Почти мой

— Генерал точно знает. Я лично видел его пару раз с этой акробаткой, — шепнул ему Энди в ответ.

Я застыла. А когда Тай тоже подарил ей розу — моя потеряла для меня всякую ценность.

Но я продолжала петь, тем не менее, вкладывая чувства, страсть и нежность в слова песен. Это был мой первый большой дебют, каждый раз мне благодарно хлопали и под конец я уже даже забыла, что значит страх сцены и микрофона. И несмотря на то, что я дико устала было даже немного жаль, что на сегодня мои выступления окончены.

Переодевшись и собравшись домой быстрее, чем ожидалось, я как раз направлялась к Тайвину, который, как и обещал, дожидался меня в зале. Посетителей осталось мало, играла лёгкая фортепьянная музыка, я немного замедлила шаг, увидев, что Тай болтает с нашим мэром, будь он неладен. И фраза, сказанная Рубеном Таджи, поразила меня будто копьём. В самое сердце…

— Так как ты теперь мой зять, позволь мне сделать тебе подарок. Можешь не возвращать мне свой долг. Надеюсь, эти деньги вы с Мией используете для обустройства детской. Ты ведь стараешься, Тайвин? Я жду, что вы подарите мне внука.

Тай меня не видел, он стоял ко мне спиной. И я уже не слышала, что он ответил Рубену. Я только слышала, как у меня в ушах колотиться пульс, готового разорваться сердца. Казалось вот-вот, ещё один вдох и оно остановится. На глаза упала чёрная пелена, от ужаса осознания я перестала соображать, мыслей не было вообще. Только одна — бежать отсюда. Не было ни обиды, ни злости, ни желания всё выяснить, глядя ему в глаза. Была только боль. Будто сразившая меня мечом. Один взмах и нежный распустившийся в душе бутон …срезан. … Я побежала. Выскочила на улицу прямо под дождь и рванула куда глаза глядят. Я не знала куда я бегу, я просто убегала от страшной правды, которая мне открылась. Когда ноги меня принесли к какому-то заброшенному зданию, огороженному сеткой, на которую я налетела в темноте, уцепившись пальцами за проволоку я, наконец, разрыдалась. Я рыдала промокшая до нитки и, кажется, хуже мне ещё никогда не было… Жалея себя, я оплакивала своё разбитое сердце и несбывшиеся мечты о любви, не обращая внимание на разрывающийся в кармане телефон…

Я знаю, что это был он, но я больше не хочу его ни слышать, ни видеть. Я просто не смогу…

Не знаю, куда мне идти… Хочется свернуться калачиком прямо здесь под забором и ждать пока дождь выполощет все беды, мысли и боль. Думать боюсь, потому что, если начну анализировать, вспоминать все его слова, взгляды, прикосновения — сойду с ума. Поэтому я слушаю чечётку дождевых капель, отдалённый вой полицейских машин и свои собственные всхлипывания. Застыла и дрожу, мучимая вопросом, что будет, если перестать дышать? Телефон наконец успокоился. Не пойму радует меня или огорчает, что он так быстро оставил свои попытки.

Вдруг пространство около меня резко осветили автомобильные фары. Напротив остановились два джипа, хлопнули дверцы и показались мужские фигуры. А когда они направились в мою сторону, я дёрнулась бежать, догадываясь, кто это может быть. Кто-то из них быстро кинулся мне наперерез и меня в два счёта скрутили сильные мужские руки, лишая возможности двигаться! Явно работал профессионал. Я, конечно, попыталась сопротивляться:

— Отпусти, скотина! Не имеете права! — даже умудрилась укусить его за руку, за что он тут же сдавил мою нижнюю челюсть.

— Ты поедешь с ними, Дженифер. Советую успокоиться. Не вынуждай применять к тебе силу, связывать тебя и заклеивать рот. Генерал хочет с тобой поговорить! — жёстко отрезали мне в ответ, таща к машине.

— Но я этого не хочу! Я буду орать всю дорогу, пока вы, придурки, не оглохнете! А потом я подам на него в суд! И слушать его не ста… — кто-то безцеремонно заклеил мне рот, залепив мне пластырем чуть ли не половину лица. После, эти же хамские рожи связали мне руки и ноги, уложив на заднее сидение, невзирая на моё мычание.

— Спасибо, что предупредила. Тихонько полежи, мы тебя быстро домчим! Дольше искали. …Гаррет, дебил, это ведь женское личико, ты ей и нос залепил! Хочешь, чтобы она задохнулась? Потом Тай скормит тебя своей любимой акуле, — почти заботливым жестом, мне отлепили край пластыря, и я судорожно вдохнула, перепугано на него таращась. Мне действительно стало страшно. Одно дело задумываться что будет, если не дышать, а другое дело лишиться такой возможности. Я впервые вижу этого парня, но похоже, он знает обо мне многое. Судя по тому, как он усмехнулся, глядя на меня. 

Я уже ничего не могу сделать, мычать и дёргаться бесполезно. Эти громилы отнесут меня к Тайвину и мне снова придётся слушать его ложь! Видеть его лицо! Как это вынести? Как пережить?

Их даже не волнует, что может кто-то увидеть, заявить в полицию, о том, что из машины выволокли связанную девушку, перекинули её через плечо, как смотанный ковёр, и понесли в сторону дома.

Я не плачу, не плачу. Я дико злюсь! Если мне развяжут руки — я выцарапаю Тайвину глаза! Брошусь на него дикой кошкой и пусть меня потом пристрелят, но я ему этого так не оставлю!

— Колин, … твою мать! — слышу недовольный надломленный голос Тайвина, когда меня заносят в его квартиру. — Иначе никак нельзя было?!

— Она сопротивлялась и визжала. Я бы тебе советовал её пока не развязывать. Просто выскажи, что хотел, и только потом развязывай, снимай пластырь и … драпай.

— Ты находишь это забавным? — Тай выругался так, что я даже зажмурилась и пожалела, что мне не заткнули уши. — Как-нибудь без твоих советов разберусь. …Будь на связи.

Меня положили на диван в гостиной. Тай подошёл ко мне, когда смолкли шаги и хлопнула входная дверь. Наверное, это означало, что мы с ним остались одни. Он присел на край дивана, нежно убрав волосы с моего лица, наградив меня грустным виноватым взглядом. Похоже, что он жутко расстроен и не знает с чего начать. Вот только я ему уже не верю! И, видимо, он это понимает!

Смотрю на него и шумно дышу, раздувая грудь, как кузнечные меха. Столько слов мне хочется выплюнуть ему в лицо, но вместо этого на глаза снова наворачиваются слёзы.

— Что ты наделала, кнопочка? Сбежала, промокла до нитки. Нужно снять мокрую одежду и растереться жёстким полотенцем. А лучше принять тёплую ванну. Не хотелось бы чтобы ты простудилась, — произносит он, на что я возмущённо мычу.

— Дженни, нам нужно поговорить, многое обсудить. Я понял, что ты услышала слова Рубена. И я понимаю, почему ты злишься. Но я лишь прошу, чтобы ты позволила мне высказаться и выслушала меня. Знаю, ты у меня девушка эмоциональная, тебе будет сложно себя сдержать, поэтому сразу хочу предупредить, что ты не уйдешь отсюда пока мы не обговорим все моменты. Что если понадобиться, я свяжу тебя снова, но добьюсь того, чтобы ты меня поняла. А теперь давай освободим тебя от этого всего и позаботимся о твоём здоровье, для меня это важнее, — с этими словами он резко содрал с меня пластырь.

— Врун!!! Врун несчастный, я для тебя ни капли не важна! Если бы это было правдой — ты бы от меня не скрывал столько всего! — первое, что прокричала я ему в лицо. — Не поверю ни единому слову! Ненавижу тебя! Жалею о каждой минуте, проведённой с тобой! … Не прикасайся ко мне! — вскочила я на ноги, как только он развязал мне ноги.

— Не дури, Дженни. Дай я помогу, — бросил Тай, глядя на то, как я пытаюсь зубами стащить с запястий пластиковый зажим. Судя по всему, мне действительно без него не справиться, поэтому я позволила ему ко мне подойти. И как только он освободил мои руки — залепила ему пощёчину. Затем вторую, потому что он даже не собирался уворачиваться.

— Ты хоть представляешь, какую боль мне причинил?! — плачу и злюсь одновременно.

— Ты ведь не поверишь, если скажу, что представляю. Ты имеешь право психовать, но ты не имеешь права подвергать своё здоровье опасности. Немедленно снимай мокрую одежду! — его тон стал жёстче, потому что такой интонацией ему было говорить привычнее.

— У тебе нет права мной командовать! Нечего здесь распоряжаться и изображать заботу! Мокрая одежда — это меньшая из зол! А худшая из них — это, что я поверила подонку, позволила себя увлечь, задурить себе голову, подарила девственность сволочи, который просто развлекался со мной, посмеиваясь втихаря с наивной дурочки!