Воин в осаде

Ресурс. Огромный, сказочно разнообразный и многообещающий. Не факт, что они не обманут наивного японского аристократа, после того как… что?

После того, как он им отдаст мою голову. Тут и к бабке-гадалке ходить не нужно. Или меня заказали живым? Не особо важно. Рано или поздно я найду выход и на Категаву и на тануки. Душа требовала, чтобы я немедленно повернул неуязвимый доспех на выход из Камикочи. Набрать крейсерскую скорость, достигнуть Фукуи, одноименной с самой провинцией столицы, вломиться в дворец даймё, вытащить его оттуда и выжать беспомощное визжащее тело как тряпку на глазах у всех…

Только этого мне не простят. Не смогут. Пусть для тай-сёгуна я теперь очень полезный союзник, вложивший в его руки огромное количество ресурсов, но этот вклад сразу станет ничтожным, если все благородные возмутятся столь варварской расправой над действующим губернатором провинции. В этой драме моя роль — мальчика для битья, который сможет дать сдачи, но только после первого удара по его лицу.

А сможет ли? Да.

«Паладин» уже двигался куда увереннее. Мне было бесконечно далеко до почти человеческой плавности и скорости движений, демонстрируемой опытными британскими пилотами, но на пологом и заросшем дерном участке редкого леса, я уже держал доспех без особых проблем. Приходилось страховать себя, хватаясь пятипалыми манипуляторами за деревья потолще, но только за счет того, что слой почвы на склонах Камикочи был слишком тонким. В любой момент стальная ступня могла продавить его насквозь, напоровшись на камни или банально соскользнув вбок.

Пора возвращаться. Времени нет.

Совет я застал в… оцепенении. Все сидели, пристально рассматривая застывшую с руками на груди фигуру Распутина. Выражение лица русского княжича мне не понравилось, как и почти полная копия оного на лице стоящего рядом Жерара Сент-Амора.

— Что случилось? — отрывисто спросил я, извлекая сигарету из портсигара.

— Мы пришли в поисках тебя, Алёш, — начал рус, — Хотели рассказать, что завтра к нам приедут ученики Гаккошимы.

— Не все, только иностранцы, — тут же добавил Жерар сухим убитым голосом, — Их сопровождает Наото Йошинари. Помнишь нашего учителя по самообороне? Его призвали на службу в армию.

— Мой батя выразил согласие забрать всех иностранных студентов на обратном курсе, — тяжело уронил русский, — А тут нам говорят, что парни и девки до долины не доедут.

— Я решила им сказать, — на мой невысказанный вопрос отреагировала Рейко.

— Алёш, — насупился русский, — Дай мне дирижабль! Я остановлю поезд с нашими!

— Без дирижабля мы можем умывать руки, — тут же отреагировал Ятагами, под кивки капитана наемников и его помощников, — Это суденышко единственный способ осуществить операцию!

— Какую операцию? — тут же спросил я, жестом прося Евгения помолчать.

— Глава рода Сахаи согласился лично доставить официальное требование сегуната даймё Категава, — четко проговорил полковник, глядя мне в глаза, — Но у Сахаи нет быстрых дирижаблей… точнее, их у них нет вообще. Нужно забрать уважаемого главу вместе с малой свитой, а затем доставить в Фукуи. Их не посмеют не принять немедленно.

— Временные рамки?

— В лучшем случае завтра, в 2–3 пополудни Сахаи будет входить в дворец даймё.

— Значит, сначала остановим поезд с рекрутами и студентами, а потом летите к Сахаи, — попытался найти компромисс я, досадуя, что уже не отправил своё судно на перехват поезда.

— Не выйдет, — вздохнул полковник, — План действий уже утвержден сегунатом. Я получил приказы… как и госпожа Праудмур. Дирижабль уже готовят. Прошу извинить за самоволие, но в этих обстоятельствах у вас нет другого выбора, как подчиниться уложениям конкордата.

— Алистер!

Это был первый… или второй раз, когда Евгений называл меня по имени, не искажая его? Наверное, первый. Студенты? Ну, мне на них было плевать куда сильнее, чем на будущих женщин-рекрутов, что вез поезд. Обычные хабитатские девушки ехали учиться стрелять, бегать, убивать и умирать в то время, как иностранцы тащились, чтобы добрый русский дядя забрал их из этого опасного места. Перед девушками я чувствовал ответственность. Но именно её чувствовал и княжич, явно пообещавший этим подросткам безопасность.

— Алистер!

— Я думаю!

Я лгал. Мыслей не было никаких, кроме «сесть в невероятно крутой СЭД, пойти и всех убить». Все-таки, ни один из нас не был знатоком хоть каких-либо операций, даже многоопытный Зедд. Оставалось только лихорадочно бегать глазами, не замечая, как истлевшая сигарета обжигает пальцы.

— Да сопри ты у них поезд, дурак!! — взорвался русский, потрясая перед моим лицом кулаками, — Тот самый! Что! Мешает! Твоим! Поездам! Это что, будет нападение? Агрессия?! Эти придурки наверняка его не разгружали, он просто стоит! Стоит паровозом в нужную тебе сторону! А-лё-ша!

Гениально. Я посмотрел на Распутина так, как, судя по всему, еще ни разу не смотрел на жену. Судя по недовольному звуку Рейко — даже голую. Правда, в этом акте русофилии я был далеко не единственным, все вокруг пялились на богатыря с точно таким же выражением лица.

Я… застыл в оценке ситуаций. Привыкнув отвечать на любую агрессию той же агрессией, ударом на удар, смертью на угрозу, совершенно выкинул из головы более мягкие, но не менее эффективные способы борьбы за свои интересы. Имея в руках молоток, на всё вокруг смотрел, как на гвозди. Проблема? Ее могут расплавить молнии Рейко, обнулить моей Тишиной, раздавить весом «Паладина». Зачем мучиться, выбирая более сложные решения? Друзей поблизости нет, а среди союзников вся верхушка страны, так зачем плодить сущности?

Идиот. Так и заигрываются.

— Майор Праудмур, — развернулся я к блестящей глазами рыжей, — Нам нужна ваша резолюция на срочную реквизицию железнодорожного состава!

— Ирукаи-доно. У ваших кицуне есть какие-либо препараты, которые можно добавить в пищу или воду, чтобы человек почувствовал себя нездоровым?

— Найдутся, думаю. А сколько тебе нужно, Эмберхарт-кун?

— На пять-шесть сотен человек… вместе с теми, кто сможет их незаметно подложить.

— Со вторым проблем нет, насчет первого… Мы все-таки редко планируем массовые отравления.

— Можно несколько разных. Пусть это уже будет тяжелое хулиганство, но у нас нет времени. Ятагами-сан…?

— У вашего дирижабля ослабли задние крепления оболочки, — брюзгливо заметил однорукий японец, — Понадобится минимум два часа, чтобы их подтянуть. И откалибровать рули.

— …спасибо.

Евгений своей идеей стронул с места лавину. Все забегали, начав делиться идеями, Регина ожила, залучившись нездоровым энтузиазмом. Всегда подозревал, что рыжие — это вампиры, которые могут питаться как чужим горем, так и его предвкушением. Посреди стихийно возникшего хаоса гордо высился Евгений, о чем-то важно переговариваясь с Жераром. Француз, видимо тоже частично бывший рыжим, оживленно убеждал русского в своей незаменимости, но в чем именно я слышал плохо, воюя с собственной женой.

— Ты — дома, — веско и по-мужски говорил я кипятящейся японке, аж прыгающей на месте от переполняющих её чувств.

— Ты — дурак! — не менее веско ставила она мне диагноз, — Забыл, что я тебе рассказывала про свое отношение к поездам? Я могу наэлектризовать весь состав! До него никто не дотронется! Мы уедем, как к императору на именины!

— Там боеприпасы, Рейко, — с легкой жалостью доводил я до супруги огорчающую её истину, — Нам не надо взрывать поезд. Нам нужно его украсть.

— Ты не умеешь воровать! — кипятилась она, не желая признавать мою правоту.

— Рейко, ты последняя линия обороны. И именно ты отвечаешь за Камикочи. Я забираю всех. Эдну, Камиллу, Момо, Праудмур. Но на этот раз ты остаешься дома. Обещаю, что в следующий раз возьму с собой именно тебя, — щедро обещал я, слегка умалчивая о том, что если бы не даймё с его далеко идущими планами по экспроприации Камикочи, то мы бы с Рейко уже были бы очень далеко отсюда.

— Время! — сухо пролаял Ятагами.