Страница 73 из 85
С ума сойти, получилось!!! Я подскочила, схватила рюкзак и кинулась бежать. За спиной услышала, как открылась дверь, как кричали мне вслед Хавьер и Аня, как Хави даже попытался догнать, но... Я была уже далеко и не чувствуя усталости остановилось только, когда достилгла трассы. Ну вот и все, теперь я сама по себе, и решив идти в Лондон, как бы далеко мы от него не находились, неспеша зашагала по дороге, а спустя какое-то время заметила атобус с открытой дверью, залезла в него, забралась на второй этаж, свернулась калачиком в одном из кресел и уснула, глядя на крупные хлопья снега, падающие с неба.
====== #57 ======
Утро встретило меня лютым холодом, едва открыв глаза я сразу полезла в рюкзак, выудила из него второе худи, и только сейчас заметила какую-то бумажку в кармане штанов. Она частично вывалилась пока я спала. Странно, что это? Я развернула ее – ого, записка от Ани! Когда, интересно, она ее мне подсунула? Распрямив листок и облакотившись о спинку сиденья начала читать:
“Привет) Вряд ли пока я смогу сказать тебе лично, но ты не обижайся, что я так отношусь к тебе, как к животному. Меня Хавьер попросил подыграть ему, сделать вид, что мы, как все. Ты сама видишь, Рон чекнутый. От него совершенно непонятно чего ожидать, а так мы, считай, в тылу врага, можем хоть как то его сдерживать...”
Да уж, сдержали, подумала я, отрываясь от чтения, вспомнив историю с ежом и то, как он меня чуть не пристрелил.
“... я честно тебя не боюсь. Ну, т.е когда узнала, конечно, первая мысль была “ААААААА”, но потом рассудила так, если ты давно заражена и до сих пор никому из нас не навредила и даже помогала, то что изменилось, кроме того, что мы об этом узнали!? Но Хавьер убедил меня. Мне ужасно стыдно перед тобой, но мне приходится играть эту роль. Господи, да я глаз на тебя поднять не могу, думаю совесть меня сожрет. Еще раз извини.”
Настроение внезапно улучшилось, все таки она не такая как все, она осталась моей подругой до конца и, улыбаясь, я сложила записку, сунула в карман рюкзака и надела под низ худи – двигаться стало сразу неудобно, но я хотя бы начала согреваться. Записка не шла из головы, думаю она давно мне ее подсунула, а я просто не заметила. Черт, это, конечно, многое бы могло изменить, но сейчас уже поздно.
Я вздохнула, вытащила какую-то коробку с нарисованным мишкой-космонавтом, немного посидела и под хруст шоколадных хлопьев любовавалась улицей – все было завалено чистейшим снегом и искрилось на солнце. А еще меня очень порадовало отсутствие каких бы-то ни было следов на белоснежной поверхности. Я отбросила опустевшую пачку в сторону, накинула заметно похудевший рюкзак на плечо и прошлась по салону. На втором этаже ничего интересного не нашла, а вот на первом было довольно много всяких вещей: сумочки, телефоны, несколько кроссовок от разных пар, порванные босоножки, заляпаные кровью, пару рюкзаков, несколько кепок, обрывки наушников, какие-то журналы. В салоне, на удивление, было не очень много следов крови, как и черной дряни. Я снова выглянула наружу – ничего не нарушало тишину этого морозного утра, вернулась в салон и принялась изучать свои находки. Телефоны все были разряжены, толку от них не было, из трех сумочек две были бесполезны – только косметика да кредитки. Но одна порадовала пачкой “Орео”, сникерсом, пакетиком с леденцами, сигаретами и зажигалкой, засунутой в пачку. Содержимое рюкзаков тоже не сильно помогло пополнить запасы – один принадлежал студенту – в нем были тетради, книги, какие-то конспекты, как напечатанные, так и написанные от руки, ручки, зарядка для айфона и вдребезги разбитый ноутбук. Во втором нашлись штук 15 раздавленных упаковок корма для кошек, шлейка и пакет тостерного зачерствелого и заплесневелого хлеба. Я полистала ради интереса учебники и тетради, но ничего не поняла, все таки высшая математика и физика подвластны далеко не всем, забрала одну из тетрадей, почти не заполненную и пару ручек, на всякий случай, мало ли, может вообще начну вести дневник, чем-то занимать себя все равно придется. Жаль, никаких теплых вещей не нашлось, очевидно этот автобус стоит тут еще с лета. Закрыв свой рюкзак я снова выглянула в окно – опять шел снег, так еще и начался ветер, закручивая белые хлопья в самую настоящую вьюгу, видимость была почти нулевая и я решила повременить с отходом и осталась в автобусе, в котором, в итоге, провела почти неделю. Я даже жгла костер, спалив все учебники и никому уже ненужные конспекты. В целом, вполне сносно провела эти дни и когда, наконец, распогодилось, а снег не выпадал уже три дня, я решила покинуть свое убежище. Самое неприятное было в том, что я оставляла следы на снегу, который хоть и похрустывал приятно под ногами, но мог выдать меня с потрохами. И взбреди в голову кому-нибудь на меня напасть, найти меня не составило бы труда. Но с другой стороны, я и сама бы заметила, что по близости кто-то есть, поэтому взвесив все за и против, все таки отправилась в путь. Километра два я прошла без приключений, но наткнувшись на огромный завал из машин пришлось остановиться. Во-первых, надо было как-то их обойти, а во-вторых, снег вокруг был истоптан до черного асфальта, да и пахло тут мягко говоря не розами. Очень густой и липкий запах зараженных пропитал все на расстоянии метров трехсот точно, словно где-то у них тут было логово или они прошлись здесь недавно. Я в нерешительности стояла, размышляя, что делать: с одной стороны они мне вроде и не страшны, но с другой все таки стремно вот так переться неизвестно куда. Пока я думала, услышала какие-то звуки, а потом уловила и запах живых людей. Ооо, только этого мне не хватало! Я не знала, радоваться этому мне или нет, но все же начала медленно ходить вдоль завала, пытаясь понять, где могли спрятаться те люди. В машинах их определенно не было, во всяком случае в этих, я сосредоточилась, пытаясь вычленить их запах от вони зараженных. Вроде получилось, я заметила, что впереди завала виднеется заправка, вполне вероятно именно там они и прячутся. Решила не идти туда, ну что я могу им дать или чем-то помочь? Ничем, да и не хотелось, если честно и я решила пройти как-нибудь незамеченной мимо. Преодолела эту пробку, по пути отметив, что тут было настоящее рубилово – много замерзшей и довольно свежей крови, много черной жижи, да вообще очень много следов тварей. Заметила в машинах трупы, разной степени поврежденности, но останавливаться не стала, наоборот ускорила шаг и практически миновала заправку, прячась за машинами, когда наскочила на мальчишку лет двенадцати. Он испуганно смотрел на меня, не в силах сдвинуться с места, но потом вдруг свел брови к переносице, нахмурился, чуть вытянул голову вперед, ойкнул и внезапно кинулся ко мне с громким шепотом “Вы что, живая!!!???”
Да чтоб тебя, выругалась я про себя, когда он сперва прижался ко мне обнимая, а потом потянул за руку к той самой злосчастной заправке. Я пошла за ним, услышав, что где-то недалеко началось какое-то движение, запах зараженных словно ожил, зашевелился и начал пропитывать все вокруг. Чудесно, пацан привлек к нам внимание. Я схватила его за шиворот и в пару прыжков одолела расстояние до небольшого здания, закинула его внутрь и забежала следом. Черт, теперь придется тут торчать неизвестно сколько. Выдавать свою принадлежность к зараженным я не собиралсь, поэтому выходить и спокойно шествовать мимо них на глазах этих людей было не вариантом. Пацан запер дверь, подвинул к ней стол и потянул меня куда-то вглубь помещения. Я отметила, что окна тут занавешены какими-то тряпками, а к одному еще и придвинут шкаф. Разумно, видимо такая защита работает, раз они до сих пор живы. Мы зашли в подсобное помещение и взору моему открылась не самая прекрасная картина – две женщины лет по семьдесят, а может и старше, девушка лет восемнадцати, молодая женщина около тридцати сильно пахнущая кровью, отчего у меня свело скулы и я едва не попятилась обратно. Но это было еще не все – в углу, прижимаясь друг к другу, сидели девочки близняшки лет четырех, а на полу, в картонной коробке, застеленной курткой и полотенцем лежал новорожденный ребенок. По запаху все эти люди были родственниками, а так же пахло еще кем-то, кого в помещении не было. Он появился спустя несколько минут – мужчина лет сорока с пронзительными голубыми глазами. Он молча сверлил меня взглядом, а потом обратился к мальчику, тихим, но жестким голосом: