Орден Прометея

Так прошел день. К вечеру пересуды улеглись, о чужаке забыли за свежими новостями минувшего дня. Ночь была сырой, глухой и безлунной. Она поглощала звуки и скрадывала шум. Что творилось той ночью на кладбище Фалленгард – неизвестно. На утро там были найдены три трупа в черных рясах с капюшонами, на груди у каждого был вышит красным шелком череп с оскаленными в крике челюстями. Рядом валялись заступы и лопаты, испачканные в земле. Две могилы были разрыты, из одной наполовину вытащен гроб с телом усопшего. Работа была явно прервана на середине, и неудачливые гробокопатели убиты. Что за неведомая сила застигла их? Ни синяков от удушения, ни следов от ударов дубины, ни ран от кинжала или рапиры. Горожане, разгоняемые полицией, сошлись во мнении, что либо это кара небес, и некромантов поразила молния, либо граф Ротмунд опередил палача Анри и, не дожидаясь суда, прикончил преступников в свое удовольствие. Сошлись на том, что, по-любому, еретики заслужили наказание.

День пролетел незаметно, в обычных хлопотах и делах. Болтали много, но только повторяли и без того скудные факты да досужие вымыслы. На месте происшествия побывали председатель городского Совета Орелий Линтал, начальник сыскной полиции Максимилиан Харт и доктор Тома Хехт. Они осмотрели тела убитых, посовещались шепотом и оставили все, как есть.

Стемнело. Аббат Маркус с масляным фонарем, как обычно, перед тем, как закрыть главные ворота на ночь, совершал обход сада, что прилегал к часовне Катарины-Молельщицы. Между деревьями пролетали светлячки, сильно пах шиповник. На синем небе пока не было звезд, но погода обещала быть ясной и солнечной. Все было в порядке, и Маркус уже взялся за тяжеленный засов, как створка деревянных ворот легонько приотворилась. В щель протиснулся незнакомец, с ног до головы закутанный в серый плащ. Не проронив ни слова, он вытащил из-за пазухи бумагу и протянул аббату, но не отдал, а держал до тех пор, пока Маркус, подсвечивая себе фонарем, не прочел ее до конца. Аббат пропустил гостя с вежливым поклоном в сад и закрыл за ним ворота. Молча и быстро они прошли по аллее к приземистому зданию часовни, миновали его и с черного хода спустились в полуподвал, где находилась келья Маркуса.

Они расположились в помещении с низкими потолками, заставленном шкафами с книгами. Келья неправильной формы, напоминавшей вытянутую каплю, чья овальная часть являлась входом, а заостренная – кончалась тупиком, служила сносным жилищем своему хозяину. Лазарь презрительно покосился на жесткое каменное ложе, заменявшее святому отцу постель. Вероятно, оно осталось здесь от какого-нибудь основателя-великомученика. Зачем терзать себя подобным неудобством нынешнему аббату – Лазарь не понимал. Они сели за грубый стол, сколоченный из досок примерно в то же время, что и вытесано ложе. Аббат поставил путнику кувшин кваса и тарелку белого хлеба.

– Отведайте, Посланник, потом – говорите. И если вам позволяет обет, снимите капюшон – я люблю, когда глаза собеседника открыты.

Лазарь отпил немного, отломил краюху, но капюшона не снял.

– Не сочтите за грубость, брат, но я предпочитаю оставить голову покрытой.

– Воля ваша, – улыбнулся аббат, сцепив пальцы и поигрывая костяшками четок.

– Я к вам по поводу свершенного святотатства. Были ли вы свидетелем того, что творилось прошлой ночью? Кладбище Фалленгард практически прилегает к северной стене часовни. Вы слышали ночью крики, шум? Вас не побеспокоили сегодня днем расспросами власти, полиция?..

– Посланник, я сплю как младенец! Даже если бы небеса обрушились, я и то не пробудился. Да, ко мне заходили уважаемые господа Линтал и Харт, но, к моему сожалению, ничего путного от меня они не узнали.

– Кто это – Линтал и Харт?

– Председатель Городского Совета и начальник сыска.

– Кто еще пользуется расположением горожан?

– Палач Анри и его сын Константин, экзорцист. Ну, еще доктор Тома Хехт. Они все иностранцы, но живут здесь давно и освоились в городе.

– А как же граф Ротмунд?

– Юлиус?.. – монах на секунду показался смущенным.

– Да, рыцарь Юлиус Ротмунд. А вам известен еще какой-нибудь Ротмунд?.. Насколько я знаю, он один-единственный. Хотелось бы подробнее услышать о нем от вас, служителя культа. Поговаривают, вы с ним очень близки, чуть не каждую ночь навещаете друг друга?.. правда, он нашел ключи к сердцам всех, кроме Анри Клодена?

– Его прозвище в народе – Тень Палача. Так уж повелось испокон веков в нашем благословенном городе, что рыцарь обладает правом присутствовать при казнях преступников и… утолять свою жажду их кровью. Предшественники Анри почитали это за благое дело и устоявшийся ритуал. Клодену, приехавшему сюда лет пятнадцать тому назад, это показалось диким варварством, и, в общем, не нашли они общего языка. Они в ссоре. Дошло до судебной тяжбы при последнем, на моей уже памяти, исполнении смертного приговора.

– Да? И что? – оживился обладатель серого плаща.

– Да ничем закончилось. Суд принял соломоново решение, и арестованный не достался ни одному из них.

– Как?

– Его отослали на каторгу, на Унтермагенские рудники. Там и сдох.

– Где его можно найти, раз тут больше никто не нарушает закон, и у него нет работы по специальности?

– В мясной лавке. Анри мастерски рубит говядину.

– А его сын тоже мясник?

– Нет. Я же сказал: он – экзорцист, изгоняет злых духов, вселяющихся в тела людей. Кстати, они с доктором Хехтом работают на пару. Являются к семье болящего и предлагают свои услуги. Бывает, что родственники не доверяют медицине, но убеждены в дьявольской природе заразы, и тогда…

– А вы? Какого вы мнения?.. – быстро перебил его Лазарь.

– Я-то?.. На всë Воля Божья, Посланник, – смиренно вздохнул Маркус.

– Вернемся к первоначальной теме нашего разговора. Как часто вы видитесь с графом Ротмундом, что обсуждаете и как так получилось, что священник общается с нечестивцем, нежитью?..

– Кхм, – Маркус натянуто заулыбался и закашлялся. – Нет, вы не ошибаетесь, но, согласитесь, Юлиус столь уникален… Не слыхивал ни о ком подобном. Удивительнейшее и чарующее создание… Не следует сваливать на сатанинское вмешательство любое отклонение от нормы в нашем мире. Не почтите за свободомыслие, Посланник, но граф Ротмунд ни в коем случае не злонравный мертвец и не язычник, не богохульник!

– Что же, он – добрый прихожанин? Его никто и никогда не видел на службе в храме!

– Но, Посланник, он не виноват в том, что не выносит солнечного света. И он не так богат, чтобы ежедневно выезжать в закрытом экипаже к обедне и иным службам. И он не желает причинять неудобства тем людям, что окажутся с ним под одной крышей. Он горько шутит, что любовь горожан крепка на расстоянии. Вблизи в их душах побеждает страх.

– Не хотите ли вы доказать, что этот страх безоснователен? Или, что я суеверен и глуп?

– Нет-нет, Посланник! Как можно! Страх – древний и неизжитый враг человечества, но его происхождение – от незнания. Чем больше мы знаем об окружающем, чем мы образованнее, тем меньше в наших душах страха.

– Отрицаете ли вы, что Бога следует бояться?.. – лукавой лисой нырнул в разговор Лазарь.

– Бог – это Любовь, Посланник. Хотите вы или нет, но я и пастве своей повторял, и вам скажу: чем меньше в душах людей страха, тем они сильнее и добрее, тем они ближе к Создателю.

– Враг не ведал страха, когда пошел войной против Бога. То, что вы проповедуете, недалеко от ереси. Бойтесь, брат. Только страх может вернуть вас к смирению, в лоно Церкви. Не Юлиус ли вселил в вас эти суетные мысли? Не он ли смутил ваш разум, посеял темную веру в безграничные возможности человека?.. Вы и я – всего лишь творение Божье, часть Его замысла, и выше нам не подняться.

– Это мои собственные мысли. Не впутывайте в нашу беседу имя Ротмунда. Я думал точно так же и до того, как стал главой прихода и поселился при часовне Святой Катарины-Молельщицы.

– Но он утвердил вас в ереси. Настолько, что я вижу в ваших глазах твердую решимость сражаться. Расслабьтесь, Маркус, – Лазарь улыбнулся из-под капюшона и похлопал его по плечу. – Я не за тем приехал в Ротебург, чтобы предать вас в руки моих братьев. Все, что я сказал, – мое дружеское предупреждение. Мне интересен граф Ротмунд. Вы утверждаете, что он – вовсе не легендарный кровопийца, не восставший из могилы чернокнижник?.. Кто же он, по-вашему?