Страница 4 из 18
– Сам чего не несешь? – грубо спросил я.
– Из шкуры не лезь! – спокойно ответил фарцовщик. – Мне в порт соваться не фасон, стража мою рожу давно списала. Просекут, шманать кинутся, а я с товаром.
– В коробке что? – все ещё резко, но уже с нотками беспокойства, спросил я.
– Тебе дёргаться не резон, – парировал он. – Такую вещицу не впаришь, без мазы. А если всё-таки рискнешь или, не приведи источник, посеешь…
Фарцовщик нахально улыбнулся.
– Джо тебя прикончит, не свалишь, зуб даю.
– Да? – прорычал я, надвигаясь на него. – У тебя зубов перебор?
Моя спина уже раздалась, но плечи ещё росли. Я почти чувствовал, как в моём теле, по заверению декана факультета перевоплощений: «делятся клетки и увеличивается число целлюлярных ядер в мышцах».
– Хоть неделю ничего не жри, – спокойно сообщил фарцовщик. – Капитан Джо по любому тебя грохнет. Он из круга чернокнижников, а коробочка крепко зачарована.
Я отступил. С чародеями мне не тягаться. Тридцатью мирами правит магия. Это мир колдунов, и таким как я, ловить нечего.
Стараясь не обращать внимания на наглую рожу фарцовщика, я решил сбежать. Повернулся, почти ушёл, засомневался только на одно мгновение, но его хватило для отчаянной схватки между голодом и самолюбием. Через секунду голод праздновал победу, а поколоченное самолюбие уползло на дно моей измученной души.
Схватив коробку, я повернулся к пристани.
– Поторопись! – крикнул вслед фарцовщик.
Пройдя два переулка, я прибавил шагу. Проклятая коробка жгла руку и, словно живая, тянула вперед. Ненавижу магию, но она преследует меня всю жизнь.
С каждой минутой ноша тяжелела, и я почти бежал. Туловище страшно увеличилось, плечи раздуло до неприличной ширины. За спиной спряталась бы парочка щуплых колдунишек, а ноги заплетались, ещё оставаясь длинными и худыми.
Редкие прохожие брезгливо отворачивались.
– Урод!
– Скачет средь бела дня!
Мимо пролетел гнилой помидор.
– Фуу!
Я нёсся, не разбирая дороги, и вздохнул свободно, только когда трущобы выпустили меня из узких душных коридоров. Жаль, что ненадолго. Ступни раздались и разбухли, как лапы багамута. Сам их никогда не видел, но говорят, что у них самые-присамые огромные ноги. Они и сами, как лысые шершавые горы, с большими ушами, бивнями и длинным хоботом. Икры вспухли, колени разнесло. Скоро придет черёд когтей и зубов. Тогда и наступит самая жуть!
Раньше нас в города не пускали. Вот когда мы поглотителям магии во время мировой войны наваляли, тогда колдуны передумали. Даже подкармливали, пока Эраст Победитель не почил. Тогда маги резко забыли, что оборотни – герои, нас заковали в ошейники и сослали в резервации.
Я коснулся шеи. Тонкая на вид цепочка из грубого чёрного металла придушит меня, как только отрастут клыки. Ошейник вопьется в горло, мешая превращению в оборотня. Будет терзать, давить, мучить, лишь бы я не стал чудовищем. Ещё до академии проклятая цепь один раз чуть не прикончила меня. Я заскулил.
– Не хочу!
Я не заметил, как выскочил на набережную. Ноги уже сравнялись со спиной и превращение почти завершилось. Я подпрыгнул на месте, заглядывая за невысокую стену из гладких чешуек, перегораживающую проход на причал. У портовых ворот, похожих на раковину гигантского моллюска, украшенную резными башенками, дежурили двое дюжих стражников в форме гильдии Водолюбов, голубых накидках со знаком перевернутой капли на груди. Они громко поносили прохожих и покатывались со смеху.
– Во, глядь, каки упырь! – ревел один из них, тыкая пальцем в вампира.
Тот прикрывался зонтом от жалящего солнца и, устало пыхтя, тащил за собой огромный сундук с тремя навесными замками. На раскрасневшемся лице беспокойно бегали крошечные точки суженных глаз.
– Впервые зрю красного упыря, – надрывался стражник.
– Да он обожрался и стыдится, – подхватил другой.
Вампир семенил ногами, затаскивая сундук в тень припортовой гостиницы, длинного деревянного барака с позеленевшими от морского ветра стенами. Обидные замечания стражников он стойко не замечал.
Я побежал к воротам, сдерживая дрожь. Огромная раковина с закостеневшими скрученными отростками, тёмными наростами и ребристыми краями прохода блестела влажной рыжиной, смахивая на жуткую пасть левиафана. Внутри свистел звонкий ветер и чувствовалась застывшая, но готовая к броску погибель, словно уловив что-нибудь запрещенное, створки захлопнутся и расплющат входящего.
Надо успокоиться! Пройти в порт легче, чем выйти. Входящих не досматривают и особо не прощупывают заклятьями, ведь с них не берут податей, а то, что не прибыльно, магов не занимает. Зато от стражников точно достанется. Самое главное – молчать и терпеть.
Подкравшись, я попробовал проскочить незамеченным, но, увы.
– Нынче праздник уродов! Так и прут друг за другом.
– Глянь, каки важный! – подхватил второй.
– Чё так надулся? – взвизгнул первый. – Наиглавнейший оборотень, что ль?
Надрываясь над остро́той, он согнулся пополам.
– Куда собрался, набухший? – усмехнулся первый.
Я испугался. Скажу к капитану Джо, спросят зачем. Что я отвечу? Нельзя говорить про капитана Джо, фарцовщик надежный товар сам бы передал. Я сильнее сжал кулак. Хорошо ещё, что в выросшей ладони коробочку не видно.
– К дяде, – сдавленным голосом прошипел я.
– Трындишь! Твоих родственничков в порту нет!
Второй снова заржал.
– Чё за дядя, пухлый?
– Мастер Оливье!
Второй поперхнулся смехом.
– А не брешешь? – зло прокаркал он.
Я помотал головой, ошейник мешал говорить.
– Смотри, упитанный, проверим, – сказал первый.
Я шагнул в ворота. С потолка свисали шевелящиеся от сквозняка водоросли. Они шуршали и хрустели давно высохшими стеблями, сбрасывая вниз сверкающих длинными хвостами прозрачных медуз. Сторожевые заклятья роились вокруг моей головы, принюхивались и тонко пищали. Оглушающе грохотало эхо. Я трясся, ожидая, что медузы почуют коробочку, облепят меня со всех сторон и уволокут в недра раковины, где навсегда пропадают невезучие контрабандисты. Колени подгибались от страха, но то, что превращение скоро закончится и за дело возьмётся ошейник, пугало ещё сильнее. Я засеменил ногами и выскочил с другой стороны ворот. Сторожевые заклятья свистнули последний раз и втянулись обратно под потолок. Пронесло!
Я посмотрел на причальные столбы. Пятидесятый. Проклятье, надо бежать в самое начало. Припустив вперёд, я несколько мгновений слышал оскорбительные замечания о своём раздувшемся теле, но вскоре стихли и они – стражники нашли новую жертву.
Корабли мелькали перед глазами. Гигантские многопалубные линкоры заслоняли море неповоротливыми телами и небеса размашистыми крыльями парусов. К ним жались ощетинившиеся оружием фрегаты и бриги, а дальше, будто состоятельные купцы за надежной охраной притаились торговые галеоны, барки и кэчи. На отшибе ютились жалкие рыбацкие посудины с ближних берегов. На мачтах богатых кораблей висели огромные воздушные кристаллы, на маленьких бедных суденышках водяные обереги.
Десятый, восьмой. Ещё немного. Четвёртый. Я прочистил горло.
Передо мной во всем великолепии качалась на волнах новенькая каравелла. На корме в лучах заходящего солнца блестел воздушный кристалл размером с мою голову. С таким доплывешь до любого из тридцати миров.
У спущенного трапа скучал пожилой боцман, раскуривал горбатую трубку и с лёгким интересом косился на меня.
– Капитан Джо? – прохрипел я.
– Ушёл.
Я не смог спросить, только мотнул головой, мол, куда.
– Поглотитель его разберёт, – в сердцах бросил боцман. – Второй день по кабакам шляется.
Я замер.
– Завтра подплывай, перекидыш. Сегодня, коли вернётся, всё одно на карачках приползет.
– Ему передайте?
Я протянул ладонь, но боцман отскочил, чуть не свалив составленные пирамидой бочки.
– Не! – протянул он. – Передать не могу! У нас с этим строго. Завтра приходи!