Страница 15 из 42
И все, что мы сделали, это допустили, что его серьезно ранили.
Прогулка по лесу, кажется, занимает несколько часов, небо темнеет до цвета лесного массива. Я стискиваю зубы, моя челюсть болит от усилия не закричать от боли.
Эта боль не просто от разрыва швов. Это глубокая боль. Я отрешилась от нее, не желая взглянуть правде в лицо, но это не делает его менее реальной.
Ловушка причинила боль, но, скорее всего, больше всего вреда причинило падение — когда мое тело пошло в одну сторону, а нога осталась на месте.
На Земле мне, наверное, уже сделали бы операцию. Я бы, по крайней мере, сделала рентген и показала его профессионалу. Я бы отдыхала до тех пор, пока не смог бы отправиться в болезненное путешествие по реабилитации и физиотерапии. Чего бы я не стала делать, так это ходить не нее, бегать или балансировать, удерживая вес двухметрового мужчины.
Правило? Не делайте ничего, что могло бы усугубить ваши травмы.
Я глухо смеюсь, и Джавир поворачивается ко мне, его глаза расширяются, вероятно, от моего мрачного выражения лица.
Я возвращаюсь к нашей нынешней ситуации. Если мы не сможем добраться до мишуа и выбраться из этого района, вероятность того, что я никогда больше не смогу танцевать, будет наименьшей из моих забот.
Глава 8
БЭТ
Я смотрю на мишуа, чувствуя себя так, словно смотрю на гору Эверест. Зарикс убирает руку с моих плеч и протягивает мне.
— Вставай, — говорит он.
— Эм… — я пристально смотрю на него. Если он поднимет меня, то будет истекать кровью еще сильнее. И все же я никак не могу взобраться наверх в одиночку.
Джавир вскарабкивается на другую сторону мишуа и протягивает руку.
— Пусть он поднимет тебя ровно настолько, чтобы ты дотянулась до моей руки.
Я киваю, сглатывая комок в горле, когда Зарикс толкает меня вверх, из его горла вырывается болезненный вздох. Моя трость ударяет мишуа, и она издает низкое рычание.
— Извини, — бормочу я, хватая Джавира за руку.
Он на удивление силен для своего роста и помогает мне сесть позади него.
— Ух ты, — говорит он. — Тебе надо больше есть.
— Не начинай, — предупреждаю я его, и Зарикс фыркает снизу.
Его глаза на мгновение встречаются с моими, в них мелькает едва заметная искорка веселья, а затем он смотрит на мишуа, словно собираясь с силами.
Он подтягивается, и я лезу в седельную сумку за болеутоляющим.
Он отрицательно качает головой.
— Нет, — говорит он. — Пей сама.
— Не буду, — говорю я, и Зарикс пожимает плечами, очевидно, явно безразличный.
Я стискиваю зубы, когда мишуа начинает двигаться.
— Куда мы направляемся?
За моей спиной нет ответа, а голова Зарикса падает мне на спину.
— Он потерял сознание, — говорит Джавир с легкой паникой в голосе.
— О Боже…
Мишуа останавливается как вкопанная, и я хмуро смотрю на нее. И что теперь?
— Мишуа не разрешают женщинам ездить на них, — говорит Джавир. — Она, наверняка, может сказать, что Зарикс не направляет ее.
Я подавляю желание разразиться проклятиями, которые явно не для детских ушей. Ладно, думай, Бэт.
— Ты мужчина. Пересядь вперед и возьми управление на себя.
— Думаешь, она мне позволит?
— Думаю, если она тебе не позволит, мы привяжем ее к дереву и оставим вуальди.
Мишуа издает странный стонущий звук, но, к счастью, начинает идти, как только Джавир хватает поводья.
— Ты знаешь, как вернуться в его племя? — спрашиваю я.
Джавир качает головой, и от страха у меня дрожат руки. Я не могу взять на себя смерть этого сурового, грубого воина. Не только потому, что я, кажется, забочусь о нем больше, чем следовало бы, но и потому, что он активно пытается остановить войну.
— Ладно, новый план. Ты знаешь, где найти кого-нибудь, кто мог бы нам помочь?
Джавир молчит, потом поворачивает голову, на его лице ясно читается волнение.
— Мой отец иногда брал меня с собой, когда приходил покупать и продавать товары на рынке. Обычно рядом с одним из прексов находилась пара браксийских воинов. Хотя я не знаю, из какого они племени.
Я киваю.
— Ты знаешь, как туда добраться?
— Думаю, да.
— Тогда давай сделаем это. Это наш единственный шанс.
Мишуа слегка ускоряется от моих слов, и мне интересно, как много она понимает. Понимает ли она, что Зарикс может умереть прямо сейчас?
Зарикс издает грубое рычание, и я тянусь назад, беря его за руку. У него прохладная кожа. Не очень хороший знак.
— Все хорошо, — говорю я. — Подожди. Мы найдем помощь. Только не делай пока никих глупостей, как например умереть.
Он молчит, и я вздыхаю, устремляя взгляд вперед. С другой стороны, Джавир, похоже, не знает значения слова «молчать».
— Итак, — говорит он, — почему ты оказалась одна на территории вуальди?
Я так устала, что не сразу понимаю, о чем он спрашивает. Мне кажется, что прошли годы с тех пор, как я бегала по лесу, отчаянно пытаясь найти помощь.
— Я сбежала от вуальди и пыталась найти кого-нибудь, кто помог бы мне спасти моих друзей.
— Вуальди нашли моего отца, когда он однажды был на охоте. Моя мать думает, что сначала стая наблюдала за ним в течение нескольких дней. Вас похитили из вашего племени?
— Нас всех украли из разных мест на нашей планете, — говорю я. — Она называется Земля.
Джавир резко поворачивает голову и смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
— Правда? — спрашивает он, и это звучит так похоже на земного ребенка, что, несмотря на наши ужасные обстоятельства, я не могу удержаться от смеха.
— Правда, — киваю я. — Моя планета очень отличается от вашей. Мы не живем в племенах. Некоторые люди даже живут в высоких зданиях, в тысячи раз выше, чем таверна.
— Ты что, насмехаешься надо мной?
Я снова смеюсь.
— Я не такая.
— Почему тебя похитили?
Я вздыхаю.
— Поверь, я каждый день задаю себе один и тот же вопрос. Я думаю, что иногда с хорошими людьми случаются ужасные вещи. Раньше я верила, что плохие вещи всегда рано или поздно случаются с плохими людьми, но думала, что я хороший человек.
Голос у Джавира звучит тихо.
— Мой отец был хорошим человеком.
Я вздрагиваю, стараясь подобрать слова. Я устала и не хочу говорить ничего такого, что могло бы еще больше расстроить мальчика, который все еще оплакивает своего отца.
— Да. Мне кажется, что иногда плохие вещи случаются без причины. И это несправедливо. Но все, что мы можем контролировать, — это то, как мы реагируем на эти плохие вещи.
Мне самой потребуется некоторое время, чтобы в это поверить. Позволить себе забыть тот факт, что все, ради чего я работала, — все годы тренировок, домашнее обучение, чтобы я могла посещать больше занятий, пропускать такие обряды посвящения, как выпускной бал и возвращение в родные пенаты — все было напрасно.
Но в конце концов мне придется с этим смириться. Если я вернусь домой и действительно не смогу снова танцевать или, что еще хуже, — и это, что я с трудом могу себе представить, — я вообще не вернусь домой, мне нужно будет жить дальше.
— Прислушайся, — внезапно говорит Джавир, выдергивая меня из моих мыслей.
Я сосредотачиваюсь на расстоянии, когда Джавир останавливает мишуа. Между деревьями, сидя на своих мишуа, ведут беседу…
Трое браксийских воинов.
ЗАРИКС
Слова Бэт звенят у меня в ушах, и мне удается поднять голову с того места, где я положил ее ей на спину.
— Да. Мне кажется, что иногда плохие вещи случаются без причины. И это несправедливо. Но все, что мы можем контролировать, — это то, как мы реагируем на эти плохие вещи.
Неужели я «одна из тех плохих вещей», которые случились в ее жизни? Неужели она считает всю эту планету «плохой вещью»? Я отбрасываю эту мысль.
Эта женщина более прагматична, чем я думал. Судя по боли в ее голосе, она потеряла больше, чем я мог себе представить, но с того момента, как она открыла глаза в хижине Сонис, она была неустанно сосредоточена на том, чтобы двигаться вперед.