Страница 7 из 14
– Я успею на неё! – пообещала я.
Итак, ионный душ, врач, и если чудесным образом останется пара минут, возможно, даже успею перекусить. Нельзя сказать, что контакт с Занозой налажен, но могло быть и хуже. Честно говоря, самое время признаться, что я слегка преувеличила, заявив послу, что хорошо знакома с Александрой. Мы действительно учились в одном университете, но не общались и даже знакомы лично не были. Я запомнила её только из-за звучной фамилии. Александра Зариноза. Все, понятное дело, звали её просто Сашка Заноза. В то время она казалась жутко скучной придирчивой занудой. Это сейчас я, конечно, уже понимаю, что её въедливость, настырная жажда докопаться до сути и выяснить всё до мельчайших деталей – это качества настоящего исследователя, каким она сейчас и стала.
И вспоминая, какой я сама позволяла себе быть в те студенческие годы, оставалось только надеяться, что Александра этого не помнит. Или хотя бы не вспомнит теперь, чем я могла её обидеть.
Врач миссии Ройза Брукбер не был щуплым низеньким тихим подкаблучником. Таким его делало сравнение с его крупной звонкой женой. Да, ему выпала честь по совместительству быть ещё и мужем капитана станции. Даже не смотря на то, что капитана Флоренс сейчас не было рядом, мысль о том как они будут смотреться рядом, вносила корректировки в первое впечатление о докторе.
– Какое у вас прекрасное имя, Дарирадость.
– Только не вздумайте так ко мне обращаться, прошу вас, – улыбнулась я. – Достаточно просто Дара.
– Очень жаль, – шутливо вздохнул доктор на мою просьбу, не отрываясь от тестирования показаний моего состояния здоровья. – Само звучание вашего имени могло бы скрасить некоторые негативные моменты нашей ежедневной рутины. Ну, не смею вас задерживать. Отдыхайте, обживайтесь, знакомьтесь с нашей командой. Добро пожаловать на борт, как говориться.
Какой милый человек. Жаль, что времени в обрез. Некогда с ним побеседовать. Врач на станции всегда знает всё и обо всех.
Доступ к памяти вымершей цивилизации
Я вошла в зал, когда сеанс связи уже начался. Заноза обсуждала что-то с самодовольным упитанным типом, который просто обязан был сразу не нравился. Типичный эксперт в очень узкой области, кичащийся своим исключительным знанием того, что остальные просто не считают нужным изучить.
– То есть, представитель другого вида не может считать информацию о прошлом другой цивилизации? – уточнила Заноза.
– В Большом Космосе ни о чём нельзя утверждать категорично, – с осторожностью, присущей всем консультантам, возомнившим себя экспертам в каких-то областях, увернулся от прямого ответа консультант, – но с большей долей вероятности, это так.
– И то, что некий индивид, может считывать информацию о прошлом вымершей цивилизации, может служить доказательством, что он потомок этой цивилизации?
– Доказательством нет, – он профессионально решительно отвертелся от ответственности за то, что ему как эксперту и придётся это доказывать. – Но вероятность этого очень велика. Видите ли, Александра, способность считывать определённые уровни информации – это, по сути, свойство проводимости организма. И закладывается эта способность на генетическом уровне, а потом тренируется и развивается практикой. Но генетический код первичен. Как нельзя научиться слышать, если ушей у организма просто нет, так и определённые уровни информации притянуть и считать просто невозможно, если генетика изначально не вложила в организм орган для их считывания. Кто-то способен проводить через себя низкие вибрации, кто-то высокие. Так и с пакетами информационной памяти вида. Нужно быть синхронизированным с этими вибрациями, и быть способным пропустить их через себя и расшифровать верно.
– Для этого нужно быть той же генетики?
– Да. При том, чем меньше отклонений, мутаций, тем меньше искажений при считывании.
– А если новый вид очень близок к вымершему, но не является его наследником, такое приближение генетики может случиться?
– Александра, такое абсолютно невозможно, – самодовольно ухмыльнулся консультант. – Внешне может быть достигнуто сходство с другим видом. Если, например, это самая подходящая форма жизни для данных условий. Но информационно… Нет. В генетическом коде всё равно будет непреодолимая разница. Материальная составляющая ДНК, весь этот набор аминокислот может совпасть почти полностью, но информационная составляющая – никогда.
– Значит, всё-таки, – резюмировала Заноза, – если индивид вдруг начинает транслировать знания исчезнувшей цивилизации, он с большей долей вероятности, их прямой потомок.
– Да. Хотя, утверждать наверняка не возьмусь, – тут же подстраховался эксперт.
Я не могла дождаться, когда они закончат. Лучше бы я спокойно пообедала. Было жаль терять время на эту болтовню ни о чём. Я рисковала лететь сюда на чем попало, лишь бы выиграть эти несколько часов, а теперь теряла их на эту никчемную консультацию!
– Более изворотливого типа я не встречала, – я поняла, что немного перестаралась картинно заказывая глаза, и изображая облегчение от того, что эта якобы консультация якобы специалиста, наконец, закончилось.
– Да уж, – вздохнула Заноза. – Но приходится довольствоваться тем, что нашли.
Но Заноза не была бы занозой, если бы тут же не добавила:
Журналистов нам присылают более качественных, чем консультантов.
– Меня бы не прислали сюда, если бы речь не шла об угрозе закрытия миссии, – напомнила я, вслед за ней выходя из зала. – И отстранения людей от сотрудничества здесь.
– Да, оперативно сработали, – кивнула Заноза, криво улыбнувшись. – Но кроме этого ЧП с Павлом, у нас нет больше никаких нарушений.
– И, тем не менее, обвинения выдвигаются с завидным постоянством.
– Нет у нас нарушений! – огрызнулась она. – Эксперимент по отселению отторгнутых роем официально одобрен Советом. Даже если некоторым это и не нравиться. Это признано не вмешательством в течение жизни цивилизации. И мы не нарушили ни разрешённого числа изымаемых особей. Ни требований к их состоянию, ни требований по их добровольному выбору уйти. На каком основании плодятся эти бесконечные комиссии, заставляющие нас вновь отвечать на обвинения, которые уже были сняты тремя предыдущими комиссиями? Мы столько времени тратим, отвечая на бесконечные высосанные из пальца обвинения, что на исследовательскую работу времени не остаётся!
– Погоди, – чутье журналиста выхватило интересующий факт, проскользнувший в потоке этой исповеди, – вы отселяете отдельных особей? Изымаете из роя? И вам это разрешили?
– Да, – подтвердила Заноза. – Этот эксперимент продолжается уже более шестидесяти лет. И мы строго придерживаемся всех требований и ограничений.
– Вы изымаете отдельных особей из роя? – уточнила я ещё раз. – Но ведь это фактически убийство. Отдельные особи не могут выжить вне роя.
– А наши выживают! – упрямо возразила Заноза. – При том, прекрасно себя чувствуют! Гораздо лучше, чем в рое.
– Ты на основании этого сделала вывод, что это не рой?
– Не только. Есть много других доказательств.
– Конкретнее, – потребовала я. – Мне нужно опровергнуть всё, в чём вас обвиняют.
Заноза обернулась и уставилась на меня с явным недоверием.
– Саш, я не ради подтверждений ваших нарушений сюда прилетела, – сказала я, глядя ей прямо в глаза. – Центр считает, что закрыть миссию хотят не из-за ЧП, а из-за твоего заявления. О рабстве. Возможно, весь этот поток обвинений спровоцирован тобой.
Пренебрежение в глазах Занозы лишь на долю секунды сменилось болью, что бы вновь спрятаться за холодным взглядом исследователя.
– Итак, это не рой, потому что отдельные особи прекрасно выживают вне роя, – начала я. – Это раз. Что ещё?
– Пошли. Сейчас будет общее совещание, – Заноза резко развернулась и пошла вперёд. – После совещания продолжим.