Тимереки

Ещё расскажу тебе одну историю, чтобы ты поверила в существование любви, чтобы не считала наш мир утопией. Условия нашей жизни бывают суровыми: проблемы с продовольствием, неурожайные года, падеж скота от набегов хищников, крушение наших кораблей в море, травмы на строительстве, но, несмотря на все это – мы не падаем духом, потому что всегда рядом есть верный друг и не один, потому что мы окружены любовью наших родных и любимых. Имея любовь в своих сердцах – мы выстоим перед любым испытанием. Вот почему из-за любви ранее правящее зло так сильно карало людей – оно боится этого чувства. Любовь разрушает зло! Значит, слушай последнюю историю.  Его зовут Джар, он бандерлог. Бандерлоги отличные кузнецы и оружейники. Они устраивают свои кузни под землей и плавят там металл, изготовляя из него мечи, ножи, наконечники и всякие принадлежности. Огонь слушается их, они могут выдерживать очень высокую температуру, а у печей, где сыплются раскаленные искры очень жарко. Поэтому их красные глаза легко могут смотреть на огонь, а толстая кожа может выносить это пекло кузни. Но и они не застрахованы от травм и ошибок. Так произошло и с Джаром, он тогда был совсем ещё юн, и раскаленные капли металла брызнули ему прямо в глаза. Джар ослеп. Но всё равно продолжал помогать своему отцу, работать в кузнеце: точить лезвия, охлаждать заготовки, отбирать копья по весу. Он научился чувствовать мир с помощью пальцев, слуха и обоняния. Правда из-за своей травмы стал замкнут и не разговорчив. Мой друг Фанфарас заметил это и сдружил нас. Джар был старше меня на пять лет, но всё равно мы находили с ним общие интересы. Я рассказывал ему, что вижу вокруг, какие лица у людей, как они одеты и что собираются делать. А он поражал меня своей наблюдательностью! Ты спросишь, как слепой мог наблюдать?! Он слушал! У Джара развилась очень сильная и тонкая интуиция. Если человек, рядом с ним о чем-то разговаривал в компании друзей, Джар безошибочно описывал эмоции людей, их скрытые переживания, грусть или сдерживаемую радость. По смеху, по тону голоса, по затяжному молчанию – он мог определять, что лежит у человека на сердце. Однажды я вытащил его на праздник. Мы гуляли среди собравшейся смешанной толпы из представителей всех племен. И вот он случайно столкнулся с одной девушкой. Она смущенно засмеялась и извинилась перед ним за свою невнимательность, а мой друг вдруг изменился в лице. Он долго стоял как вкопанный, а потом решился и попросил меня разыскать эту девушку и познакомить его с ней. Причём он не просил меня описать её внешность или возраст, нет, он только сказал, что почувствовал, как отозвалось его сердце. В тот же вечер я познакомил их. Её зовут Сураш, она тоже была из племени бандерлогов. Она была открытая и веселая щебетунья, что, кстати, очень редко бывает у бандерлогов, в основном они очень сдержанные и замкнутые, их сердца добры, но они не знают, как это выражать. Сураш с чуткостью отнеслась к Джару, она говорила, он слушал, изредка вставляя слова дрожащим голосом. Джар влюбился. Вот тебе наглядный пример – полюбить душой. Он не видел ни её форм, ни цвета глаз, ни прически или наряда. Он всего на всего услышал её голос и прильнул к ней душей. Почувствовал сердцем свою половину. Тогда он сильно переживал, боялся, что она не полюбит слепого. Джар по полдня сидел в углу кузницы недвижимо, все думал о Сураш. Все валилось у него из рук, он потерял аппетит и сон. Его отец ворчал на него, а я пытался, как мог развеять его хандру. Что происходило в это время с самой Сураш я не знаю, но вероятно она тоже думала о нём. Я стал чаще замечать её поблизости, когда мы гуляли с ним вдвоём. Она брела следом, не решаясь подойти. А Джар, он как будто чувствовал её присутствие, он поворачивался ко мне и тихо спрашивал, не идет ли она навстречу, не стоит ли на обочине. Скажу честно – мне тогда так надоели эти вздыхания! Я отвёл его к своей маме, чтобы она научила его танцевать. Моя мама отлично танцует ваши латиноамериканские танцы и обучает этому всех желающих, у неё это здорово получается. Так вот, я привёл к ней Джара и через несколько недель тренировок, я убедил его набраться смелости и пригласить Сураш на танец. Я применил все своё красноречие, чтобы вселить в него веру в свои силы. Правда, сам я боялся, чтобы она не отказала ему, я чуть было не договорился с ней заранее. Но потом все-таки, предоставил это тонкое дело судьбе. И что же вы думаете? Когда я подвел его к ней, и он под звуки музыки протянул ей свои руки – она ответила взаимностью. После этого я уже редко участвовал в их прогулках. Они ходили вдвоем, держась за руки, тихо улыбаясь. Они полюбили друг друга с первого слова. С тех пор они вместе. Джар и Сураш чувствовали потребность друг в друге каждую минуту, они говорили и не могли наговориться, они вместе мечтали и смеялись, и выглядели абсолютно счастливыми. Теперь они муж и жена, Рагнар сочетал их браком, а через год после свадебной церемонии, у них родился сын Рой. Я очень рад за них. Я знаю ещё много таких историй, счастливых и трагических. Просто я хочу показать тебе этими примерами, что чистая любовь это не вымысел, она легко может жить в твоём сердце, нужно лишь расчистить ей путь.

Лайза вздохнула, обнимая себя за продрогшие плечи.

– В глубине души я бы хотела в это верить, но в жизни я насмотрелась и наслушалась других историй. Где только боль, безысходность, ненависть, опустошение и презрение.

– Я знаю, – слабо улыбнулся Аядар.

– Ну да, конечно. Теперь ты все про меня знаешь. Чёрт возьми, как жаль, что ты и я, мы не можем быть вместе. Мне так спокойно с тобой, так надежно. Не знаю, откуда взялось это ощущение. Ты для меня как что-то родное, воспоминание из детства, как тепло домашнего очага. Странно, ты навеял на меня воспоминания о спрятанных глубоко-глубоко мечтах и надеждах. Мне как маленькой девочке захотелось найти в тебе утешение. Глупо, правда?

– Нет, все правильно. Я натолкнул тебя на верный путь, дал свет твоим мечтам. Ведь надежда умирает последней. Твоя душа уже так долго нуждается в любви, поэтому и ищет утешения. Но ты все же отыщешь свою любовь. А с тобой мы останемся друзьями. Я буду помнить о тебе, а ты, я уверен, никогда не забудешь обо мне.

– Будем надеяться, что у нас все получится. Кажется, я начинаю чувствовать приближение опасности. Поверь, с моей профессией у меня на такие вещи выработался особый нюх.

– Не бойся. На самом деле мы не одни, – спокойно произнес Аядар, своей уверенностью послабляя её страхи.

– Аядар! Аядар! – в небольшую передвижную лабораторию ввалился Джиджи. Он застал там Аядара с профессором Магди, который изучал пробы воды. – Пойдем скорее, машина уходит в город. Ты же хотел поехать со мной!

Когда они смогли, наконец, остаться одни, оторвавшись на небольшое расстояние от остальной группы людей, Джиджи, тихо проговорил, бросая по сторонам подозрительные взгляды:

– Он клюнул! Сегодня в нашем лагере заметили незнакомца, он расспрашивал о тебе, наводил справки. Это точно человек Вонга!

– Пусть так, давно пора! – с облегчением вздыхая, ответил Аядар, кладя руку на его плечо.

Джиджи привез его в переполненный больничный госпиталь. Больные, группами лежали прямо на полу, кое-как умостившись на тощих матрасах. Перегородками между ними служили обычные висевшие на веревках застиранные серые простыни.

Аядар медленно шел за медсестрой и Джиджи между рядами тысячи несчастных. В тусклых глазах людей он уже не видел надежды – они были пусты. Боль и непрекращающиеся муки, страдание, которое рвалось наружу – вот что сквозило во взглядах этих умирающих людей. Они устало провожали их глазами, терпеливо ожидая своего конца. Умирающие не роптали и не плакали, были слышны лишь слабые стоны-хрипы и шепот медперсонала. Здесь привыкли к смерти. Африканцы принимали её уже как должное и умирали стойко.

Молодой тимерек непроизвольно задержался возле маленького мальчика. Маленькому африканцу было где-то около восьми лет. Его иссохшее от болезни тело, разъедаемое открытыми язвами, занимало лишь треть узкого матраса. Он тяжело дышал, слегка подрагивая то ли от боли, то ли от кишащих на его теле мух. Аядар опустился около него на колени и содрогнулся, глядя на мучения ни в чём не повинного ребенка. В его влажных лиловых глазах отразилось глубокое сострадание и отчаяние. Аядар не выдержал и снял очки. Мальчик спокойно, без удивления посмотрел на него и слабо улыбнулся. Аядар взял его за худенькую ручку и тихо проговорил, склонившись над ним как можно ниже: