Моя зависимая любовь

Отчасти Джессика была права. Коул и правда использовал все средства, чтобы растормошить Джесс, вывести её и привлечь на свою сторону. А слёзы были инструментом лишь отчасти. Когда он понял, что в этот раз всё иначе, ему действительно стало страшно от перспективы снова остаться одному.

Коул подозревал, что Джессика, возможно, уже жалела об их знакомстве и о том, что она до сих пор с ним. И он вспомнил о тех словах, что она сказала ему ещё осенью, что ей будет гораздо больнее, если она узнает об этом позднее.

— Я просто не хотел быть тем единственным парнем, который после съёмок идёт домой. Но я не принимал всё то, что принимали другие парни на площадке.

— Джейсон сказал, что всё было наоборот. Я нашла у тебя кокс, Молли и Аддералл. Что ещё ты принимаешь?

— Клянусь тебе, это всё. Да, так получилось, что я увлёкся и начал принимать кокс часто, и потом мне приходилось принимать Аддералл, чтобы прийти в себя. Но больше ничего не было, это правда.

— Тебе нужна помощь, Коул. Другая помощь. Тебе нужно пройти полный курс реабилитации, а не только встречи с психотерапевтом и сеансы детоксикации, — сказала Джессика, поворачиваясь к Коулу и заглядывая в его глаза.

— Детка, всё не так плохо, как тебе кажется. Я и сам брошу. Я же сейчас чист. Я смогу.

— Нет, уже нет, — она покачала головой.

— Ну, хорошо. Я снова посещу своего врача, если ты настаиваешь. Я снова начну ходить на собрания.

— Нет, Коул. Тебе нужен полный курс. Послушай, я не собираюсь кричать или вынуждать тебя. Но ты, наконец, должен решить, что для тебя важнее, мы или вот это. Ты не можешь продолжать сидеть на двух стульях. И когда или если ты будешь готов отправиться в центр, дай мне знать.

С этими словами Джессика встала, взяла свой чемодан с вещами, что, как только сейчас заметил Коул, стоял у входа, и вышла из спальни.

— Джесс! — он крикнул ей вслед.

Первой его мыслью было броситься за Джессикой, но Коул понимал, что это не исправит ситуацию. И поэтому он остался сидеть там, где сидел. А второй его мыслью было направиться в ванную, открыть один из ящиков и принять что-то из запасов. Да, после детокса он какое-то время был чист, что позволило хоть и с опозданием, но закончить съемки. Но сейчас он был готов начать снова.

И поскольку третья его мысль была о том же, Коул направился в ванную и открыл один из шкафчиков. Не найдя на привычном месте своих запасов, он раздраженно выдохнул и вышел в гардеробную, где был ещё один его тайник.

Коул злорадно усмехнулся, когда склянка с порошком оказалась на месте. Втянув две полоски пудры, он почувствовал себя лучше.

В тот день Коул выбрал кокаин.

И на следующий день тоже. Он все глубже погружался в кокаиновую кому, стремясь изгнать все тяжёлые мысли из своей головы и купировать чувство вины перед Джессикой. Но и это уже не помогало.

Джессика же едва пережила следующие пару недель. Да и то благодаря насыщенным тренировкам. Она понимала, что сама поставила Коулу ультиматум, сама заставила его выбирать. И он за всё это время ни разу ей не позвонил и не написал. Было очевидно, что он выбрал не её.

И всё же она переживала за Коула, не могла найти себе места, постоянно думала о нём. Самые страшные мысли наполняли её голову, самые страшные сценарии разворачивались в её воображении. Поэтому она не выдержала и всё же поехала в его дом на холмах.

Джессика вошла в дом, погруженный в тишину. Открывшаяся картина пугала. Повсюду валялись пустые пивные банки и бутылки от виски. Остатки кокаиновой пудры были рассыпаны на журнальном столике. Стулья были опрокинуты. Джессика пересекла пространство дома, в котором они пережили так много счастливых моментов, в направлении спальни.

Она замерла на пороге его комнаты, и воспоминания их ночей здесь накрыли Джессику с головой.

На кровати не было даже простыни, на полу лежала перевёрнутая лампа, на прикроватном столике были рассыпаны таблетки, а рядом с Коулом спала голая девушка.

Подавив крик и поборов желание немедленно покинуть этот дом, Джессика подошла к кровати со стороны Коула и присела на край, рассматривая любимое лицо. Его лицо было расцарапано, а под глазом большой синяк. И всё же в нём было столько всего от прежнего Коула. И прежде, чем она поняла, что делала, Джессика зарылась пальцами в его волосы, наклонилась и легко коснулась своими губами его губ. Её глаза полнились слезами, когда Коул открыл свои туманные градиентно-голубые глаза, которые она так любила.

— Что ты тут делаешь? — пробормотал он.

— Приехала проведать тебя, — ответила она. — Ты плохо выглядишь.

Коул с трудом встал и огляделся в поисках футболки. Натянул её и вытащил из комода свежее белье. Потёр лицо ладонями, пытаясь окончательно проснуться.

— Ты, правда, здесь? Мне это не снится? — он замер и уставился на девушку.

— Правда, — кивнула она, всё ещё сидя на кровати. — Кто твоя подружка?

Коул снова замер и в замешательстве перевёл взгляд на спящую девушку, как будто видя её в первый раз.

— Я не знаю, — пробормотал он и отвёл глаза.

— Давай я вызову ей такси, — мягко предложила Джессика, прилагая все усилия, чтобы оставаться спокойной. — Проводи её, я подожду тебя в гостиной, — и вышла из спальни.

Через десять минут, когда случайная девушка покинула дом, Коул вошёл в гостиную и сел на противоположный конец дивана.

— Для чего ты вернулась?

— Я вернулась, чтобы удостовериться, что ты ещё не умер от передозировки. Судя по тому, что я вижу, всё идёт именно к этому, она отодвинула в сторону пивную банку и пересела на журнальный столик, чтобы посмотреть в глаза Коула.

— Я думал, ты здесь, потому что ты любишь меня, — он насмешливо прищурил глаза и откинулся на спинку дивана.

— Боже, Коул, — Джессика вздохнула и прикрыла глаза руками, — конечно, я тебя люблю. Ты же не думаешь, что что-то могло измениться за это время. Я люблю тебя больше всего на свете. И ты даже не представляешь, как тяжело мне было уйти тогда. Я всё ещё очень скучаю по тебе.

— Это все ложь, — ответил Коул, скрещивая руки на груди. — Ни хрена ты меня не любишь и черта с два ты скучала по мне!

— Часть меня осталась здесь с тобой, Коул, и теперь я постоянно чувствую пустоту. Без тебя я не существую, моя жизнь будто потеряла смысл, — было чертовски трудно говорить ему эти слова и видеть эту насмешку на его лице, но Джессика знала, что если она не использует этот последний шанс, то никогда себя не простит. — Больше всего в мире я хочу снова быть с тобой.

— Чушь собачья, — Коул презрительно прервал её слова. — Ты сбежала от меня в первый раз и сделала это снова, едва возникли первые трудности. Ты бросила меня и не позвонила ни разу, чтобы узнать, как у меня дела. Потому что тебе просто плевать.

— Я ушла не потому, что стало трудно, а потому что ты отказывался обратиться за помощью! Я ни на минуту не прекращала любить тебя. Даже сейчас. Хотя это очень трудно. И прямо сейчас всё, чего я желаю, это помочь тебе.

— Ты маленькая врунья. И ты очень ошибаешься, если думаешь, что я поверю хоть одному твоему слову.

— Я люблю тебя, Коул, — Джессика держалась из последних сил. Было физически больно говорить ему о своих чувствах и слышать в ответ слова презрения. — И хочу, чтобы ты обратился за помощью. Пожалуйста.

— Зато я ненавижу тебя. И ненавижу все те лживые слова, что ты говоришь мне только для того, чтобы упечь меня в психушку. Знаешь, с меня хватит! Катись отсюда, Джесс, — хозяин дома встал и взял её за локоть, довольно грубо подталкивая к двери. — Я не хочу, чтобы ты ещё хотя бы однажды показалась на пороге этого дома.

Джессика, не сдерживая рыдания, вышла из дома Коула и села в машину. В тот момент она поняла, что сделала для него всё, что возможно. Она должна была отпустить его. Это был конец. Во имя собственного психического здоровья она должна была начать жить дальше.

Да, было просто сказать себе, что необходимо двигаться дальше, но практически невозможно выкинуть Коула из головы. Джессика отчаянно ждала, что он позвонит. Была готова отказаться от контракта, от всего на свете, если бы он только позвонил и сказал, что готов ехать в центр. Ни на минуту не выпускала телефон из рук, спала с ним, вздрагивала от каждого звука. Но Коул не звонил.