Страница 43 из 50
Если кому и должно быть стыдно в этой комнате, так это мне.
Я поступаю некрасиво. Непорядочно. Я…
Он вдруг отстранился и приподнял моё лицо за подбородок.
— Только я не совсем расслышал, зачем ты пришла.
Нужно было ответить. Но слова не шли с языка, лишь щёки всё сильней предательски алели.
Я осторожно выпуталась из его рук. Развернулась и под пристально-жгучим взглядом направилась к постели. Возле неё остановилась и стала раздеваться. Непослушными, деревянными пальцами распутала все крючки и завязки. Платье соскользнуло к ногам, я осталась лишь в нижней сорочке.
Юркнула под одеяло, улеглась на середине кровати и уставилась в полумрак — туда, где у самой двери, скованной льдом, темнели очертания высокой фигуры.
Сердце продолжало оглушительно стучать, пальцы, которыми я цеплялась в кромку шерстяного одеяла, леденели, сорочка задралась самым неприличным образом, а я не решалась сунуть руку вниз, чтобы её поправить.
— Та-а-к… — проговорил Орвик, и алые угли его глаз засветились в полумраке до того ярко, что он напомнил мне дикого зверя. По спине пробежала горячая волна. Пальцы на ногах поджались и стали чуть меньше мёрзнуть.
А потом он медленно пошёл к постели, на ходу расстёгивая пуговицы своей рубашки. Чёрная ткань невидимой кляксой упала на пол.
Я не могла разглядеть всех деталей в темноте, но даже увиденного хватило, чтобы кровь толчками всё быстрей и быстрей понеслась по жилам. Сладко-сладко замирало в груди предвкушение.
Орвик опустился на кровать одним коленом, потом другим, стремительно двинулся вперёд и тенью навис надо мной.
— Значит, вот что ты решила? — проговорил он, прожигая меня пламенем, бушующем в глазах, до самого нутра.
Я только глубже сползла под одеяло, накрываясь вместе с носом, и кивнула.
Он выдохнул. Не отрывая взгляда, на ощупь протянул руку куда-то в сторону и сунул подвеску под соседнюю подушку. Потом резко сдёрнул с меня одеяло. И долго-долго рассматривал, пока я обмирала под его взглядом. Моё тело плавилось и сгорало, и жаждало следующего прикосновения. И было уже ничего не страшно. И позабылись и стёрлись из памяти все ужасы, которые мне рассказывали про «первый раз».
С ним не может быть плохо.
С ним я стану самой счастливой на свете.
— Чтоб я сдох! — простонал вдруг Орвик. — Надеюсь, никто не узнает, или пойдут слухи, что у меня не всё в порядке со здоровьем.
Он опустился на постель рядом со мной, а потом перекатил меня на бок и крепко-накрепко прижал к своей груди. Его жаркой, обнажённой кожи было так много под моими пальцами, под моими губами, под моим сердцем, что я растерялась и задохнулась от бури неизведанных раньше эмоций.
— Ладно, малышка, а теперь спать, — пробурчал он. А я решила, что ослышалась.
— Теперь — что?!..
Ответом мне был ещё один страдальческий стон.
— Видишь ли, котёнок, до рассвета осталась всего пара часов, может три. А ты достойна большего, чем торопливые ласки под одеялом. К тому же, эти стены меня давят. Я не могу расслабиться полностью, я постоянно настороже, постоянно жду какого-нибудь подвоха. Потому что не может быть всё так хорошо. Чтобы я нашёл всё, что искал — да ещё и тебя. Так что… нет, перед решающим боем голова должна быть трезвой. Я смогу расслабиться только, когда портал будет позади.
У меня всё внутри будто оборвалось.
То есть… он меня не хочет?!
Или… хочет, но не будет?
Я уже совершенно перестала что-либо понимать. Только ощутила жуткую обиду и разочарование. Я, можно сказать, через себя переступила, чтобы оказаться здесь, а он… собирается спать?!
Да, судя по всему, собирается.
Я изо всех сил оттолкнула его обеими ладонями и отвернулась. Попыталась встать, чтобы убраться отсюда поскорее, но он не пустил.
Прижал крепко обеими руками, и моей спине… и не только спине, пришлось снова ощутить жар.
— Ты куда? Спи давай тоже. Завтра у нас трудный день.
— Это у тебя трудный! Долгое путешествие, все дела… А я завтра буду весь день отсыпаться и…
— С чего это только у меня? — промурлыкали мне на ухо. — Я разве не сказал? Ты вообще-то идёшь со мной.
Если замерзающего насмерть человека бросить в горячую ванну, у него может случиться болевой шок.
Если влюблённой насмерть девушке, которая приготовилась отпустить любимого навсегда, вот так сходу бросить в лицо подобную правду, у неё может случиться не меньший.
— Эй, Ши… ты чего молчишь? Ты чего там затихла так подозрительно? Только не говори, что я поторопился и ты не хочешь! — обеспокоенно проговорил Орвик и развернул меня к себе.
Я прижалась к нему всем телом, дрожа. Меня никак не хотела отпускать эта дрожь. Только обняла его за шею так крепко, что наверное, могла бы задушить, будь у меня силёнок побольше. Ну, или у него шея менее крепкая.
— Котёнок, ну чего… — Орвик принялся гладить меня по спине и целовать моё лицо. И только тогда я поняла, что да — мне не послышалось. Это действительно так. Он хочет меня забрать с собой.
— Ты… ты… ты почему мне ничего не говорил? Я же чуть с ума не сошла. Я же тебя отпустила — по-настоящему отпустила, понимаешь?
— Теперь, кажется, да, — проговорил он, останавливаясь и просто обнимая так, что кости чуть не хрустнули.
Чуть погодя он снова заговорил — тихо, еле слышно:
— Прости. Я вообще-то собирался сказать раньше, ещё после Летописного, но ты мне сама рот заткнула. Но я правильно понял, что ты согласна?
Я молча кивнула, боясь разреветься.
— Ты же понимаешь, что я тебя забираю насовсем? Насовсем, Ши. Подумай.
Я снова кивнула, теперь уже не боясь, ибо поздно.
— И вещи собирать не дам, потому что опасаюсь теперь отпускать даже на секунду, как бы чего не случилось. Вообще лучше нам сейчас не шуметь, чтобы никто раньше времени не догадался, что мы что-то затеваем. Даже Ричард категорически против. А поскольку я категорически «за», ему мы не скажем тоже.
— Не буду шуметь, — эхом повторила я, всё теснее вжимая лицо ему в грудь, как делают котята в подмышку хозяина, когда ищут убежища.
— Вот и хорошо. Я уже устал с ним бодаться по этому поводу. Ты не думай, он не против лично тебя. Просто он считает, что проблему не решить точечными мерами. Нужна комплексная трансформация, длительный культурный обмен, эволюция. У вас тут надо всё менять с фундамента — социальный строй, традиции… но традиции не меняются по щелчку пальцев. А я так долго ждать не намерен.
Я молча лежала и слушала. И понимала, что Ричард, наверное, прав. Но как же хорошо, что Орвик умеет принимать неправильные решения. За нас обоих.
— Ты не переживай, сестру твою мы потом тоже вытащим.
— Это которую? — улыбнулась я сквозь слёзы.
— А вообще-то, обеих. Но я сейчас про Лягушонка.
Сердце сжалось от тревоги и тоски по Гае. Она совсем чуть-чуть не дождалась узнать такие радостные новости! Правильное ли было её решение? Не мне судить. Наверное, это решение из тех, что принимаются в одиночку. Она выбрала свой удел. Стать ученицей Мардухая. Погрести себя заживо в пещерах Сольмивары, наедине с артефактами, книгами и магическими свитками. Среди магов-отшельников, про которых знают только то, что им благоволит Мардухай, они помогают ему проводить обряды инициации и запечатывания дара, а большую часть года вне торжеств о них ни слуху, ни духу. Живые призраки, а не люди. И в сонм этих призраков вступит моя жизнерадостная, искрящаяся энергией сестра? Мне до сих пор в это не верилось.
— Правда, Лягушонка чуть погодя. Но вообще-то, думаю, и Флавию надо забирать. Конечно, эта ваша строптивая кошка начнёт артачиться. Но знаешь, я не исключаю, что кое-кто из наших готов пойти даже на похищение. Мой младший братишка, конечно, тихоня, но в тихом омуте, как известно… так что сестру твою ждёт ещё немало чудесных открытий в этой жизни.
Я искренне желала ей этого. Чтобы хоть раз в жизни Флавия почувствовала такое же счастье, которое переполняло сейчас меня — так, что грозило разорвать.