Привет, сосед!

Выключаю комп, надеваю полусапожки, куртку, беру сумку и ключи от машины. Выйдя из дома, вдыхаю полной грудью мартовский воздух. Сегодня свежее. Морознее.

Сосед стоит возле своей крутой машины и, бездумно пиная ее по колесу, с кем-то говорит по телефону. Увидев меня, делает вид, что не знакомы.

Господи! Да я тоже!

Прохожу мимо и иду в соседний двор, где припаркована моя ласточка.

— Привет, моя хорошая! Больше не буду тебя здесь бросать. Всякая борзятина наконец-то съезжает. Вернешься на свое законное место…

Вставляю ключ в замок, а он не вставляется. Кручу, ковыряюсь: бесполезно. Не влезает. Ни на миллиметр. Наклоняюсь разглядеть, в чем дело, и вижу под ногами пустой тюбик из-под моментального клея.

Визг подъехавшей машины заставляет меня выпрямиться и развернуться. Тонированное стекло опускается и, сосед, приспустив на нос солнцезащитные очки, языком перекатывает во рту спичку.

— Проблемы?

— Какой же ты козел, Борзый, — сиплю отчаянно.

Слезы душат. В горле горький ком застревает. Так обидно становится, что у меня нет мужского плеча рядом. Так жаль себя, что некому вступиться за меня и доченьку.

— Ну ты и дура! — Он пальцем возвращает очки на глаза, поднимает стекло и срывается с места.

С ревом истинного зверя уезжает со двора, оставив меня наедине со своими проблемами.

Неужели у людей с деньгами нет ни капли совести? Почему он так жесток ко мне? Разве по-мужски так низко мстить?

— Че, не заводится? — слышу с балкона второго этажа. Какой-то мужик в тельняшке, почесывая пивной живот, обнажает свои редкие зубы. — А вот нехрен на чужих местах парковаться! В следующий раз еще и дворники к стеклу приклею. И резьбу на крышке бензобака. Не поймешь — колеса спущу.

— Так это вы сделали?! — Я растерянно смотрю то на него, то туда, куда только что уехал Демьян.

— А ты докажи! — бросает мне в ответ.

Даже не знаю, отлегло ли у меня… Проблема-то никуда не делась. Только соседа зря обвинила. Хотя поделом ему. Не был бы говнюком, сейчас не подумала бы на него.

Опять слышу шум подъезжающего зверя. Теперь смотрю на него робко, виновато. Он сделал круг по кварталу, но вернулся. Зачем? В этот раз Демьян выскакивает на улицу, хлопает дверцей и разминает кулак.

— Значит, все-таки проблемы?

— Да не то, чтобы… — бормочу, опустив глаза.

— Я видел, как он тут самодеятельностью занимался. — Демьян кивает на мужчину, и тот молниеносно убирается с балкона. — Когда за минералкой ходил.

Я закатываю глаза. Так обличительно сказал, будто я его помирать бросила.

— Езжай, куда собирался. Сама разберусь. У меня же есть сто баксов, — язвлю с тем же укором.

Демьян открывает заднюю дверь своей машины и кивает:

— Закатывайся, пока не передумал.

Глава 6. Демьян

Плевать я хотел на Колобка и ее проблемы. Просто батя мой — потрясающий троглодит. Девчонка от отчаяния к нему за помощью обратилась, а он ее с дерьмом смешал. Как девку из борделя, в которых всю молодость провел.

— До трамвайных путей довези, а дальше я сама, — бубнит, залезая в мою тачилу.

— Сама по путям покатишься? — Присматриваюсь к ее заднице, обтянутой джинсами, и чувствую, как в паху печь начинает.

Черт, Колобка я бы с удовольствием отодрал. Так, чтобы ног не чувствовала. Аппетитная чика. Походу, сама себе цену не знает. Пузо убрать — и готовый шлифовальный станок. А от мысли, какая она недотрога, и вовсе челюсти сжимаются. Нищая, но гордая. Дешевым подкатом раком не загнешь.

Она усаживается, и мой взгляд падает на ее живот…

Твою мать! О чем я только думаю?! Она брюхатая! В нее впендюрил какой-то Виталик, а я тут слюни распускаю, как бы приударить. Извращенец гребаный!

— Посиди пару минут. — Захлопываю дверь и шагаю к дому, в котором сыкло с очумелыми ручками живет.

Проблем с домофоном не возникает. Набираю номер первой же квартиры, говорю, что я почтальон с квитанциями по квартплате, и мне открывают. Ориентируюсь на втором этаже, звоню в квартиру адепта секты моментального клея. Не глядя в «глазок», мне открывает женщина в засаленном халате.

— Здрасте! Вам кого? — Обтирает руки полотенцем, смеряя меня взглядом.

В коридоре появляется чувак в тельняшке. Одной рукой отодвигаю его бабу и вхожу в душную квартиру.

— Эй, ты, обутки хоть сыми! — кричит она мне вслед, а ее муженек драпает в комнату.

Хватаю его за шиворот, дергаю на себя и толкаю к стене.

— Зина! Зина! Милицию вызывай! — верещит сипло, вытаращив зенки.

— Слушай меня внимательно, чмо поганое, и всасывай! — рычу угрожающе. — Ты либо таблетку бессмертия проглотил, либо машиной ошибся, когда аппликации клеил. Я очень надеюсь, что ошибся. Иначе мусора приедут не за мной, а за тобой.

— Ошибся… Ошибся… — бормочет, потея, как конь загнанный.

Отпускаю его и отталкиваю.

— У тебя два часа, чтобы все исправить.

Отряхиваю руки, проходя мимо приклеившейся к стене женщины. Бегом спускаюсь вниз и прямиком за руль. Никак не въеду, нахрен за эту идиотку впрягаюсь?!

— Куда тебе? — Бросаю взгляд на зеркало. Сидит в полумраке салона, скромно сжавшись в комок и обняв сумку на коленях.

— Я же сказала…

— Куда, спрашиваю?! Пользуйся, пока такси бесплатное.

Медлит. Секунду думает, глядя в окно на свой убогий драндулет.

— У меня мама в «Камиле» работает. Если ты…

— Мне как раз в ту сторону. — Завожу тачилу и трогаю с места.

— Спасибо, — доносится в спину. Негромко, но как-то искренне, что ли.

— Да не за что. — Включаю радио, ищу волну помощнее.

— Ты к тому мужику ходил?

— Еще чего? Губу закатай, Колобок. Если бы мне было не пофиг, я бы, наверное, притормозил его, когда поймал с поличным. Как думаешь? — Опять смотрю на нее в зеркало, делая музыку громче.

Тускнеет на глазах. Будто последняя искра надежды в лице тухнет. Кому лучше-то сделала, залетев от какого-то недоноска, который за свою бабу вступиться не может? Вроде с характером, а дура дурой.

— Ты не в ту сторону едешь? — делает мне замечание минут через пять.

— Мне один дятел косарь торчит. Выбьем и поедем дальше.

— Что значит — выбьем? — офигевающе округляет глаза.

Мля-я-я… В них утонуть можно! До чего же красивая дрянная девчонка. Могла бы содержанкой стать у какого-нибудь папеньки. Ходила бы в мехах, при золоте. Ездила бы на тачке типа моей. Комп бы нормальный себе взяла. Собачку бы завела вместо пуза.

— Ты будешь держать, я — бить. В тебе же сейчас две лошадиные силы, удержишь.

— Ты отвратительный человек, Демьян. — Опять отворачивается. — Высади меня где-нибудь.

— Да не бузи, Колобок. Бабки готовы. Подъедем, заберем — и дальше.

— И ради тысячи рублей ты едешь через полгорода? Сказал бы, я бы заняла.

Рублей? Снова смотрю в зеркало. Так и сидит, отвернувшись. Вполне серьезная. Она правда думает, что я за тысячей рублей еду. Даже не по себе становится от той пропасти, что между нами. А когда торможу возле нужного дома, и вовсе в ступор впадаю. Колобок протягивает мне сто баксов. Те самые, что я к ее ногам швырнул. Как попрошайке. Как собаке.

— Держи. Я знаю, что такое, когда туго с финансами.

Кошусь на нее через плечо. Купюру она распрямила, разгладила. Не удивлюсь, если куда-нибудь на благотворительность пожертвовать собиралась.

— Я не шучу. Бери. Твой отец невозможный человек. Мне бы от такого тоже ничего не надо было. Я вон и от своего квартиру только после его смерти в наследство получила. Он, конечно, магнатом не был. Но мама от него натерпелась.

Деньги беру. Не потому что они мне нужны, а потому что Колобок своим простодушием меня в пластилин превращает. Такая сострадательная, порядочная, дружелюбная. У самой долги по коммуналке, а мне сует бабки, которые ей с неба упали.

— У меня завтра зарплата. Если еще надо, только скажи.

— Ты серьезно? — Сильнее напрягаюсь.

— Еще чего?! — фыркает, откидываясь назад. — Губу закатай! Я вернула тебе то, что ты у меня обронил. Мне чужого не надо. Но и свое не дам. Даже в долг. Особенно тебе!