Анатомия обмана

– Ну, как? – поинтересовался старик, подойдя ближе. – Нравится?

– Не все, – честно призналась девушка.

Хозяин остолбенел и обернулся к другу:

– Ты видал, Петро, ей, видите ли, не все нравится!

Мила смущенно опустила ресницы. Щеки ее запылали румянцем.

– А ведь девчонка права: и мне не все нравится, – признался вдруг мастер.

– Люди, где вы? – прозвучал над их головой юношеский голос.

С перил лестницы свесилась кучерявая голова. Все, как по команде, посмотрели вверх. Молодой человек в морской форме вежливо поздоровался.

– Прошу всех к столу.

– Уже идем, Федя! – пробасил Семенчук и подмигнул Миле. – Приглашаю вас, юное дарование, на фирменные вареники. Надеюсь, хоть они вас не разочаруют!

– Спасибо, я не голодна, – открестилась девушка.

– Петруша, – нахмурился художник, переведя взгляд на педагога. – Ты кого ко мне привел? Потрудись объяснить юной леди, что в этом доме отказываться не принято.

– Пойдем, Мила, не обижай гостеприимных хозяев, – миролюбиво попросил Петр Кузьмич. – На свете нет ничего лучше Верочкиных вареников!

За столом в кухне царило оживление. Рисуясь, солировал Федор:

– …и тогда к юбилею Победы руководство объявило конкурс на лучшую картину о войне. Работу победителя грозился забрать в свою экспозицию городской музей. За три первых места полагался поощрительный десятидневный отпуск.

– Этот баламут еще в школе имел неплохие задатки, – с гордостью похвалился Миле дед, косясь на внука, и уточнил: – Надеюсь, ты не подкачал?

– А то! – зарделся юный живописец. – Моя работа – одна из лучших!

– Надо полагать, жюри было такого же мнения и аплодировало стоя? – иронично поддел старик.

– Не совсем! – принял вызов Федор и признался: – Критиковали сюжет! А про мазок и игру цвета ни полслова. Мол, огород с войной совсем не совместимы! – лукаво подытожил он. – Видели бы вы шедевры остальных…

На какое-то мгновение в столовой комнате воцарилась неловкая тишина. Мать Федора суетливо стала предлагать вареники.

– Успеется, доня, – остановил ее Семенчук, сверля взглядом внука. – Поясни нам, темным людям, что же в картине военного? В огороде была воронка, в него угодил неразорвавшийся снаряд или там сушились окровавленные гимнастерки?

– Это было кукурузное поле, над которым шел воздушный бой, – загадочно акцентировал курсант. – Я был уверен, жюри поймет мой намек на любимицу Никиты Сергеевича – царицу полей и огородов. Но, тонкий юмор не пришелся ко двору…

– Ты находишь это смешным?! – вскипел дед и резюмировал: – Мой внук стал конъюнктурщиком!

– Кем? – опешил Федор.

– Человеком, который пытается угодить другим, стараясь угадать их желания и сыграть на интересах общественного мнения. Кощунственно издеваться над тем, что свято! Я бы тебя вовсе лишил отпуска и отправил на гауптвахту!

– За что?!

– За отсутствие патриотизма!

– Не суди так строго, дед! Ты же не видел работу! Там есть и бой, и самолеты. Но, по мнению педагогов, они некрупные, а в картине мало динамики.

– Офицерам виднее – они, наверное, воевали, – осторожно вставил Петр Кузьмич.

– А я внук народного художника, и, наверное, тоже кое-что понимаю в живописи, – торопясь закончить мысль, выпалил Федор.

Семенчук укоризненно вздохнул и обвел присутствующих печальным взглядом:

– Вот именно, только кое-что, – с грустью констатировал он.

– Богдаша, мы все же излишне строги к нашей молодежи, – попытался разрядить обстановку Петр Кузьмич.

– Да, папа, – поддержала гостя Вера. – Федя еще юн и не научился понимать…

– А вот прикрываться именитым родственником научился! – нервно перебил ее Семенчук. – Опозорить деда-ветерана много ума не требуется.

– Я никогда не опозорю твое имя, – подал голос внук. – Если я не прав – прости.

– Вот это другой разговор, – сменил гнев на милость Богдан Тимофеевич. – Только, Федька, я так и не понял, за что же ты получил дополнительный отпуск?

– Так я ведь занял призовое третье место, – с радостью сообщил тот.

– Конец света, – изумился художник. – Критиковали, критиковали, а на пьедестал поставили? Чудеса. И за что только тебе дали бронзу?

– Так нас всего трое в конкурсе участвовало, – улыбнулся Федор.

– Ай да Федька, ай да сукин сын! – расхохотался вдруг дед. – Ну, ты, брат, даешь!

Все дружно рассмеялись. Мать с гордостью посмотрела на сына и подложила ему вареников. Она хотела погладить его по голове, но парень уклонился: «Не маленький».

– Может, и работа твоя попала в музей? – уточнил Богдан Тимофеевич.

– В какой-то степени. Велели передать мой шедевр в подшефный колхоз, он как раз по кукурузе специализируется, а мне поручили написать картину для клуба.

– Ты уж деда не подводи.

– И на сей раз обговори с ним сюжет, – вставила мать.

– Я еще всех удивлю!

Мила едва заметно улыбнулась хвастунишке. Это заметил Семенчук.

– Слава богу, наша гостья повеселела, – обрадовался художник. – А то все молчит и хмурится. А между тем Петруша убежден, у Люды твердая рука и острый глаз. И вообще, в последнее время она делает потрясающие успехи. Так?

Все с интересом посмотрели на девушку. Мила смутилась и едва не поперхнулась.

– До успехов пока далеко, – с трудом выдавила она. – Так, маленькие шажки.

– Похвально, похвально, – оценил ее скромность мастер и полюбопытствовал: – Ну-с, а как вам Верочкины вареники? Лучше, чем мои картины?

– Вареники славные, особенно с вишней. А вот с грибами у моей бабушки получаются вкуснее, – призналась гостья с таким простодушием, что все улыбнулись.

– Нет, Петро, это ни в какие ворота не лезет, – шутливо запротестовал Богдан Тимофеевич. – Что за молодежь пошла?! Верочка, на них ведь не угодишь! – с деланной строгостью заворчал он, подмигнув дочери.

Мила испуганно заморгала, боясь поднять глаза. Ей совершенно не хотелось огорчать именитого художника, тем более обижать милую и покладистую хозяйку дома. Но та шутливо погрозила отцу и пришла на выручку студентке:

– Хочу выведать секрет вашей бабушки. Подскажите, Люда, какими грибами начиняет тесто ваша бабушка?

– Белыми, их там тьма-тьмущая.

– Вот видишь, папа? Разве можно конкурировать с такой начинкой, ведь у нас под рукой одни лишь шампиньоны.

– А что это за грибы? – удивилась Мила.

– Они на клумбах растут, – с серьезным видом пояснил Федор. – В парке культуры и отдыха. И что удивительно: даже зимой под снегом не мерзнут. Кто хочет, тот и собирает. Я вот утром пробежался вперед грибников и принес целую корзину. Можем прямо сейчас еще раз проверить лучшие места. Как вам, Людмила, такая идея?

– Как-то не верится… – усомнилась девушка.

– Федя, – укорила сына Вера и пояснила: – Шампиньоны выращивают в специальных питомниках. Это нежные и деликатные грибы со специфическим вкусом.

– Да они просто безвкусные! – запротестовал Федор.

Мать в шутку хлопнула его по лбу. Молодой человек не обиделся. Напротив, перехватил ее руку и нежно поцеловал. Смущенная Вера зарделась от удовольствия. Мила засмотрелась на нее. В элегантном атласном платье, с пышной прической и едва заметными следами косметики на холеном лице женщина напоминала сказочную фею, добрую и очень заботливую. В этом доме ей все было в диковинку: уйма комнат и красота их убранства; тонкий вкус и манера общения хозяев. Атмосфера, в которой она росла, была многим проще. За столом домашней тесной кухни, как правило, обсуждались школьные проблемы детей, предстоящие покупки и соседские дрязги. В лучшем случае – кулинарные рецепты, письма и подарки от родственников. У Семенчуков было иначе. Вроде, и говорили о насущном, но как-то доступно и по-доброму. Речь и кругозор новых знакомых были несравненно богаче. Чтобы не выделяться, Мила по большей части наблюдала и отмалчивалась. Вера поймала ее восторженный взгляд и доброжелательно улыбнулась в ответ.

– Ну, и кто мне поможет убрать посуду, чтобы подать чай? – игриво уточнила она, складывая тарелки горкой.