сделали. Вы ещё зелены, что бы так разговаривать со мной. Вот засажу вас, тогда будете упражняться, сколько хотите. А пока прошу отвечать на вопросы. Где вы были сегодня ночью? Как я понял из рассказа вашего коллеги, он вас застал дома как раз после случившегося в казино, а до этого он звонил, и вас дома не было. Что вы делали? Кто вас видел? Кто подтвердит?

– Вы так на меня кричите, – заметил спокойно Николай, – словно только что схватили меня за руку с кошельком из вашего кармана. Между тем я ни у кого ничего не брал. Тысячи людей не ночевали сегодня у себя дома по разным причинам. Вы же не станете каждого спрашивать, не пришлось ли им грабить казино? Я ведь, как журналист, могу и вас спросить, где вы были сегодня ночью.

– Ну, уж нет, – ответил генерал неожиданно мягким голосом, – не такие мы глупые, как вы, наверное, думаете. Мы не арестовываем первых попавшихся на улице от нечего делать. Всё дело в том, что грабителя этого видели не только потерпевшие в казино сегодня ночью, но и рядом с вашим домом и тоже сегодня ночью. Вот что интересно. Посмотрим, что будут говорить свидетели.

Генерал нажал кнопку на пульте.

– Свидетель, что был на улице, доставлен?

– Да, – донеслось с пульта.

Генерал хотел сказать «введите», но вовремя спохватился и, не отрывая взгляда от Самолётова, сказал:

– Пусть войдёт.

А Николаю больше чем другим присутствовавшим в кабинете было интересно узнать, какого свидетеля приготовил генерал. Понял только из сказанного, что его видели на улице, но как?

В раскрывшуюся дверь робко вошёл невысокого роста мужчина в потрёпанной одежде и с таким же, казалось, потрёпанным морщинистым лицом. За несколько минут до вызова в кабинет его с трудом приводили в порядок сотрудники, попросив умыться и хоть немного пригладить растрёпанные волосы.

Генерал мрачно посмотрел на вошедшего и сказал:

– Вы не бойтесь. Мы вас долго не задержим. Посмотрите, есть ли среди нас кто-нибудь, кого вы встречали раньше.

Мужчина поднял брови в изумлении:

– Так я многих кого встречал на улице, разве всех упомнишь?

– Нет, вы меня не поняли, – нетерпеливо остановил его Казёнкин. – Я спрашиваю о сегодняшней ночи. – Кто-нибудь из присутствующих может напоминать вам человека, которого вы видели ночью?

– А-а, это я вроде как опознать должен, что ли?

– Пусть будет так, если вам нравится.

– Нет, мне это совсем не нравится.

– Что вам не нравится? – Генерал опять начал нервничать.

– Не нравится, что нужно опознать кого-то, если такого нет.

– Какого, такого? Вы представляете, какой он был?

– Представляю, конечно. Такой, как в газете. Он был высокий, большой такой, с усами. А тут у вас все без них и маленькие какие-то. Он, товарищ начальник, вроде вас был.

– Ха-ха-ха-ха, – расхохотался вдруг Николай. – Товарищ генерал, может, это всё-таки вы были? Что вы делали сегодня ночью?

– Прекратите!!! – заорал Казёнкин. – Мы с вами не в бирюльки пришли играть! Свидетель, говорите! А других попрошу молчать.

Мужчина у дверей совершенно растерялся от грозного голоса хозяина кабинета и начал говорить совершенно несусветное:

– Дак вы скажите, что говорить и я скажу, а чего кричать-то? Что надо, то и скажу. Я ведь не возражаю. На кого указать, укажу. Мне бы на кружечку пива и я любого готов…

Казёнкин заскрипел зубами и едва сдержался, чтобы не выгнать вон этого очевидного пьяницу, но дело надо было доводить до конца.