Морок над Шадизаром

— Этот ваш Бобадилья — колдун! — драматическим полушепотом известил варвара Ши Шелам. — Я подсмотрел в щелочку! Поставил на стол хрустальный шар на золотом треножнике, восьмиугольник из багровых свечей, разложил какие-то странные предметы! Надо звать Райгарха, пусть пинками вышвырнет старого обманщика со двора! Или вообще прирежет! Мало нам неизвестной магии вокруг!

— Если в мой дом самолично придет глава Чёрного Круга Стигии и заплатит за постой, — сверкнула глазами хозяйка и покачала перед носом собеседника чересчур увесистым для женщины кулаком, — с его головы даже волос не упадет, обколдуйся он хоть до кровавого поноса! Как только я взяла деньги, всё — договор считается заключённым и не оспаривается!

— Твоя бесконечная жадность погубит всех нас! — пискнул Ши, на всякий случай отступив на расстояние чуть дальше вытянутой руки в надежде, что бритунийка с одного замаха его не достанет.

— Откуда ты вообще знаешь, магия это или нет? Вдруг самое обычное гадание на стеклянном шаре? Многие знатные люди балуются такими предсказаниями!

— Лорна, — сказал Конан, встав между хозяйкой постоялого двора и Ши Шеламом. — Остынь. Кажется, я понял, как можно выбраться в город и осмотреться.

— Выбраться? — опешила бритунийка. — Куда? Зачем?

— В город, — терпеливо повторил Конан. — Надо же понять, что там произошло.

— Но как?

Киммериец выложил на стойку таверны тонкую щепочку. Ши с Лорной недоуменно переглянулись.

...— Я туда не полезу ни за какие деньги! — заявил Ши, после отчасти сбивчивых, но вполне доступных каждому объяснений киммерийца. — На четверых... Точнее на пятерых, запасов в таверне хватит на полгода, а если экономить, то и на год! За это время всё или закончится само собой, или Шадизар провалится в подземное царство — я бы выбрал второе, поскольку в обители Нергала уйма самых невероятных и никому не нужных сокровищ!

— Зачем покойникам сокровища? — справедливо заметила Лорна. — Малыш, а ты молодец — соображаешь. Я бы в жизни не додумалась. Правильно, если нужник пропитан волшебной силой Голоса, которая способна противостоять свалившейся на Шадизар напасти, то и щепка должна нести частичку его магии...

— А если не только на Шадизар? — помрачнев, сказал Ши. — Если весь Закатный материк накрыло? Если «Уютная нора» последнее место в нашем мире, где остались нормальные люди, тогда как все остальные превратились в каких-нибудь лемурийских чудищ-страшилищ?

— Это ты-то нормальный? — вздёрнула бровь Лоркана Бритунийка. — Скажешь тоже... Решено, пойдут Конан и Райгарх, варварам любая магия нипочем, да и от любых чудищ отобьются при надобности. А ты, бездельник, ступай наверх, вежливо постучи в комнату досточтимого альмиранте Бобадильи и спроси, подавать ли утреннюю трапезу. Заодно ночной горшок вынесешь и помоешь. Ясно?

Если бы Ши умел убивать взглядом, Лорну мгновенно разорвало бы на тысячу лоскутков.

* * *

— Очень, очень странно, — на ходу бормотал Райгарх. В правой руке асир сжимал боевой топор, меч в ножнах за спиной, на широком поясе два кинжала. — Чего скрывать, я многое в жизни повидал, бывал в Стигии, забирался в великие пирамиды Птейона, встречал монстров из Пустошей Пиктов, бился с ожившими мертвецами в Гиперборее, но такое?.. Уму непостижимо!

Внезапное озарение, посетившее Конана, оказалось безошибочным: отломанные от ходячей будки щепочки, если сунуть их в пояс, в карман или кошель, создавали вокруг человека такой же защитный «пузырь», лишь гораздо меньшего объема, всего-то на два-три шага окружностью. Лорна настрого запретила портить нужник сверх надобности — мало ли, вдруг его магическая сила иссякнет? Вполне хватило крошечных обломков досок размером с фалангу пальца. Хозяйственный вышибала, под леденящие душу стенания Голоса, причитавшего о неслыханных мучениях, безвинно претерпеваемых им во Тьме Внешней, срезал на всякий случай две запасные щепы — вдруг пригодятся?

Третий Обманный переулок и в обычные-то времена не мог похвалиться многолюдством, а сейчас здесь было совсем пусто. Люди отыскались только когда настороженные и готовые к любым неожиданностям варвары свернули на Малый Взвоз — улицу с десятком недорогих лавок, в основном гончарных, кожевенных и кузнечных.

Вот тут-то Конана и Райгарха проняло от души.

Торговцы занимали обычные места за прилавками, да только их движения были чуть замедлены, в лучах снежно-белого солнца кожа на руках и лицах выглядела синюшной, взгляды бессмысленны. Киммерийцу почудилось, что изредка сквозь людей проглядывают находящиеся за их спинами предметы: неужели это призраки? Конан подошел к одному из лавочников, потыкал пальцем — нет, он вполне материален, да только не ощущает прикосновения, и в упор не видит стоящего перед ним варвара. Гончар находился словно в ином плане бытия, за некоей гранью или, вернее, на самой грани. Одновременно и здесь, и там — только где это, «там»?

Убедившись, что никто из обитателей нового удивительного Шадизара их не замечает (это относилось и к лошадям с мулами, тащивших по улице повозки и тележки с товарами) оба варвара двинулись к близлежащей площади Хаваран, не самой важной и обширной в Шадизаре, но все-таки считавшейся «приличным местом» — с увеселительными заведениями, торговыми рядами, возвышением для глашатаев, храмами Бела и Иштар, обязательной виселицей и даже фонтаном с несколькими фигурами полуобнаженных дев, вырезанных из коринфийского мрамора.

Можно было бы привыкнуть к необычному освещёнию и странным цветам, но жутко беспокоило другое — полное отсутствие звуков. Шадизар город изумительно шумный, наполненный криками зазывал, грохотом деревянных колес по булыжным мостовым, громкими сварами торгующихся до последнего продавцов и покупателей, музыкой уличных фигляров, рёвом недовольных чем-то ослов и так далее до бесконечности. Не слышно ничего, кроме звуков собственных шагов и собственного голоса. Даже чтобы услышать Райгарха, приходилось подходить к нему вплотную, чтобы оба «пузыря» соприкоснулись. На бóльшем расстоянии было видно, как асир открывал рот и что-то говорил, однако слух его речь не воспринимал.

На Хаваране остановились перед богатой лавкой ювелира Бен-Йосепа из Шема. Если быть совсем точным, уважаемый Бен-Йосеп жил в далёком Асгалуне, здесь торговали его племянники, отлично знавшие, каков Шадизар изнутри, а потому обеспечивавшие неприкосновенность семейного имущества со всей строгостью. У входа громоздились четверо здоровенных охранников, вооруженных ятаганами, а в самой лавке за каждым посетителем наблюдали в десять глаз приказчики, скрывавшие под одеждой разнообразные тяжелые и острые предметы, способные мигом вразумить обнаглевшего шадизарского вора.

Джай Проныра с компанией давно положили глаз на торговлю Бен-Йосепа, но подобраться к нему было сложно, почти невозможно. Очень уж серьёзные и опытные люди.

— Вот и проверим, — сказал Райгарх, положив ладонь на плечо Конана. — Жди здесь Малыш. Но я не думаю, что хоть кто-нибудь рыпнется...

С присущей очень крупным и сильным людям неторопливой вальяжностью асир вышел из лавки меньше, чем через квадранс. Остановился рядом с бдевшим возле парчового полога наёмником и шутя пихнул его локтем под ребра. Зевнул. Протянул киммерийцу скромный кожаный мешочек.

— Оцени.

— Красиво, — согласился Конан, вытряхнув на ладонь десяток камней изумительной огранки. Три сапфира, огромный изумруд, два огненно-алых рубина и четыре прозрачных алмаза. — Дорогие, наверное?

— Эх, молодо-зелено, — хохотнул Райгарх. — Бесценно! Никто и ухом не повёл! Просто подошёл и взял самое лучшее. Думал сперва, что предметы из их мира невозможно переместить в наш... Ошибался.

Вокруг бесшумно суетился наполовину призрачный, наполовину материальный Шадизар. У дверей гостиницы для благородных «Посох Эпимитриуса» разгорелась нешуточная драка, судя по всему сцепились поджидавшие седоков наёмные возницы. Чинно прошествовала к храму вереница митрианских монахов. Промчался мимо полудесяток конной стражи. Жизнь вроде бы бурлила, но киммериец вдруг осознал, что это никакая не жизнь, а её имитация. Все эти люди, озарённые чужим белым солнцем, очень сильно смахивают на веревочных кукол-марионеток, действующих по строго предписанному кукловодом сценарию, не имея собственной воли. Один торгует, другой покупает, третий пьёт в кабаке, четвёртый молится...