Стрела любви

Наконец Маргарет покосилась на стоявшую неподалеку группу людей, вовсе не выражавшую восторга. Финлей смотрел на нее с таким выражением, что у нее кровь застыла в жилах. Мрачный, злой, исполненный негодования и обиды, он сверлил глазами соперницу, словно хотел убить. Йен стоял спиной к ней и что-то втолковывал другу, но Фин его не слушал, стараясь испепелить ее взглядом!

Ну что ж… Учитывая сказанное им перед скачкой, ей было наплевать. «Когда я выиграю, может быть, ты дашь мне то, что так щедро давала Маклину прошлой ночью?» – вот что он сказал! Маргарет разозлилась, и ей еще сильнее захотелось унизить его. Но она была бы дурой, если бы не испытывала никаких опасений. Ей уже приходилось видеть разгневанных и униженных мужчин, но еще никогда она не сталкивалась с такой откровенной неприкрытой враждебностью.

Радость победительницы и чувство удовлетворения исчезли. Да, она выиграла, но обзавелась опасным врагом. А этого Маргарет совершенно не хотела. Ей не нравился Фин, но он друг Йена, а это имело для нее большое значение.

Финлей сказал Йену что-то резкое – похоже, выругался – и с побелевшим от злобы лицом направился к ней, ведя за собой великолепного жеребца. Когда Йен последовал за ним, их глаза встретились. Он выглядел встревоженным и раздосадованным.

Финлей же остановился в нескольких шагах от нее и улыбнулся – правда, его улыбка была какой угодно, но только не веселой.

– Миледи… – Он произнес это слово так, что оно прозвучало ругательством. – Миледи, поздравляю вас с победой. Похоже, я недооценил ваше искусство наездницы. Много практикуетесь, наверное.

В его словах и тоне не было ничего необычного, однако отец и братья, стоявшие рядом с ней, подобрались, а лицо Йена побелело от гнева.

– Скачка была очень напряженной. Выиграть мог любой, – ответила она, пожав плечами.

Почему-то ее вежливый и деликатный ответ еще больше разозлил Финлея.

– Но выиграли вы, – процедил он сквозь зубы, – и то лишь благодаря прыжку.

Маргарет подумала, что были и другие причины, но не стала уточнять. Ей очень хотелось закончить этот тягостный разговор.

– Да, мне повезло. А теперь, надеюсь, вы меня извините. Мы уже опоздали к полуденной трапезе, а я еще должна успеть переодеться, иначе половина гостей лишится чувств из-за моего наряда.

Никто не улыбнулся.

– Вы разве забыли о нашем пари? – спросил Фин и потянул за повод коня.

Маргарет перехватила взгляд Йена и сразу поняла, что должна сказать.

– Пари? – переспросила она, словно не понимая, о чем речь. – А, вы имеете в виду шутку насчет коня? Забудьте. – Братья начали было возражать, однако Маргарет их проигнорировала. – Ведь если бы выиграли вы, то ни за что не отобрали бы у меня Даба, я в этом не сомневаюсь.

Они оба знали, что он именно так и поступил бы, но Маргарет подсказала ему выход: так он мог сохранить коня, которого не желал потерять. Утрата такого животного стала бы непоправимым ударом для воина, старающегося утвердиться. Всем известно, что хороший конь стоил целое состояние.

Болезненно поморщившись, Фин поклонился, словно признавая справедливость ее слов.

– Прекрасно! – воскликнула она. – Тогда больше не будем об этом говорить.

Маргарет знала, что немного позже ей придется выдержать битву с отцом и братьями: они будут в ярости из-за ее отказа принять такое великолепное животное, – но ее жест окажется очень даже полезным – ведь враждебность Финлея, возможно, хотя бы немного утихнет.

И действительно, гнев Финлея слегка поутих, но негодование и обида остались и даже усилились.

Йен же казался совершенно спокойным. Она перехватила его взгляд, однако сразу отвернулась – вокруг было слишком много людей.

Все время, пока подруги мылись и переодевались к трапезе, Бригид была необычно молчалива, но погруженной в свои мысли Маргарет и так все было ясно.

Реакция гостей на скачки тревожила ее намного больше, чем ей хотелось бы. Она никак не могла избавиться от мысли, что Йен оказался прав. Но что она могла поделать? Допустить войну между людьми Брюса и ее братьями в середине мирных переговоров?

Ох, здесь все было не так. Правила и условности, которых тут придерживались все без исключения, казались ужасно глупыми. Она старательно убеждала себя в том, что мнение этих людей для нее ничего не значило, но это было не так. Мнение Йена кое-что значило для нее. Кроме того… Ее привезли сюда с определенной целью, хотя ей очень хотелось об этом забыть, так что мнение Джона Комина тоже должно быть для нее важным. А еще – Бригид. Маргарет знала, что подруге здесь нелегко, и она поклялась сделать для нее все, что сможет.

«Больше никаких скачек!» – поклялась она. А когда гнев отца из-за коня Фина утихнет, возможно, ей удастся уговорить его купить им с подругой несколько новых платьев. Маргарет была согласна даже на вуаль, если это сделает Бригид счастливой.

По пути в зал Маргарет поделилась своими планами с подругой, и та немного повеселела.

Все было нормально… пока они не вошли в зал.

«Проклятье!» – мысленно воскликнул Йен. Положение оказалось даже хуже, чем он предполагал. Презрение, с которым некоторые женщины смотрели на Маргарет Макдауэлл, и без того было немалым, но теперь…

Стоило им войти, как воцарилась мертвая тишина.

Как выяснилось, дело было не столько в скачке. Йену потребовалось время, чтобы разобраться в ситуации, но в конце концов брат Нейл просветил его. Люди видели, как Маргарет накануне вечером шла из донжона вслед за Фином, а ее одежда была в беспорядке. Выходило, что она бросила вызов мужчине, а потом выиграла у него якобы обманом, желая отомстить за то, что он ее с презрением отверг. К тому времени как Йен услышал ту же историю от Брюса, она успела обрасти подробностями. И теперь ее с Фином видели не просто идущими друг за другом, а совокупляющимися.

Йен активно возражал, старался развеять слухи, но люди упорно желали верить в худшее. Маргарет была не такая, как все они: смелее, увереннее, независимее, – и они хотели заставить ее платить за эту непохожесть.

Йен был в ярости. Он злился не только на тех, кто распускает слухи, но и на себя. Это его вина. Ведь именно он ее целовал. И если она выглядела растрепанной, то из-за него. Вероятно, кто-то видел, как Фин покинул комнату после того, как он прервал их страстные объятия, а потом этот кто-то заметил, как вышла Маргарет. Сам же Йен ушел последним. О нем тоже могли судачить.

Впрочем, Фину, похоже, было все равно. Его настроение значительно улучшилось. Он с видимым удовольствием прислушивался к разговорам. Йен понимал злость друга – тяжело пережить столь сильный удар по самолюбию, – но никак не мог понять, почему тот откровенно радовался тому, что Маргарет все избегали, особенно после ее благородного жеста с конем. Она ведь имела полное право забрать жеребца Фина – пари есть пари. И с прыжками не было никакого обмана. Она выиграла честно.

Йен никогда не видел ничего подобного. Она словно слилась с конем, стала с ним одним целым. Бесстрашная девушка. Легкая, сильная, дикая – и отчаянная. Такую не скоро забудешь.

Он все еще помнил, как у него на мгновение остановилось сердце, когда она пролетала над острыми камнями.

Дикарка. Авантюристка. Слишком смелая. И восхитительная!

И ему становилось все труднее вспомнить причины, делавшие ее неподходящей для него партией.

Йен не осознавал, насколько сильно она ему нужна, но трапеза окончилась и вдруг оказалось, что ее нигде нет… И он почувствовал себя покинутым.

Что-то случилось? Она что-то услышала? Кто-то был с ней груб? Или жесток?

Он не мог вынести мысль, что кто-то причинил ей боль, и чувствовал потребность защитить ее. Впрочем…

Маргарет могла быть с Комином, и Йен стал высматривать его. Безуспешно. Он уже был готов отправиться на поиски, когда к столу подбежала сестра. Судя по ее виду, она была готова взорваться от возбуждения.

– Ты слышал? – воскликнула сестра.