Страница 31 из 42
— Зайду, — покорно вздохнул Соболев и с трудом отлепился от Вознесенской.
21.
Выходить из машины не хотелось, но выбора у Любы не было. Сергей уже распахивал перед ней пассажирскую дверь. Линию поведения они не обсуждали. Только тронулись, и Сергею сначала позвонили с кафедры, потом какой-то медпред по закупкам, потом платница с паникой и отошедшими водами. Со всеми Соболев разговаривал на одной ноте, расслабленно крутя руль и спокойно смотря на дорогу. По всему чувствовалось, что ему сейчас комфортно, и пассажирка по правую руку будто и вовсе перестала существовать, ничуть его не нервируя.
Любу это слегка задевало. Сама она как на иголках была. На тоненьких, сладких, отравленных дофаминами и эндорфинами иголках. Даже в кресле ерзала — так внутри бурлило. Дыхание то и дело сбивалось на частое- частое, сердце совершало маленький кульбит от каждого звука ровного низкого голоса заведующего. Томно сжималось, когда он улыбался невидимому собеседнику, обсуждая насущные вопросы. И Люба с ужасом понимала, что не может, просто не в силах это сдержать. Господи, она, похоже, влюбляется в своего начальника и соседа…
Но они ведь так не договаривались! Прекратить бы надо, пока не поздно, только вот…
Отвернулась от Сергея к боковому стеклу, кусая припухшие после его поцелуев губы. Украдкой облизнула, собирая горящий на них его фантомный вкус…Только вот и поздно уже, наверно…
Не живется тебе просто, Вознесенская…Ох, ну, вот на ровном месте…
Люба тяжко вздохнула и отрицательно покачала головой на быстрый вопросительный взгляд водителя. Сергей попытался было заговорить, но ему вновь позвонили, и Люба так и осталась наедине со своим будоражащим открытием.
— Делаем вид, что ничего не было? — всё-таки поинтересовалась Вознесенская, когда за ними закрылись тяжелые двери лифта.
— Как хочешь, Люб, — равнодушно пожал плечами Соболев, нажимая кнопку нужного этажа.
— Только по имени-отчеству не забывай… — добавил, хитро щурясь, — Субординация…
И, усмехнувшись, подмигнул. А через секунду, так как больше в кабине никого кроме них не было, не только подмигнул, но и быстро поцеловал в висок, обхватив рукой шею и не давая увернуться. Люба качнулась ближе, прикрывая глаза от мимолетного удовольствия. Кожу в месте прикосновений твердых губ и грубой ладони приятно запекло. Чужое тепло тут же окутало одеялом.
— Не забуду, Сергей Иванович… — игриво пролепетала Вознесенская, — И…
— А если захочу, чтобы было…для всех…между нами? — тихо добавила, аккуратно прощупывая границы.
— Ну, тебе в ординаторской за чаем от вываливания подробностей отбиваться- не мне, — тут Соболев уже откровенно рассмеялся и отпустил.
— А к вам за подробностями не пристанут, Сергей Иванович? — Люба слегка сузила ореховые глаза. Задела её его беспечность.
— Ко мне, Люб, нет. Не пристанут. Так что, повторюсь, сама думай. Мне плевать, — фыркнул беззаботно заведующий и подтолкнул её вон из открывающейся лифтовой кабины.
Руку по привычке убрал с поясницы не сразу, ведя по коридору, а лишь у самых дверей отделения. На посту сидела не Катерина, а какая-то молоденькая девчонка, которую Люба видела в первый раз. Сергей притормозил, желая разведать обстановку, и по обыкновению попросил показать карты. Люба же, кивнув и бросив невнятное "здрасьте", пошла в ординаторскую. Соболев не окликнул — уже переключился на рабочий режим.
Решение Люба для себя приняла, закрепляя его каждым новым гулким стуком каблучков. Никому и ничего она говорить не будет. Пусть сами догадываются…Тем более, может скоро и не о чем будет говорить. Неизвестно ведь, сколько продлится всё, раз Сергей так к этому поверхностно относится…
Люба была не дурой и посыл заведующего поняла предельно точно. Все сплетни и их последствия будут только её проблемами…Конечно, ведь она женщина, да к тому же новенькая в коллективе, а Соболев — мужчина, заведующий, и для него это не в первый раз…
Дура ты всё-таки, Люба… Не забывайся.
Время не побежало — полетело. Стремительно и беспощадно, как умеет оно лететь только для людей после тридцати. Люба и моргнуть не успела, а уже неделя прошла со дня Медика, потом и вторая. Дни, однообразные в своих заботах, но каждый по- своему уникальный, вихрем сменяли друг друга. И с каждым таким днём чувства Любы к Сергею крепли. Она вообще человек была такой — не умела наполовину, постепенно. Только с головой, с надрывом и с какой-то пронзительной ноткой жертвенности. Ужасное качество для женщины… Особенно если мужчине, которого этим чувством одарили, вроде как и не надо…Люба понимала, но совладать с собой была не в силах. Так что к середине третьей недели Вознесенская вообще с трудом могла припомнить как это — быть без Сергея. Страшно было даже представлять. Так быстро и прочно он занял место в её сердце и в жизни.
Вот только место это…
Вознесенская недовольно поджимала губы всякий раз, как об этом думала…Место Сергея в её мире Любу решительно не устраивало, а ещё меньше устраивало, что самого Соболева это самое место устраивало точно.
На работе они никому ничего не говорили, вели себя на людях исключительно профессионально и, может быть, о них бы так ничего и не узнали, быстро устав сплетничать об одной только бане. Вот только ночные дежурства подвели…Работа работой, но Соболев не мог удержаться и не утащить в спокойные сутки Любу на старенький диванчик в своем кабинете. Да Вознесенская и не сопротивлялась особо, поэтому после пары таких ночей все всё про них поняли. Любу попытались было расколоть, но она не поддалась, и от неё, вздохнув, отстали. Сплетничали теперь только за глаза. Сначала Любу это задевало — заходишь в ординаторскую и все разом замолкают. И только глазами нагло-любопытными сверлят. Но, насмотревшись на непробиваемого Соболева, Вознесенская тоже перестала обращать внимание на шушукающихся коллег. Постепенно ажиотаж поутих, и отделение смирилось с положением вещей. Что что-то явно происходит между заведующим и его ординатором, но что…Ой, да чёрт их знает…
Дома тоже как-то скоро улеглось. Потому как буквально в следующий своих приход в Любину квартиру Сергей отвел в сторонку Сашку и о чем-то минут десять тихо с ним говорил. О чем — не признавались оба, но воцарился худой мир, который, как известно, лучше доброй ссоры. Саша теперь о "дяде Сереже" вообще речь не заводил, делая вид, что его не существует. Только смотрел на мать хмуро исподлобья, если она собиралась к соседу ночевать. Сам же Сергей у Любы не оставался никогда. А её звал…
Тут Люба опять недовольно поджимала губы…
Выходило ночевать вместе раза два — три в неделю. То у неё дежурство, то у него, и далеко не всегда они совпадали. Помимо этого, Сергей еще хоть и редко, но дежурил в частной клинике, а иногда он просто по-человечески уставал, и наверно ему, уже привыкшему к одиночеству, не хотелось никого видеть в своей холостяцкой квартире.
Люба это понимала, да. Нагрузка у Соболева была большая. Нет, она всё видела. Видела, как ему после докладов, конференций и операций даже говорить бывает лень — не то, что трахаться… Но ей так обидно было. До слёз. Невозможно просто — ей-то быть рядом хотелось…
Жить вместе хотелось тоже…
Чтобы не бегать по этой чёртовой лестнице туда- сюда, не думать, где какая оставлена одежда, не готовить на двух кухнях обоим своим мужчинам и впрок — вдруг она вечером или утром к кому-нибудь из них не придет. Чтобы можно было не только сексом заниматься, но и просто засыпать вместе, поговорив, или даже молча, но обнявшись. Чтобы в тишине, но вдвоём. Вместе…
Любе надоело ждать каждый день, позовёт Сергей её или нет, надоело соглашаться всё время, потому что это было как-то унизительно. Пару раз она даже из чувства протеста отказала ему. Думала, Сергей хоть спросит " что не так", может даже обидится…Да хотя бы расстроится! Но он оба раза выдал "а, ну ладно" и улыбнулся. Люба теперь это даже спокойно вспоминать не могла! Ему как будто всё равно!