Страница 32 из 53
— Кстати, если хочешь знать, недавно прошёл суд. И он, и его подельники больше никому не опасны. С таким приговором из королевских тюрем они выйдут только глубокими старцами, если вообще выйдут. Ты была не первая их жертва, к сожалению. Но единственная, которая сумела уйти, чтобы рассказать. Моя маленькая храбрая девочка.
Он снова прижал меня к себе крепко-крепко, до хруста костей.
— Тогда мне стало ясно, что я — меньшее зло для тебя. Идея с фиктивным браком показалась мне стоящей. Если б я только знал, какой пыткой это обернётся! За два года ничего не прошло и не остыло, как я надеялся. Видеть тебя каждый день так близко, знать, что ты моя жена, но не сметь даже коснуться… это сводило с ума. Мне хотелось лезть на стены и выть на луну.
Я вспомнила те дни — нашу помолвку и свадьбу… и его отказ целовать меня у алтаря как-то предстал в новом свете.
— Дорн, скажи, — решилась я на вопрос, — Правильно ли я поняла, и король что-то такое сделал на нашей свадьбе? Ведь он — сильнейший менталист в стране, и у меня возникло чувство, будто без его ментального воздействия не обошлось.
Он кивнул.
— Подарок на свадьбу от венценосного родственника. Всё, что он мог — лишь немного укрепить мой самоконтроль воздействием на разум, сделать меня более устойчивым к спонтанным выплескам магии. На несколько дней это и правда помогло. И я уже поддался безумной надежде, что возможно, не всё потеряно для меня. Для нас с тобой.
— Но затем попытка устроить нам нормальную брачную ночь обернулась сожжённой постелью… — задумчиво проговорила я.
Дышать было уже решительно нечем. Я потянулась к верхней пуговице на полушубке, чтоб хотя бы расстегнуть воротник. Но мои пальцы удержали.
— Подожди. У тебя же никогда не получалось без моей помощи, помнишь?
Я подчинилась.
Мои руки покорно упали, и я прикрыла глаза, наслаждаясь исцеляющей заботой. Как же мне этого не хватало!
Крупная округлая пуговица мягко выскользнула из петли. Его сильные пальцы на сером лисьем меху. Осторожно разводят в стороны полы… а потом дёргают ближе. И обжигающий поцелуй прямо мне в шею под ухом. И ниже, ниже, с тихим нетерпеливым рыком, вибрирующим на коже.
— Кстати, об этом… Жена, есть одна вещь, которая… м-м-м… до сих беспокоит меня сильней всего…
— Какая?.. — я с трудом сложила звуки в короткое слово, потому что в этот момент его язык коснулся бешено бьющейся жилки на горле.
— Мне кажется, или тебе не слишком понравилась наша первая брачная ночь?
Я ахнула вместо ответа, потому что он одним движением приподнял меня и поставил на лавку позади. А поцелуи спустились ниже. Одна за другой сдавались пуговицы на моём полушубке. И скоро мягкий водопад стёк с моих плеч на каменную поверхность.
— Я… мне… не то, чтобы совсем не понравилось… но ты даже не разрешал к себе прикоснуться! — пожаловалась я. По счастью, теперь мы оказались почти вровень ростом, и жаловаться можно было глаза в глаза.
— Малыш, да если бы я тебе «разрешил», остатки моего и так жалкого самоконтроля окончательно вылетели бы в трубу! — пояснил муж, бросая жадные взгляды на шнуровку моего простого домашнего платья, которая держалась уже на последнем издыхании. Чувствовалось, что Дорну стоит многих усилий ей не помочь. — Ты забыла, как мы в тот день чуть не доцеловались до того, чтобы шею сломать на рухнувшей лестнице? Нет, моя сладкая, у меня все силы уходили на то, чтобы ещё и три этажа Тедервин не упали нам на головы. И поверь, твои нежные ручки на моём теле — самое последнее, что в такой момент мне бы помогло.
И вот что странно — без полушубка должно было стать попрохладней. Но не стало.
Я решительно запустила пальцы ему в волосы. Моё теперь. Всё моё, и путь попробует дальше артачиться! Дорн скосил глаза на такой непривычный жест, но смолчал и не стал отстраняться. Только крепче сжались ладони на моей талии, сминая ткань.
— А давай скорее вернёмся в Тедервин, — попросила вдруг я невпопад. Мои дерзкие пальцы, которые двинулись к лицу, муж остановил, прихватив их губами.
— М-р-р-р… и я даже знаю, какое место в доме станет у нас любимым, — в сером взгляде горело обещание, заставлявшее сердце учащённо биться. — Тем более что, честно говоря, после твоего отъезда я… скажем так, был немного не в форме, бродил по коридорам как неприкаянный, и магия… в общем, там, наверное, мало чего осталось, кроме фундамента. Один закаменевший росток и держит. Дед меня убьёт.
— Тогда давай поскорее поедем. Мне не терпится… увидеть масштабы разрушения, — чинно-благородным тоном добавила я.
— Полностью разделяю эту в высшей степени разумную мысль, — поддержал меня муж столь же сдержанно.
Я посмотрела на него.
Он посмотрел на меня.
Я вдруг так отчётливо и ясно увидела своё отражение в его глазах.
«Ваша красота, Элис… она из тех, что проявляются в глазах любящего мужчины».
Да, теперь я знаю, что оно всегда было там — моё отражение. Даже в тот момент, когда губы произносили жестокие и обидные слова о том, что я должна найти себе другого — оно было там.
А потом мы встретились губами где-то на полпути, и всё стало не важно.
Разлуки, потери, годы вдали, ещё более мучительные дни рядом. Мои слёзы в подушку, его бессильная ярость. Огонь, горевший подо льдом и сжигавший изнутри. Теперь я знала, он был у нас один на двоих. И боль — одна на двоих тоже, общая. И пусть я ещё не всё понимала, и пусть незаданных вопросов по-прежнему была целая бездна, но теперь у меня была целая вечность впереди, чтобы их задать.
А сейчас, прямо в это остро-сладкое мгновение не было ничего более важного, чем его руки и губы, и стук сердца так близко, и ослепляющая страсть, которую он напрасно пытался сдерживать.
Больше у него это не получится, я была уверена. Я ему не дам. Никогда в жизни больше не позволю прятаться от меня за стеклянной стеной. Потому что я разбила эту стену. Я теперь знаю главный секрет, он сам подарил мне ключ.
Под каменной бронёй его сердце бьётся в унисон с моим.
— Так, стоп, подожди! — я упёрлась указательным пальцем ему в пальто и заставила оторваться от капитулировавшей шнуровки. Недовольно ворча, мой герцог подчинился, хотя в затуманенном сером взгляде явно читалось, что он понятия не имеет, что опять на меня нашло. — В очередной раз у тебя этот номер не пройдёт! Во-первых, твоё пальто. Оно ужасно колючее и… во-вторых, рубашка. Я хочу наконец-то посмотреть как следует на своего мужа, а то это просто уже неприлично! А ещё… да, знаю! Твои запонки. Я всегда мечтала их расстегнуть.
И я как голодная кошка накинулась на несчастные кусочки металла, сверкая на них глазами и чуть не облизываясь, как какой-то маньяк.
Дорн рассмеялся, послушно подставляя мне запястье.
— Дались тебе эти запонки! Ты всегда на них смотрела таким странным взглядом, что я уж думал подарить.
— Ты не понимаешь! — пропыхтела я, высунув кончик языка. Застёжки поддавались туго, но я всё же справилась. — Это знак. Символ.
— Даже боюсь спрашивать, знак чего, — продолжал посмеиваться надо мной муж.
Я твёрдо и с вызовом посмотрела ему в глаза, балансируя на краешке скамьи.
— Знак того, что всё это теперь — моя территория. И я на ней полновластная хозяйка!
Дорн взгляда не отвёл.
А просто сгрёб меня в охапку, и уложил на скамейку. Прямо на так удачно упавший меховой полушубок. Даже не дал вторую запонку снять, зараза сероглазая.
Когда мы нацеловались до звёздочек перед глазами и растрескавшихся губ, он оторвался от меня ненадолго и приподнявшись на локтях, заглянул в глаза.
— Если серьёзно. Элис. Когда происходит выплеск, у меня получается что-то одно из двух — или сдерживать магию по внешнему периметру, или по внутреннему. С тобой я обычно выбираю второй вариант. Чтобы не испепелить к такой-то матери всю одежду и того, кто рядом. Ну, или подо мной… — добавил он ещё один быстрый поцелуй в серединку губ. — Но в таком случае я понятия не имею, как далеко распространятся разрушения. И насколько сильными они будут. Твой парк уже и так погиб по моей милости. Вдруг зацепит Шепард Мэнор?