Каннибальский сахар

Салли ладонью вытерла одинокую слезу, выкатившуюся из края её левого глаза. Затем её трясущаяся рука потянулась к чашке с уже остывшим кофе. Сделав пару глотков, она продолжила:

– В последние пару месяцев на его лице можно было увидеть лишь безразличие. Серое, каменное безразличие. Билл превратился в полную противоположность самого себя. Меня он и вовсе перестал замечать, а когда я пыталась привлечь его внимание к себе, он начинал злиться. Мгновенно терял контроль. Раньше, какое бы дерьмо не случалось, он никогда не выходил из себя. Казалось, ему просто не знакомо чувство гнева. – Салли немного помолчала. – А в последние дни Билл и вовсе обезумел.

Виктор слушал и пытался сложить детали мозаики в единую картину. Шестеренки в его голове уже начали вращаться со скрежетом. Однако не хватало ещё многих деталей.

– Салли, вы знаете причину его столь необычного поведения?

– Да. Знаю. Хотя на первый взгляд она может показаться нелепой. Я думаю, это всё из-за той музыки. – Последнюю фразу она произнесла почти шёпотом.

В мыслях Виктора сразу всплыл тот диск, который он забрал из квартиры.

– Музыкой? – Переспросил детектив, однако его лицо не выражало недоумения

–Да, хотя, по-моему, это просто скрежет и ор. Кажется, он называл её брутальным дэт-металом. Всё стало по-другому именно с той поры, как он начал слушать эту безумную группу с её жестокими песнями. А ведь раньше Билл предпочитал нормальную музыку…

– Вы помните название этой группы?

– Нет… Хотя постойте… Вроде что-то… Кажется, там было что-то про каннибалов.

– Ca

– Да, именно. Ca

Виктор не стал её успокаивать. Он мог немного посидеть и подумать, в ожидании пока девушка выплачется. Это продлилось недолго, спустя пару минут она снова могла говорить:

– Он позвонил мне этим утром, очень рано, где-то в пятом часу. Билл начал нести какую-то ахинею, называл себя узником плоти, говорил, что хочет освободиться и уйти в другой мир. Не помню точно, что он ещё говорил, но когда я спросила, что ему нужно от меня, он крикнул мне в трубку, что хочет покончить с собой. Я лишь успела накинуть своё пальто и помчалась к нему. Но не успела…

Немного помолчав, Виктор вновь обратился к девушке:

– Думаю, на сегодня достаточно. – Тон детектива смягчился. – Салли, идите домой, поспите немного. Слишком многое свалилось на вас этим утром.

Девушка медленно поднялась со стула и через несколько мгновений исчезла за порогом кабинета, тихо закрыв за собой дверь. Детектив остался наедине со своими мыслями. Обычный парень вдруг трогается умом… Детектив уже сталкивался с подобными случаями. Вероятнее всего Билл Свонсон всегда был тем самым безумцем, которого Салли Лэндол увидела в нём в последние дни. Такие, как он, могут долго скрывать свои проблемы с психикой. Некоторые даже всю жизнь. А музыка? Скорее всего, она стала катализатором. Картина, сложившаяся в голове детектива, была довольно ясной, хотя нескольких деталей по-прежнему недоставало.

Виктор поднялся с кресла и подошёл к крючку, на котором висел его плащ. Из кармана он вытащил коробку с диском, в другом – он нашёл зажигалку и пачку сигарет. Виктор вернулся за рабочий стол. В пачке он обнаружил одну оставшуюся сигарету. Три раза щёлкнув зажигалкой, он подкурил, а затем метким броском отправил смятую пустую пачку в мусорную корзину, стоявшую в углу кабинета. Перед ним на столе лежала коробка с диском «Ca

1. Отдайся страданиям

2. Кромешная тьма

3. Повешенные

4. Наслаждение суицидом

5. Твои личный мир боли

6. Кладбище самоубийц

7. Узники плоти

8. Еда для некрофагов

Виктору стало страшно представлять содержание этих песен. В этот момент в кабинет заглянула Мэри:

– Вик, только что звонил коронер. Он просил передать, чтобы ты перезвонил ему или заглянул в морг, если есть свободное время.

– Спасибо, Мэри. Пожалуй, я наведаюсь к нему. Заодно немного прогуляюсь.

Мэри лишь улыбнулась в ответ и закрыла дверь. Виктор вновь остался в одиночестве.

V

В начале июля всегда было жарко. Но июль 1967-го был аномально жарким, даже по меркам Техаса. Обычно после девяти часов утра фермы, отрезанные от внешнего мира многими милями, выглядели заброшенными и безжизненными. Но это было не так. Их обитатели к тому времени уже успевали разобраться со своими хлопотами по хозяйству и искали укрытия от беспощадной жары в своих уединённых домах, построенных ещё до начала гражданской войны и в течение двух веков передававшихся от родителей к их детям. Ферма семьи Картер была именно такой. Дом и владения имели свою многолетнюю историю, связанную с историей семьи, а фамилия Картер когда-то была весьма значимой в этих краях. У границы обширного кукурузного поля, которым заканчивались их владения, брал своё начало густой лес. Его пересекала река, прозванная старыми Техасцами «Змейкой». В самой чаще леса, в низине, Змейка мельчала, и то место могло показаться раем в условиях невыносимой жары. От воды исходила лёгкая прохлада, а нависшие над ней ветви высоких деревьев укрывали от палящего солнца. В низине нашёл свой приют маленький мальчик.

Каждое утро семилетний внук Рональда Картера совершал несколько сотен шагов по узкой тропинке, проходящей через кукурузное поле, и ещё столько же через непроходимый на вид лес. Мальчику нравилась его «низина». Там было прохладно и тихо. Настоящее место спокойствия. Можно было просто сидеть, погрузившись в свои мысли и мечты, а можно было наслаждаться тишиной, нарушаемой лишь звуками природы, например течением воды и пением птиц.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «