Тимереки

– Ты не очень-то вежливый. Хотя бы попытайся быть джентльменом, – обижено надув губы, произнесла Майя.

– А я должен им быть? – изобразив искреннее удивление на лице, проговорил Аядар, поворачивая голову к двери, на звук въезжающей коляски.

– Значит так, я узнал, где их держат. … Федералы шьют им информационный терроризм, который сейчас приравнивается к любому другому виду современного терроризма. … Но если бы дело заключалось только в Федеральной службе по надзору сфер связи и массовых коммуникаций, было бы гораздо проще. У меня есть связи, заплатили бы выкуп и тихонько вывезли их из страны, но сюда вмешались ещё и агенты этой злополучной корпорации. Они обвиняют твоих друзей в клевете, в подрыве моральной и политической стабильности в мире, в деморализации правящего режима, а отсюда как следствие – измена родине. У них очень мощная линия обвинения. Все намного серьезнее, чем я думал. Одних денег здесь будет недостаточно, – хмурясь, проговорил удрученный Томас.

– А что же нужно ещё сделать? Я могу пойти и заставить их отпустить Джонатана и Лайзу, но потом исполнительные федеральные агенты опомнятся и снова будут их искать! Вы лучше знаете систему, ведь что-то же можно предпринять?! – Аядар был слишком расстроен, чтобы прятать свои эмоции.

– Кое-что можно. – Джейсон сделал паузу после вступления и продолжил. –  Я уже связался с представителями Ассоциации Журналистов, они организуют по всему миру митинги протеста в защиту своих коллег. Правительство не сможет закрыть глаза на массовые выступления и судить Джонатана и Лайзу будут открыто, а значит, корпорация не сможет их тихо убрать со своего пути. Об этом я тоже позаботился, даже в камере предварительного следствия их будут оберегать мои люди, будет проверяться пища и весь контингент общения. Также я нанял для них своих самых лучших адвокатов. Ну и последнее, так как я являюсь совладельцем телестанции, с которой ушел этот репортаж, я могу заявить свою причастность и одобрение их действиям. Я лично подтвержу отснятые данные по Африке и обставлю это как свою личную инициативу – запустить материал в эфир. И сделаю я это завтра утром, я уже дал соответствующую команду своим адвокатам.

– Но ведь тебя тоже заберут! – Майя не верящими и испуганными глазами умоляюще смотрела на отца.

– Да, дочь, будет много шума. Но я не какой-нибудь приезжий журналист, со мной они будут вести себя иначе. Корпорация затеяла опасную для себя игру, чем больше и громче они будут кричать о фальсификации и недостоверности сведений, призывая общественность к справедливому суду над террористами, тем сильнее они подтолкнут эту самую общественность разобраться, в чем собственно суть дела. Теперь уже многие захотят докопаться до истины, и вот тогда палка окажется о двух концах. Уже сегодня вечером по всем каналам буду показывать, что журналисты всего мира вышли на демонстрации с акциями протеста, корпорация уже загнана в угол, она будет огрызаться, но мы ещё повоюем. Скажи, Аядар, Джонатан, это ведь сын Анжелы?

Аядар молча кивнул, подтверждая его догадку.

– Как интересно всё сплелось, – усмехаясь, заметил Томас. – Ну что ж, если меня заберут для допросов, прошу тебя Аядар оставаться в моем доме и присматривать за Майей. Вы оба должны дожидаться моего возвращения, не вмешиваясь. Я запустил механизм, и только я, как ты выразился, знаю, как эта система работает. Когда это всё закончится, и твои друзья будут на свободе, мы с тобой поговорим, что с тебя причитается за мои потраченные нервы. Ладно? А сейчас нужно успокоиться, мысленно всё взвесить. Майя, сотри с лица эту обреченность! Давайте устроим ужин в честь нашего знакомства. Я понимаю, что в мире свирепствует зло, но нужно же позволять себе маленькие радости, чтобы не сойти с ума.

Аядар снова молча кивнул, замыкаясь в себе. Весь вечер за ужином он в основном молчал, бросая в ответ лишь короткие фразы, углубленный в свои размышления, то и дело хмурясь, только ему известным мыслям. Даже когда Томас включил телевизор, чтобы прослушать последнюю сводку новостей, чтобы подтвердить свои слова, Аядар сощурив глаза, молча наблюдал, как толпы людей вышли на улицы своих городов, требуя защиты и вмешательства правосудия.

– Чем ты так недоволен, Аядар? Видишь, заработало!

Аядар покачал головой и тихо ответил:

– Они вышли на демонстрацию, потому что им сказали так делать и потому что им за это заплатили. Мне хотелось бы увидеть другое. Я хочу, чтобы люди поняли нависшую над ними опасность и увидели, наконец, истинное лицо зла, ведь для этого мы и сняли признание Вонга. Они все должны задуматься и остановиться, они должны изменить своё сознание, искореняя оттуда принципы засевшего там зла.

– Это все так быстро не может произойти. – Спокойно пожал плечами Томас. – Людям нужно время, нужны ещё доказательства, нужны ещё репортажи из Африки и сведения о корпорации. И тогда волна народного возмущения станет нарастать, подмывая фундамент этого зла и меняя свои стереотипы и мировоззрение. Терпение, мой юный друг, песочные часы уже перевернулись. Ты своё дело сделал, бросил камень на гладь этого болота, и круги уже пошли по воде.

Он все ни как не мог уснуть, лёжа на широкой удобной кровати в этом чужом доме. Его постоянно будоражили противоречивые мысли, ему хотелось увидеть результаты своей мисси, хотелось, чтобы, наконец, остановилась пандемия в Африке, чтобы смерть Джиджи была не напрасной, но он также понимал, что Томас прав, и людям нужно время. Аядар близко к сердцу воспринял людей, с которыми ему довелось здесь общаться, он очень болезненно воспринимал их проблемы и беды, и в тоже время ему ужасно хотелось вернуться домой, подальше от этой зацикленности балансирующей на грани катастроф, от зажатости и пустоты в душах некоторых людей, от ограниченности и страхов этого мира. Аядар уже хотел вернуться на свободу, здесь ему было тяжело дышать, ему не нравилось смотреть на мир сквозь чёрные очки, пряча ото всех свои глаза.

Далеко за полночь сон, наконец, сморил его. А утром, раскрыв глаза и поняв, что день давным-давно проснулся, и что его, почему-то разбудила неестественная тишина в этом доме, Аядар вскочил с постели, натягивая на ходу футболку, и спускаясь вниз по лестнице.

А внизу, на входе в гостиную уже нетерпеливо топталась Майя, бросая по сторонам обеспокоенные взгляды.

– Ну, слава богу! Я еле дождалась! Отец уже уехал делать своё выступление по телевидению. Что? Нужно было тебя разбудить? – глядя на его недовольное лицо, произнесла она.

– Хм, ваша воспитанность в некоторых случаях затмевает весь  здравый смысл. – С сарказмом, ответил Аядар. Спасибо, что дали мне выспаться, мисс. Когда он уехал?

– Сорок минут назад. В гостиной ждет завтрак. Телевизор я включила! – раздраженно бросила Майя. – Ты мне хамишь, а он рискует ради тебя!

– Ради вас всех! – парировал Аядар, таким же повышенным тоном. – Прости, если оскорбил твоё нежное самолюбие. А если у твоего отца всё получиться – честь ему и хвала. Это общее дело, не мне одному это нужно. Ладно, пойдем, посмотрим.

Майя, бросив на него укоризненный взгляд, прошла за ним в гостиную. Аядар сжевал предложенный ему завтрак, даже не глядя на него. Он не сводил с экрана внимательных глаз, слушая оценку о сложившейся ситуации какого-то политика. И буквально после этого на экране появилось лицо Томаса Джейсона. Он представился и попросил разрешения обратиться к мировой общественности.

– Я хочу прямо заявить, – начал Томас, – Что никаких террористических замыслов в действии журналистов не было и быть не могло. Это я лично выдал рецензию на отснятие и запуск материала в эфир. Все что вы вчера увидели – это правда. Жесткая, страшная, не прикрытая, но, правда. Я честный гражданин свой страны и здравомыслящий житель планеты, поэтому показать людям правду, я посчитал своим человеческим долгом. Это достоверные факты, того, что за нашими спинами идет самая настоящая бактериологическая война, что некая корпорация сплела заговор против человечества, втянув в свою игру политику крупных стран. Журналисты Лайза Беллина и Джонатан Фенинстон выступили своего рода прожекторами, пролив свет на истину, в их действиях не было злого умысла, а в награду они получили лишь жесткое отношение и лишение свободы. Я думаю, что мы вместе разберемся в сложившейся ситуации, если за это дело возьмется  комиссия ООН, которая призовет к ответу власти африканских стран и упомянутых ранее членов правительства замешанных государств. Я готов держать ответ перед правосудием, потому что моя совесть чиста, и я делаю это ради наших детей.