Страница 18 из 22
– Разрешите?! Товарищ, подполковник, капитан Куренной по вашему приказанию…
– Заходи, Глеб! – не дав окончить вошедшему офицеру набившую оскомину уставную реплику, подполковник Волостных представил подчиненного присутствующим офицерам, пригласил капитана присесть за стол и налил ему чаю. Задав несколько формальных вопросов о самочувствии бойцов разведгруппы и общем моральном духе в подразделении, командир предоставил слово Александру Ивановичу, который, несмотря на ожидания Альберта, начал просто и незамысловато расспрашивать молодого спецназовца о прошедших событиях.
После того, как уже восьмой из опрошенных бойцов покинул кабинет, загадочный полковник попросил пригласить освобожденного из плена пограничника. Выслушав в общих чертах уже всем известную историю перепуганного и перемазанного зеленкой еле живого солдата-срочника, Александр Иванович почему-то очень подробно расспрашивал про чеченского мальчишку-проводника, пугавшего моджахедов запретами деда по поводу прохода в пещеру. Солдат рассказал, что паренек был из местных, из какого-то маленького высокогорного аула недалеко от грузинской границы. Александр Иванович то поднимался со стула и ходил по комнате, то подходил к окну и постукивал пальцами по глиняным плошкам на подоконнике с давно завядшими цветами. В общем, всем своим видом показывал скуку и незаинтересованность поступающей информацией.
Приунывшие офицеры, не ожидавшие более никаких интересных подробностей, вдруг оживились при виде следующей картины. Александр Иванович, неспешно попивавший чай из граненого стакана в древнем советском подстаканнике, судя по всему, прихваченному из поезда кем-то из офицеров снабжения группировки, вдруг резко подошел к сидевшему за столом пограничнику и, обхватив его голову руками, пристально уставился тому в глаза. Солдат, не успев издать не единого звука, обмяк, его глаза остекленели, а руки повисли, словно плети. Такое ощущение, что отпусти Александр Иванович его голову, тот просто стечет со стула, как воск с зажженной свечи. Замерев в таком необычном положении секунд на двадцать, полковник отпустил голову солдата, погладил его по стриженой голове, сплошь и рядом залепленной пластырем, и провел рукой по глазам, словно покойнику. Солдатик опустил подбородок на грудь, а через несколько секунд вдруг начал трясти головой и открыл глаза.
– Ой, извините, что-то голова… – начал мямлить пришедший в себя пограничник.
– Да ничего-ничего, ты не волнуйся, такой стресс пережил, в плену побывал, иди отдыхай, – заботливым голосом успокоил солдата Александр Иванович и проводил того к двери, по-отечески положив руки на плечи.
Развернувшись к собравшимся, загадочный полковник процедил:
– Ну что же, товарищи офицеры, худшие опасения сбылись. В гору вошел сам Гюнтер фон Гроссхейм, он же полковник Джейсон Гудридж, он же обер-лейтенант спецотряда «Бергманн» Клаус Шпигель.
– Что-о-о!? – пока остальные офицеры пытались припомнить хоть какую-то из названных фамилий, Семёныч чуть было не потерял дар речи, услышав последнее имя.
– Да кто это? Вы о ком? – спохватился командир спецназа Волостных.
– А помнишь, Миш, я вам тут на днях рассказывал про фашистов, которым удалось прорваться в штольню горы после боя с отрядом атамана Самохвалова? – сказал Семёныч взволнованным голосом.
– Ну да, помню, но причем тут это? Это ж когда было!
Все присутствующие недоуменно посмотрели на Александра Ивановича, на лице которого читалась предельная собранность и настороженность вместо привычной улыбки. Загадочный полковник неспешно открыл одну из своих папок и бросил на стол несколько черно-белых фотографий, на которых как будто нарочито был то ли смазан, то ли слегка засвечен силуэт худощавого светловолосого мужчины лет сорока-сорока пяти. Он был то в форме офицера СС в окружении высших чинов вермахта, то в маскировочном халате со снайперской винтовкой в тренировочном лагере абвера, то уже в американском пустынном камуфляже где-то в горной местности.
– Все верно, Михаил, было это давным-давно. Но человек на снимках один и тот же. Информации о нем очень мало. А вот почему на фотографиях такой странный дефект – так это до сих пор загадка. У меня есть свое объяснение этого феномена, но, думаю, оно вас вряд ли устроит.
– И все же, если можно подробнее, – прервал молчание Альберт, которого не на шутку заинтриговала складывающаяся в последние дни ситуация. Уж больно соскучился отставной «чистильщик» по горячащим кровь событиям. А тут еще оказалось и мистики всякой немало примешано.
– Так подробностей как раз и немного. В трофейных архивах «Аненербе», вывезенных с территории Германии, удалось кое-что нарыть. А именно, мы нашли довольно странные подписи и резолюции на самых засекреченных документах, содержащих информацию по образцам оружия массового поражения. Имя штандартенфюрера СС Гюнтера фон Гроссхейма изредка всплывало еще несколько раз в переписках высших чинов СС, касавшихся исследований института и экспедиций в различные горные районы Евразии и Южной Америки. Как раз вот на этой фотографии руководство «Аненербе» вместе с ним демонстрирует какой-то загадочный документ Гимлеру и Борману. А на другом фото уже в гражданском костюме запечатлен тот же человек рядом с Герингом, причем он весьма вольготно сидит рядом с рейхсмаршалом за обеденным столом. А вот уже снимок времен афганской войны, 1983 год, горы Гиндукуш, провинция Бадахшан – на нем все тот же человек, хотя его лица также досконально не видно. Александр Иванович перевел взгляд на внезапно напрягшегося Семёныча, который буквально сверлил фотографию глазами.
− Андрей Семёнович, это именно та фотография, о которой я тебе говорил на одной из наших первых встреч. Снимок сделан через месяц после исчезновения разведгруппы Бориса Власенко и за день до того, как прогремел взрыв в недрах гиндукушских гор, отправив маленькую деревеньку вместе с последними свидетелями в небытие. Примерно за неделю до тех событий этот человек появился с группой американского спецназа, пройдя через высокогорные районы Гиндукуша из Пакистана. Зачем надо было идти на такой риск и во что бы то ни стало пробираться в совершенно неинтересный со стратегической точки зрения район, до сих пор не ясно. Впрочем, объяснение напрашивается само: он узнал о проникновении в горные лабиринты Гиндукуша советского спецназа и предпринял попытку стереть всю возможную информацию вместе с носителями. По агентурным данным звали того незнакомца полковник Джейсон Гудридж.
− Я что-то не понимаю, но ведь сорок лет прошло между событиями в Германии и Афгане! А здесь одно и то же лицо. Он же должен быть дряхлым стариком, – недоумевал Волостных.
− Я вам более того скажу, он и сегодня такой же! – обезоруживающе поведал Александр Иванович.
− Чертовщина какая-то! − промолвил Альберт и поглядел на бледного, с поджатыми губами Семёныча, не отрывающего взгляда от черно-белой фотографии.
− Александр Иванович, вы уж извините, но я что-то не совсем понимаю. Почему вы думаете, что человек на фото и тот, кого видел перепуганный погранец, одно лицо? – разродился вопросом командир спецназа Волостных, у которого, судя по выражению лица, уже давно начала подтормаживать оперативная память, как у компьютера, которому сразу задали много непосильных задач.
Ответа на вопрос с нетерпением ждали все присутствующие в комнате офицеры, так как количество необъяснимых, даже для сотрудников спецслужб, событий за последние несколько суток просто зашкаливало.
− Как вам покороче и понятнее объяснить это, я, признаться, не знаю, − начал Александр Иванович и налил себе очередной стакан горячего чаю. – Я просто считал с парня то, что ему довелось видеть.
− Это что же, для вас все равно, что видеоролик посмотреть? – выпалил Альберт.
− Видите ли, друзья, мозг человека − это вовсе не хранилище данных, как жесткий диск у компьютера, это скорее больше смахивает на приемник информации из окружающей среды. И человек волевым усилием сам настраивает себя на нужную частоту восприятия. У кого-то диапазон приема шире, у кого-то уже, а у кого-то еще есть и усилители сигнала. В последнем случае мы говорим уже сверхчувственном восприятии. А в так называемом энергоинформационном поле земли, как на компьютерном сервере, хранится вся информация обо всем, что произошло и чему надлежит произойти в нашей реальности. И все те события, участником или зрителем которых кому-либо довелось побывать, навечно оставляют в глубинах подсознания человека, если можно так выразиться, частоту настройки, через которую можно воспроизвести данные события. В нашем конкретном случае, пограничник в состоянии транса представлял собой включенный компьютер с разблокированным паролем и свободным доступом для системного администратора ко всем имеющимся в памяти файлам.