Государственный преступник

– А сколь ты хошь выручить за эти бумаги? – сразу поинтересовался Кузьма.

– Пятьдесят рублей, – соврал Сенька.

– Не худо, – хмыкнул Кузьма. – А ежели поболее запросить? – вороватые глаза его слегка сощурились.

Сенька призадумался.

– Может, и можно, – осторожно ответил он. – Да только люди, что эти бумаги потеряли, думаю, не шибко богаты. Цеховой какой-то да мальчишка-гимназист. Откуда у них больше?

– Лады, – сплюнул Кузьма. – Моя доля?

– Червонец, – твердо ответил Сенька.

– Ну, это семечки, – сощурился Кузьма. – Я работаю в половину.

– За что же половину? – искренне удивился Сенька, уже жалея, что рассказал о письмах Кузьме. – Я эти бумаги сработал, я их буду торговать…

– Хорошо, не хошь делиться, встречайся с ними один, без меня. Только потом не жалься, когда цеховой тебя придавит и бумажки эти ты задарма ему отдашь. А так я за тобой приглядывать буду. И ежели что – я тут как тут со своим приятелем, – достал Кузьма из кармана складной ножик.

– Хорошо, – был вынужден согласиться Сенька. – Считай, четвертак твой.

– Ну и лады, – повеселел Кузьма. – Бумажки-то эти с собой у тебя?

– С собой, – ответил Сенька.

– А ну, покажь.

Сенька вытащил из-за пазухи пачку писем.

– Видал! – протянул он торжествующе.

– Давай у меня спрячем? – предложил Кузьма.

– Нет уж, – усмехнулся Сенька. – Я сам найду место.

– Тогда давай половину я спрячу, половину ты. Это будет по-честному, раз мы с тобой на пару работаем.

Сенька, помедлив, вытащил из пачки несколько писем и передал их Кузьме.

– Как понадобятся, сразу отдашь.

– Какие могут быть разговоры, – заверил его Кузьма. – Ведь мы же дружки.

– Ладно, пошел я, – сказал Сенька, пожимая приятелю руку. – Поди, мать уже заждалась.

Глава 5

ВЕРИНЫ ХЛОПОТЫ

В Березовку Вера смогла выбраться только после полудня. Собственно, сегодня можно было бы и пропустить посещение своих подопечных – приезд кузена и бессонная ночь служили бы вполне законным оправданием. Только не для Веры. Вот уже который год она почти каждый день ходила в деревню, дабы подать помощь больным и нуждающимся: первым она приносила лекарства и участие, вторым – пищу, немного денег и ласковое слово. Вот и сегодня, навестив двух больных, Вера отправилась на выселки к Марфе, матери Сеньки, которую посещала всякий раз, наведываясь в Березовку.

Покуда шла – думала о кузене. Как славно, что он приехал и теперь будет жить с ними! Как здорово, что случилась эта дуэль в их полку, на которой он был секундантом, после чего и был вынужден подать в отставку! Все равно не было в двоюродном братце военной косточки – это видела даже она, – а стало быть, его отставка есть благо для него же самого. Да и дяде теперь будет полегче. Он хоть и молчит, но она-то знает, почему он последнее время часто хмурится. Скорее бы ей достичь совершеннолетия и отдать ему матушкино наследство. Все, до последнего грошика. Ведь ей одной ничего не надо, кроме того, чтобы дядя был здоров и доволен.

Ну и, конечно, чтобы Мишель был рядом…

Избушка, где жили Марфа с сыном, была самой худой не только во всей деревне, но и на выселках. Не изба – хижина с покосившимися стенами, земляным полом и прохудившейся крышей. Когда Вера вошла в нее, Марфа сидела у окна, вперив в него неподвижный взор и беззвучно шевеля губами. Она бывала иногда такой, сама не своя, отчего бабы да и мужики обходили ее стороной, чувствуя перед ней какой-то суеверный страх.

– Здравствуй, Марфа, – вывела ее из оцепенения Вера.

– Батюшки, барынька! – радостно всплеснула руками Марфа, и взгляд ее сделался осмысленным. – А я уж думала, не придете.

Она встала и торопливо вытерла выцветшим фартуком лавку. В отличие от сына она была предана своей благодетельнице, ведь та приходила всегда с корзинкой с припасами, а иногда одаривала и полтинничком. Вот и на этот раз в корзине Веры лежал хлеб, мясо, яйца и кусок сырного пирога. Жадно поглядев на припасы, Марфа села рядом с Верой и уставилась на нее полными благодарности глазами.

– А где Семен? – как бы мимоходом спросила Вера.

– В деревню ушел, – с готовностью ответила Марфа.

– И по какой такой надобности? – строго спросила Вера. – Опять к этому своему скверному приятелю Кузьме, причинившему столько горя своим родителям?

– Ну, барынька, он уж не такой и скверный. На днях как-то вот колбаску мне принес.

– Где-нибудь украденную. Ведь я же тебе говорила, – сдвинула бровки Вера, – либо запрети Семену ходить к этому Кузьме, либо я перестану ходить к тебе.

– Он и не ходит, – испуганно ответила Марфа.

– Так ведь пошел же сегодня?

– Потому что он нашел кое-что. И пошел спросить совета.

– Конечно, только у этого Кузьмы и спрашивать советов, – пожала плечами Вера.

– Да уж находка-то больно странная.

– А что за находка?

– Связка писем, – тихо сказала Марфа, почему-то оглядевшись по углам. – Он их из лесу принес.

– А в лес-то зачем ходил? – встала с лавки Вера. – Капканы опять ставить?

– Что ты, барынька, – округлила глаза Марфа, махнув руками. – Он по грибы ходил.

– Ну и где те грибы? – с иронией спросила Вера.

– Грибов нету, – потухла глазами Марфа. – Так ведь потому и нету, что он какие-то письма нашел. Вот и пошел к Кузьме за советом, как лучше ентими письмами распорядиться.

– Почему же он не пришел за советом к дяде или ко мне? – нахмурила бровки Вера.

– Потому что он надеется, что те, кто потерял енти письма, дадут за них награду. Ведь не по-нашенски писано-то в них.

– Вот как? – подняла брови Вера. – В таком случае мы с дядей уж точно не оставили бы его без награды.

– Правда? – загорелась Марфа.

– Ты что, сомневаешься в моих словах? – удивленно спросила Вера. – Разве я когда-нибудь давала к этому повод?

– Нет, барынька, что вы, – испуганно пролепетала Марфа. – Это я так, по дурости своей бабьей.

– Вот что, – решительно сказала Вера, – я хочу видеть эти письма. Как только Семен вернется, пусть немедленно принесет их мне.

– Хорошо, барынька, – уверила Марфа. – Только вы уж это, не оставьте нас наградой-то.

Сенька явился на следующее утро. Босой, но в чистой рубахе и стираных портах. Чтобы угодить молодой барыне, он повязал шею цветастым бабьим платком, а волосы обильно смазал салом.

Аудиенция состоялась в дальней садовой беседке. Решительный тон, принятый Верой для разговора с Сенькой, возымел действие: парень рассказал почти все, скрыв лишь некоторые детали.

– Ты принес письма? – перво-наперво спросила она.

– Принес, – ответил Сенька, доставая из-за пазухи связку писем.

– Хорошо. А теперь расскажи, где ты их нашел. И учти – твоя награда будет зависеть от того, насколько правдив будет твой рассказ.

– Я нашел их вчера в роще на рассвете, – осторожно начал Сенька. – Около озерка.

– А зачем ты был в лесу в такую рань? – прищурила глаза Вера. – Опять ставил ловушки?

– Нет, я ходил по грибы.

– Учти, Семен, ежели ты не бросишь это свое занятие, то попадешь в каталажку, как этот твой дружок Кузьма. Разве ты не знаешь, что такая охота запрещена? Ведь это воровство! – возмущенно воскликнула Вера. – Эта роща моего дяди, а что ты видел от него, кроме добра?

– Роща барская, а дичь – Божья, – попытался было взбрыкнуть Сенька, малость насупившись, но Вера быстро его укоротила, сообщив о приезде кузена.

Младшего Дагера Сенька боялся как огня, потому как не единожды был таскан Михаилом Андреевичем за вихры именно за ставленые силки и западни.

– Вот скажу ему, что ты снова за старое взялся, он тебе покажет, – как можно жестче произнесла Вера и посмотрела Сеньке прямо в глаза. – А я перестану заходить к вам и разговаривать с тобой и твоей матерью.

– Да, ей-богу, по грибы ходил, – сделал Сенька честные глаза и для пущей убедительности перекрестился. – Вот те крест, барыня!

– Ладно, оставим пока этот разговор, – чуть смягчилась Вера. – Теперь рассказывай, как это ты вдруг нашел эти письма.