Вишенка

Вишенка

=1= Рита

— Раздевайся, Вишенка. Ты проиграла.

Рыжее чмо, он же Влад Германов, щелкнул пальцами, требуя немедленного исполнения приказа.

Рита с садистским наслаждением оттопырила средний палец и бросилась бежать.

Вот только рыжее чмо был высоким спортивным парнем, которому догнать какую-то пигалицу не составило труда. Крепкие мужские руки обхватили Ритину талию и рывком притянули к каменному торсу Германова. От резкости, с которой он всё это проделал, перед глазами замельтешили звёздочки.

Его ладони нагло расположились на Ритином животе, сам он тесно прижался к ней, не оставляя и миллиметра между телами. Тихо задышал ей в ухо, щекоча тёплым дыханием.

— Виииишенка… — хрипло протянул, с наслаждением смакуя её прозвище. — Сладкая девочка… — осторожно погладил Ритин живот, вызвав лёгкую дрожь удовольствия. — Хватит бегать от меня, Вишенка. Ты сама согласилась.

Рита сердито зарычала. Германов рассмеялся.

— Отпусти, извращенец! — вскрикнула она, с силой наступив ему на ногу. Не шпилька, но главное, что от души хоть и резиновой подошвой кроссовок.

Германов ослабил хватку, увлекшись матерными эпитетами в её адрес.

Рита дёрнулась, разрывая кольцо его рук, и как сумасшедшая понеслась прочь. Ей повезло, что он перехватил её почти у самой остановки и теперь она смогла запрыгнуть в отъезжающий автобус.

Недовольная морда Германова осталась за стеклом заднего окна. Рита не сдержалась, снова показала ему фак. Пусть знает, поганец, что она ему не по зубам.

Сев на сиденье у окна, высунула из кармана наушники и телефон. Размотала провода, включила хэви металл и воткнула «капельки» в уши. Захотелось чего-то тяжёлого, рвущего барабанные перепонки на куски и заглушающего собственные мысли. А их было много. Теперь, когда адреналин схлынул, они метались по Ритиной черепушке со скоростью гоночного автомобиля Формулы один.

Например, Рита снова думала над вопросом, на кой чёрт она взяла на себя ответственность за подругу. Полина сама связалась с компанией мажоров, у которых кроме развлечений, девочек и тачек нет других интересов. У самой же Полины есть парень — Дима Лужковский. Добрый, порядочный, немного занудный, но очень надёжный. Однако у Полины с рождения в заднице застряло шило, которое какая-то невидимая сила постоянно подкручивала, вынуждая подругу искать приключения.

В тот вечер Шумская, она же Полин в кругах тех самых мажоров и мажорок, отправилась отжигать на очередной вечеринке. Она проводилась в квартире у Германова, живущего в центре города. Алкоголь, трава, музыка на всю. Но богатенькие детки заскучали и решили сыграть в карты. На желание. А кто такая Полина, чтобы им отказать? Естественно, она присоединилась. И продула. За что была обязана переспать с кем-нибудь, на кого укажет Германов. Тут подруженция опомнилась, протрезвела чуток, и запаниковала. Хоть тусовки ей очень нравились, Дима был дороже. Полина начала торговаться и тогда «добрый» Германов согласился изменить условия. Сказал, что желания должна выполнить Рита Вишнева. Нет, не это же, ответил он на крайне возмущенные вопли Полин (так следовало из её слёзного рассказа), а то, что он озвучит. Вот он и озвучил, придурок.

Никто не спорит, что Рита сама согласилась отдать карточный долг за подругу. Да и кто бы не согласился, глядя в огромные голубые глаза Полины, драматично заламывающей руки. Интриганка даже прослезилась, пытаясь уломать Риту. Только вот она забыла сказать о главном — об извращённой фантазии Германова, который просил её раздеться даже не для него, а для всех счастливчиков, проходящих мимо. Он не приглашал Риту к себе домой и не тащил в пустую аудиторию. Хватал за руку или закидывал свою граблину ей на плечи и вкрадчиво шептал на ухо эту дибильную фразочку. Издевался, ирод.

Германов две недели не давал Рите прохода. Они сталкивались с ним в столовой, в коридорах, на выходе из университета. И постоянно она слышала одну и ту же фразу: «Раздевайся, Вишенка». Бесит. Как же он бесит её.

Выйдя из автобуса Рита уныло потопала домой. Апрель только начался и коварный весенний ветер забирался под куртку, вымораживая внутренности. Робкие весенние лучи, с трудом пробивающиеся сквозь тучи, почти не спасали от холодного привета уже далёкой зимы.

Допрыгав по лужам до подъезда, вошла внутрь и поднялась на третий этаж старой пятиэтажки. Шпрот, заслышав поворот ключа, поспешно занял свой пост у двери. Протяжно мяукнул, когда Рита вошла внутрь и с наслаждением скинула кроссовки.

— Сейчас получишь свой Вискас, угомонись только, — проворчала она на излишнее внимание кота. Тот громко мурлыкал и тёрся у её ног, мешая идти.

Пообедав и разобравшись с котом, Рита улеглась на диван и залезла в социальную сеть. Один друг и одно новое сообщение.

Писал ей Германов. Хм. Потрудился ввести её имя в поисковик?

«В следующий раз я сломаю тебе этот палец. Иногда нужно идти на крайние меры, чтобы вдолбить некоторым элементарные правила поведения».

Рита подзависла, не находя ответа. Это у неё проблемы с поведением? Да кто бы говорил!

В итоге ответила едкое:

«Не знала, что ты умеешь писать».

Германов начал что-то набирать, но Рита почувствовала такое раздражение от общения с ним, что отбросила телефон на другой конец дивана.

— Лучше помедитирую над высшей математикой. Даст бог, что-нибудь да пойму, — пробубнила она себе под нос.

Вечером с работы вернулась мама. Приготовила ужин, расспросила о делах в университете. Поинтересовалась про ухажёров, на что получила неизменный ответ:

— Ну, мам… Какие парни? Я учусь. Да и в группе у нас только четыре мальчика — чистое везение. А те, что с потока — мажоры или раздолбаи. Оно мне надо? — уныло спросила Рита.

Мама рассмеялась, похлопала её по плечу.

— Учись, дочь. Не слушай эту женщину, — ворвался папа на кухню, едва успев разуться. Наверняка с порога учуял мамины котлеты по особому рецепту.

Он поцеловал маму в щеку, потискал Риту в почти болезненных объятиях и уселся ужинать.

Оставив родителей наедине, Рита вернулась в свою комнату.

Пятничный вечер не обещал ничего интересного. Просмотр фильмов за чашкой чая и в обнимку с котом — вот и всё её безудержное пятничное веселье.

Только Ритиным планам не суждено было исполниться. Телефон завибрировал, на экране дисплея высветилось имя её лучшей подруги.

— Да, Полин. Привет.

Она возбуждённо затараторила, не позволяя Рите и слова вставить в свой безумный рассказ.

— Представляешь, тихоня Картаева закатила у себя вечеринку! Алкоголь и мальчики из технического включены! У неё там сестра учится, позвала парней с параллели. — Полина томно вздохнула. — Я очень хочу туда пойти, но ты же понимаешь, Лужковский ни за что меня одну не отпустит и сам не пойдёт. Ты по-прежнему мой билет на легендарную тусу! — воскликнула она. — У неё родители шишки в исполкоме, квартирка элитная и напитки явно недешевое пиво по акции! — продолжала увещевать она. — Ну, Ритуль, не молчи! Соглашайся! — подруга издала звуки, больше присущие младенцу. Что-то типа: «позязя». — Риииит… — нетерпеливо протянула, когда поняла, что Рита до сих пор молчит.

Теперь вздохнула она. Тяжело и с осознанием полной безысходности. Если Шумская хотела «шуметь», её никто не мог остановить. Ради своей цели она могла манипулировать, шантажировать, откровенно давить на жалость или валяться в ногах, почти натурально рыдая.

— Ты помнишь, чем закончилась твоя прошлая вечеринка? — очень строго и даже сурово спросила Рита. Преподаватели и те не применяют такой тон к провинившимся студентам. Но Шумская хуже самого ленивого двоечника, с ней только так и разговаривать.

— Помню, — с искренним раскаянием ответила Полина. — Прости.

Рита снова вздохнула. Вспоминать об этом совсем не хотелось.

— Тогда зачем упрашиваешь? Я не хочу по твоей вине ещё раз влипнуть в подобную историю. Меня там даже не было, но я все равно оказалась крайней. А если пойду? Что тогда за сюрприз ты мне подбросишь?