Не обольщайся!

Артея… Его мать. Он даже не узнал ее в этой усталой, несломленной женщине. Да и мог ли он узнать, если видел ее последний раз младенцем? Но магия крови, словно ниточкой притянула его к этой женщине, что Бренден называл матерью… Мать и брат… Слова утратившие значения в их мире. А потом он взглянул в ее полные слез глаза, в дрожащие руки, боявшиеся заключить в объятия собственного сын, и понял, что никогда не позволит разлучить свою Мириэль с сыном. Не позволит затаенной боли, горькому ожиданию и несбывшейся надежде поселится в ее ярких, полных жизни глазах.

Уложив свою мечту на постель, окутал ее защитным куполом. Коснулся губами нежной кожи скул. Мири потянулась во сне, ухватила его скользнувшую по ее груди ладонь, и запрятала себе под щеку, укладываясь удобней. Что-то раздраженно засопела, когда он попробовал отобрать у нее трофей, и ему не оставалось ничего другого как опуститься рядом с ней, любуясь и мечтая.

Только есть ли у них право на мечту? Прорывы все чаще, все крупнее. Мир умирает. Дети рождаются все реже. Всего два наследника за прошлый год и не больше десятка за все пять. Что будет, когда они не смогут закрыть прорыв? Думать об этом не хотелось, но приходилось. Особенно теперь, когда на чаще весов жизнь Мириэль.

Девушка уже уснула и он, высвободившись из сладкого плена, с огромной неохотой покинул ее. Нужно найти Брендена. Нужно понять, что они могут сделать, чтобы эта цветущая долина ставшая домом не умерла как другие.

— Что слышно о зерхах? — спросил, входя в кабинет брата. Он все еще не верил, что этот керс его младший брат, не мог смириться с тем, что столько времени даже не подозревал об этом. Встал у окна, наблюдая за игрой двух мальчишек в саду. А ведь будь его отец мудрее и он бы так играл с братом, а не рос в полном одиночестве.

— Зерхов больше нет. Прорыв оказался очень мощным, погасить его не удалось. Долина исчезла, — спокойно, словно речь идет о сгоревшем завтраке, а не о потере больше сотни людей оповестил его Брен.

А впрочем, им не привыкать:

— Четвертый клан за три года. Теневой мир набирает силу. Что говорилось в твоем предсказании, Брен?

— Та, что сделает шаг вперед и бросит вызов, станет спасением керсов, наделив избравших ее силой, равной которой нет в этом мире, — повторил заученные строчки Бренден. — Думаешь, это все-таки она? Она наш шанс на спасение?

— Не думаю, — покачал головой Себастиан, — знаю… Чувствую. Ты знаешь, что одна из ваших эйри ее сестра?

— Лиса, — поморщился Брен, — мне уже сообщили.

— Ты не рад этому?

Бренден пожал плечами:

— За девочку рад, а вот за себя не очень…

Себастиан не стал уточнять, если Бренден захочет — сам расскажет, а настаивать… Больше его задело обезличивание их малышки — керс упрямо сопротивлялся собственному выбору.

— Откажись от нее, если она тебе не нужна, — предложил Себастиан.

Но Брен только крепче сжал кулаки, услышав это предложение, не понимая собственной ярости и боли. Он шел на выбор, потому что был должен. Должен спасти свою долину, защитить свою мать и те две с лишним сотни людей, что ему доверились. А теперь… Она свела его с ума. Вытряхнула его душу своими зелеными глазами. Даже Каира, пришедшая к нему прошлой ночью, не смогла увлечь его настолько, что бы он забыл разметанные по алтарю огненные волосы, закусанную нижнюю губу, требующую его немедленного поцелуя. И он позорно сбежал от нее в комнату своей эйри. Лежал рядом с хрупкой девочкой, боясь прикоснуться и потревожить ее сон. Раньше связь с женщиной была только одним — способом сбросить напряжение и зарядиться магией, а теперь… Теперь ему до умопомрачения хотелось впиться в ее губы, насладиться ее стонами, сорвать с ее губ свое имя и никуда не отпускать… Неужели эти же чувства испытывал его отец с матерью?

— Нет, — покачал головой, озвучивая решение. Чтобы ни было он не откажется от нее.

— Хорошо, но если ты обидишь ее, я не посмотрю, что ты мой брат, — предупредил Себастиан.

Оранжево-голубые искры в его взгляде убедили Брена, что это не пустая угроза, скользнули по сердцу острым ножом — она доверилась ему, поделилась силой.

— Сколько ты потерял в прошлом прорыве? — перевел разговор на другое Бренден, заглушая разгорающуюся в душе искру ревности.

— Четверых, — нехотя признался Себастиан. В его отряде осталось всего два десятка воинов и как таким количеством закрывать очередной прорыв? — И если бы не отверженные мы бы не справились. Но их осталось тоже мало — меньше десятка. Старейшие…

— Старейшие палец о палец не ударят, спрятавшись в Цитадели, — зло заметил Бренден, и Себастиан кивнул, вынужденно соглашаясь.

— Предложим отверженным вступить в клан? — поинтересовался он, удивляясь тому, что уже считает керсов своим кланом.

— Нет, даже твой переход вызвал бурю вопросов. А еще Рейндал…

— Он не придет.

— Ты видел его? Что он говорит?

Себастиан покачал головой поговорить с наследником зенов ему не дали Старейшие.

— Что-то назревает Брен, и мне это не нравится. Старейшие бояться потерять власть и будут бороться за нее до последнего.

— Попробуют использовать Рейна?

— Керсы им как кость в горле, а Рейн вправе затребовать Мириэль…, - он не договорил, и так было сказано достаточно, озвучивая его опасения. Ситуация складывалась не в их пользу. И дело даже не в Рейндале и его отце, который мечтает о месте среди Старейших. И не в прорывах, которые в их мире были уже несколько веков, а в маленькой спящей девчонке, что сделала их неожиданно уязвимыми. И в войне, что может вызвать попытка ее у них отобрать.

Глава 24. Старейшие

— Зерхи? — спросил один из двенадцати мужчин сидящих за круглым столом. И гулкое эхо огромного зала отразило его слова, зависнув оборванной нотой.

Прямо в центре стола кружилась фигура воина, за которой расплывалось огромное серое нечто. Черный туман затянул когда-то цветущую долину, не оставив никого и ничего живого. Один из мужчин с каким-то сомнением взглянул на распластанную на столе карту — выжженный узор, заискрился, засеребрился и маленькая точка обозначающая долину, вспыхнув в последний раз зеленым, погасла.

Густая, непроницаемая, как тот самый туман тишина, повисла над столом. Тонкая линия, раскинувшаяся вдоль края мира, стала еще тоньше.

— Керсы, — протянул кто-то, и все уставились на единственную точку, оставшуюся в крайнем ряду.

— Самый сильный клан…

— Нужно эвакуировать в цитадель…

— У них другие устои…

— Они внесут раздрай в наш мир…

— Они не отдают нам детей…

Приглушенные шепотки, еле слышные обсуждения, в которых каждый стремился высказаться, а один из мужчин смотрел на гаснущие точки и размышлял. Раньше полоса их мира была шире. Раньше в ней было дюжина линий с поселениями, ограждёнными огромной невидимой стеной от теневого мира. Дюжина линий, в каждой из которых было не менее восьми долин, а в некоторых и полтора десятка. А теперь что? Жалкие два десятка точек и Цитадель. Цитадель, которая теперь способна вместить в себя всех жителей его мира. Только проживут они в ней недолго. Нет, на пару другую поколений запасов им хватит, но будут ли эти поколения? Осталась всего одна точка выхода эйри. Всего один храм Виндриджа… И разрушенный храм забытой Богини…

«Проверяйте разрушенный храм и, обретя в нем девицу, избавьте ее от возможности понести, ибо с ее детьми придет проклятие на земли Айрма» — твердили молодым умам Старейшие. Гриффит вздрогнул, вспомнив об этом и о том, что она все же пришла, а он… Он скрыл этот факт от круга двенадцати и отдал ее самым сильным мужчинам, подтвердив их право на нее. В памяти всплыли ярко-синие глаза и тихий голос той, что уже много лет не покидала его.

«Ты все правильно сделал», — шепнула она, а он, замер с отголоском боли, в груди вспоминая, что однажды совершил ошибку. Ошибку, приведшую его сюда и обрекшую на постоянное одиночество. Даже наследник не мог скрасить боль потери той, что за несколько дней успела завоевать его сердце. Как поздно он это понял? Как не успел разобраться в том, что она значит для него? Да, и кто бы успел, если прорывы почти ежедневны, дела клана превыше всего, а краткие минуты с ней так упоительно прекрасны, что нет времени поговорить, обсудить, понять.