Стрела любви

Этот юноша еще не стал рыцарем, но уже обладал рыцарскими понятиями о чести и достоинстве. Конечно, Йен тоже не был рыцарем, но он к этому и не стремился.

Поклонившись, юноша вышел из комнаты. Как только за ним закрылась дверь, Маргарет повернулась к нише, скрестила руки на груди и громко проговорила:

– Я знаю, что вы там. Выходите.

В ее устах это прозвучало так, словно она обращалась к невоспитанному ребенку, который намеренно шпионил за взрослыми. Проклятье! Ничего подобного! Он, Йен, никому не мешая, сидел на скамейке, когда она ворвалась в комнату и немедленно ухватила графин с бренди. В чем же его вина?

Хотя девица не могла видеть его лица, похоже, не удивилась, узнав своего недавнего партнера по танцу.

– Если бы я знал, чему помешаю, то объявил бы о своем присутствии раньше, – проворчал Йен, чуть отодвинув занавеску.

– Надо же… Оказывается, вы умеете говорить, – насмешливо протянула Маргарет. – А я-то думала, что вы можете общаться только с помощью мрачных задумчивых взоров.

Йен полностью отдернул занавеску и впился в нее взглядом.

– Не думал, миледи, что нам есть что сказать друг другу.

Маргарет не отвела глаза и с грустью проговорила:

– Возможно, вы правы.

Ему следовало уйти. Он должен воспользоваться возможностью – и немедленно уйти. Но вместо этого он быстро пересек комнату и остановился прямо перед ней. Исходивший от нее легкий цветочный аромат, который он почувствовал еще во время танца, будоражил и мешал сосредоточиться.

– Комин не для вас! – заявил Йен. Он был вне себя от гнева, поэтому пренебрег осторожностью.

Маргарет приподняла брови, явно шокированная безапелляционностью его тона.

– Вы в этом так уверены?

Йен еще больше разозлился. Черт возьми, он же старается ее защитить! Баденох ни за что не позволит сыну жениться на ней.

– Да, абсолютно уверен. Позволяя ему вольности, вы ничего не добьетесь.

– Вольности? – Маргарет нахмурилась. – Ах, вы тоже о поцелуе… – Она засмеялась. – Но ведь это ничего не значит!

То ли ее смех, то ли легкомысленное отношение к поцелую, но что-то разозлило Йена настолько, что он уже не мог сдерживаться.

– Вы настолько опытны, что для вас поцелуй не имеет значения? – осведомился он.

Маргарет взглянула на него, прищурившись.

– Вы когда-нибудь целовали женщину, милорд?

– При чем тут я? – буркнул Йен.

Маргарет несколько секунд пристально смотрела на собеседника, затем, усмехнувшись, сказала:

– Ни при чем. А мой опыт или его отсутствие не ваше дело.

Йен поморщился. Она, конечно, была права, но в то же время чертовски ошибалась!

– Не все мужчины щенки вроде Комина, миледи, которыми можно вертеть, как вам заблагорассудится. И не любого можно отослать прочь, когда вам захочется. Большинство воспримут поцелуй как приглашение к продолжению.

Девушка густо покраснела. Вероятно, она знала, что ее в замке не жаловали. Йен не сознавал, насколько близко они стояли друг от друга, но тут она выпрямилась, гордо расправила плечи, и ее соски коснулись его груди.

У него подогнулись колени, и он стиснул зубы, чтобы не застонать. А затем вдруг почувствовал, как кровь стремительно прилила к паху.

– Вы имеете в виду таких мужчин, как вы, милорд? – Девушка взглянула ему прямо в глаза.

Он не знал, что на него подействовало: возможно, вызов, прозвучавший в голосе. Как бы то ни было, но Йен вдруг понял, что больше не в силах сдерживаться. Он хотел наказать ее, преподать ей урок, желал показать, что она ведет опасную игру, но больше всего ему хотелось ее поцеловать. Желание было столь сильным, что в глазах помутилось.

– Именно это я имею в виду, – отчеканил он.

В следующее мгновение он обнял девушку и привлек к себе. И это оказалось так приятно, так правильно, что теперь он не смог бы отстраниться, даже если бы захотел. Ее мягкие женские округлости, прижатые к его телу, вызывали непередаваемые ощущения. Йен чувствовал сильнейшее возбуждение. Даже будучи неопытным подростком, он не испытывал ничего подобного. Желание овладело им, захлестнуло горячей волной.

Склонившись к ней, он впился поцелуем в ее губы, и это подействовало на него как лесной пожар: казалось, он весь был охвачен пламенем. Наслаждение поглотило его целиком. Способность к рациональному мышлению окончательно покинула его, когда Маргарет ответила на поцелуй.

Маргарет смеялась, когда ее брат Дункан в прошлом году застал их с Тристаном: она целовала его в одной из пещер под Данкси. Тогда брат предупредил ее о необходимости соблюдать осторожность и сказал, что она играет с огнем: мол, поцелуй – это одно, но ведь может последовать и продолжение. Она знала, что он имел в виду близкие отношения между мужчиной и женщиной, но решила, что брат преувеличивает.

Игра с огнем? Продолжение? Какое еще продолжение? О чем он говорит? Нет абсолютно ничего опасного в том, что она поцеловала Тристана. Это было довольно приятно, и она прекрасно сознавала, что делала. Этот поцелуй никак не мог закончиться тем, что она не раз наблюдала в Гартланде, когда заезжие путешественники оставались на ночь в Большом зале. Женщина лежала на спине, задрав ноги, а мужчина пыхтел и стонал, нависая над ней.

Но теперь Маргарет было не до смеха. Пожалуй, ее брат все-таки понимал, о чем говорил. Любопытство и стремление узнать новое, конечно, не опасны, но страсть… В тот момент, когда Йен обхватил ее своими огромными ручищами и привлек к себе, она всем существом почувствовала разницу.

Желание захлестнуло их обоих. Все ощущения, пробудившиеся во время танца, тотчас вернулись, только стократ усилившись. Маргарет накрыла жаркая душная волна. Сила его рук, ощущение мускулистого тела… Колени ее подгибались. Мэгги чувствовала себя словно околдованной; казалось, она угодила в трясину ощущений, из которой никак не выбраться. Впрочем, особого желания выбираться у нее не было.

И она не хотела, чтобы он останавливался, ни за что!

Его губы были горячими и требовательными. Он целовал ее так, словно имел на это полное право, и Маргарет ничего не имела против.

Она ощущала на его губах головокружительный вкус виски и наслаждалась им. Ей казалось, что она испытывала жажду, которую никак не могла удовлетворить. И по какой-то непонятной причине колени ее все больше слабели, так что если бы Йен не держал ее, она бы рухнула на пол.

Маргарет чувствовала странный трепет внизу живота, трепет, заставлявший ее тихо стонать от наслаждения. Йен тоже застонал, правда, его глухой стон скорее напоминал ругательство. Остатки сдержанности покинули их обоих.

Его поцелуй стал опустошающим, отчаянным. Маргарет поняла это, поскольку чувствовала то же самое. Она отвечала на поцелуй со страстью, возникшей словно из ниоткуда, со страстью, порожденной инстинктом, а не опытом. За те пять или шесть раз, когда она позволяла Тристану целовать ее, Маргарет никогда не чувствовала такого пыла, такой горячности. Она вообще никогда ничего похожего не чувствовала.

И сейчас она знала лишь одно: что хочет его больше всего на свете; никогда еще в своей жизни она ничего так страстно не желала. Она вцепилась в его плечи – и не собиралась отпускать. А он был такой огромный, такой могучий… Рядом с ним она чувствовала себя до странности маленькой и уязвимой.

Маргарет хотелось как можно крепче к нему прижаться, хотелось вдыхать его восхитительный мужской запах. Но она не сознавала, насколько сильно этого желала, пока не ощутила, как весьма специфическая часть его тела стала твердой и уперлась ей в живот. А потом она вообще лишилась способности думать.

Желание раз за разом прокатывалось по ее телу горячими волнами, и все тело отяжелело, особенно груди и самое интимное местечко между ног. Она все громче стонала, о чем-то умоляя обнимавшего ее мужчину.

Он целовал ее все настойчивее, их тела прижимались одно к другому так крепко, что, казалось, слились воедино, а языки исполняли какой-то сложный любовный танец. Или это было сражение? Да, возможно. Но Маргарет не чувствовала угрозы. Более того, она безоговорочно доверяла своим инстинктам, настойчиво требовавшим этих поцелуев и этих объятий. Но во всем происходившем присутствовала и нежность – от нее сладко щемило в груди, и она парила над ними словно добрый страж, молчаливый защитник.