Пленница бандита

— Пошли, — бросил сухо, захлопнув за мной дверь, и направился в сторону подъезда. Он даже не оборачивался, точно зная, что я последую за ним.

А куда бы я делась, когда позади все еще стоит автомобиль с тем самым Мишаней, от которого до сих пор мороз по коже, а вокруг нет ни одной живой души. Да и если бы был кто, ничего бы это не изменило. Не бежать же с криком о помощи к первому встречному. Глупо. А потому я, опустив голову, последовала за мужчиной.

Зайдя в подъезд, мужчина проследовал к одному из трех лифтов и нажал на кнопку вызова. Двери, словно ожидая его, тут же разъехались, приглашая нас внутрь. Я не смотрела на мужчину, просто вошла следом за нам, продолжая таращиться в пол и обнимая себя руками, словно это меня защитит. Лифт тронулся и, подняв голову, я бросила мимолетный взгляд на панель. Шестнадцатый этаж. Высоко. Вздрогнула, когда мы остановились, и послышался характерный звук.

Выйдя из лифта, огляделась вокруг. На огромной, по моим меркам, площадке было три квартиры. Мы проследовали к самой дальней от лифтов двери.

— Входи, — мужчина открыл дверь, пропуская меня вперед.

Уже на пороге квартиры почувствовала запах парфюма Леши. Пространство вокруг пахло им. Огляделась. Даже стоя в прихожей, понимала, что квартира довольно просторная.

— Чего встала? Проходи внутрь, — недовольный тон за спиной заставил меня опомниться, и быстро сняв обувь, проследовала вглубь квартиры. Я не ошиблась, квартира действительно была очень просторной, сделав несколько шагов, оказалась в большой светлой гостиной. Но несмотря на свои размеры, она казалась совершенно пустой. Холодной. Ничего, кроме большого кожаного дивана, журнального столика и поражающей своими размерами плазмы, растянувшейся на полстены, не было.

Мужчина тем временем проследовал в кухню, которая располагалась сразу по соседству. Не теряя времени, открыл дверцу и вынул из одного из шкафчиков бутылку с коньяком. Эта бутылка была мне хорошо знакома. Стоила бешенных денег. Я все еще помнила, как именно этим пойлом отец заливал горе после смерти матери. А потом все полетело к чертям, отец влез в долги и нам прошлось променять большой дом на маленькую квартирку на отшибе города, дорогой коньяк заменила самая дешёвая водка из ларька неподалеку.

— Ты можешь свободно передвигаться по комплексу, за его пределы — нет, — жестко выдал мужчина, попивая коньяк из бокала. Он смотрел на меня каким-то непроницаемым взглядом, в котором совсем не было эмоций.

— Я смогу иногда видеться с отцом? — спросила, заранее зная ответ.

Отставив коньяк в сторону, мужчина хищной походкой начал приближаться ко мне, вынуждая меня оступиться и попятиться назад. Он больше не казался мне таким уж добродушным, как могло показаться на первый взгляд. Нет. Этот человек хищник, а я его добыча.

— Пока ты принадлежишь мне, я буду решать, с кем тебе видеться. Сейчас…это не целесообразно, — он ухмыльнулся, когда я внезапно натолкнулась на преграду в виде стены. Подошел ближе, заставляя меня все сильнее вжиматься в стену.

— Я могу быть уверена, что с моим отцом ничего не случится? — прошептала, не в силах говорить громче, я с ужасом смотрела на потемневший взгляд и подрагивающий кадык. Казалось, еще чуть-чуть, и мужчина просто набросится на меня, нарушив обещание, данное отцу. Да и можно ли это назвать обещанием?

— Будешь делать то, что я говорю, он будет в порядке, — прохрипел, коснувшись губами моего уха и огладив оголенную часть бедра. Страх окутал меня с головой, сковывая движения. Я зажмурилась, опасаясь того, что последует дальше. Но внезапно все закончилось. Раз и все. Мужчина отпустил меня и сделал шаг назад. И только тогда я почувствовала, что по моим щекам бегут тонкие струйки слез.

— Жить будешь здесь, попробуешь сбежать или натворить глупости, твой отец окажется на больничной койке.

— Мне нужно посещать университет, — выдала зачем-то, как будто это могло его интересовать. — Я…

— Тебя будут отвозить и привозить, — ответил неожиданно, что я даже не нашлась, что ему ответить. — На этом все, Мира. И не вздумай перечить мне, девочка. С этого дня я говорю, а ты делаешь.

Глава 2

МИРОСЛАВА

— Все, Мира, мое терпение лопнуло, ты и шага больше из дома не сделаешь, — сжимая руль, отец до побелевших костяшек на пальцах в очередной раз угрожал запереть меня дома.

— Может еще на цепь посадишь? — огрызнулась, потому что достал уже со своим тотальным контролем над моей жизнью. Ненавижу. Мира то, Мира се. Ты должна учиться, должна то, должна это. Задолбали.

— Ты мне поговори еще, надо будет — посажу, вырастили на свою голову дрянь неблагодарную, не пороли тебя в детстве, а надо было. Ничего, еще не поздно, выпорю так, что сидеть не сможешь, всю дурь из головы выбью.

— Только попробуй и больше никогда меня не увидите, ясно, я сбегу, достали вы меня, дышать не даете.

— Аркаша, Слава, прекратите оба, немедленно, — вмешалась сидящая на переднем пассажирском сиденье мать.

— Прекратить? Ты посмотри, что из нее выросло! Сбегает из дома по ночам, разодетая, как шлюха, шарится по каким — то притонам, не сегодня завтра нам в подолье принесет или букет венерических, — отец продолжал сокрушаться так, что в машине воздух звенел.

— Это не притон, а нормальный клуб, и я уже взрослая…

— Взрослая!? — еще сильнее разорался отец, с силой выкрутив руль. — Я тебе покажу взрослую, завтра в клинику поедем, и не дай Бог, Мира, не дай Бог у тебя что-нибудь найдут, я не посмотрю, что ты моя дочь…

— Да пошел ты знаешь куда? Никуда я не поеду, — от злости дернула ручку двери со всей силы, и та неожиданно открылась. Я даже понять ничего не успела. Машина резко дернулась, ее занесло на скользкой от дождя дороге…

Истошный крик матери, оглушительные сигналы машин, ослепительный свет фар и яркая вспышка острой боли…

— Мама, — я подскочила на кровати, судорожно глотая воздух. За окном была глубокая ночь, и вокруг стояла гробовая тишина. Слезы полились из глаз прежде, чем я успела сообразить, где нахожусь.

Этот кошмар преследовал меня практически каждую ночь в течение вот уже двух лет. Перед глазами так и стояла картина: мама, вся в крови, ее перекошенное от боли лицо и последнее движение губами: «Мира». После чего ее взгляд померк, и она ушла.

Зажгла стоящий на прикроватной тумбе ночник, выбралась из постели и на трясущихся ногах подошла стоящему у стены комоду с зеркалом. Передо мной предстала растрепанная с опухшими глазами брюнетка. Блеклая тень той твари, что убила родную мать.

— Ненавижу, ненавижу тебя, — прошептала своему отражению. А потом я долго сидела и пялилась в одну точку, так как ложиться спать смысла не было, потому что знала: стоит закрыть глаза, и я снова увижу ЕЕ. Окровавленную и умирающую.

В конце концов не выдержала, поднялась и вышла из комнаты, воздуха не хватало, и горло горело так, словно в него раскаленный свинец залили.

В квартире было тихо и темно. До кухни я добиралась, опираясь на стены, потому что глаза еще не привыкли к темноте, а включать в доме свет и привлекать к себе внимание совсем не хотелось.

Кухня слабо освещалась проникающим из окна светом уличных фонарей, и в полумраке я не сразу заметила темную фигуру, сидящую за столом. Только когда фигура пошевелилась, заставив меня взвизгнуть от неожиданности, я поняла, что нахожусь здесь не одна. Хозяин квартиры восседал на стуле со стаканом в руке и молча смотрел на меня.

— Чего не спишь?

— Я…попить хотела, — промямлила, но с места не сдвинулась.

Вот уже несколько дней я жила в квартире этого человека. Постепенно начала привыкать к новой обстановке и порядкам. Много от меня не требовали, вообще ничего не требовали. Мужчина даже дома практически не появлялся и не могу сказать, что сильно расстраивалась по этому поводу. На следующий день после моего переезда, привезли мои вещи, и я окончательно убедилась, что в этом доме я надолго. Во всяком случае…пока отец не вернет долг, а с его проблемами это казалось неразрешимой задачей.