Страница 13 из 65
— Нет. Я понимаю. Женщин после такого надо пускать в разнос. Всех. И мать непутевую, и младшую дочь и уж тем более эту суку. Это же не женщины. Это, блядь, дно такое, которое даже в «Энигме» продавать клиентам, как игрушки, непристойно. Охране отдать. Привселюдно чтоб драли. На глазах у всех. Прямо во дворе. Да хоть отморозкам потом отдать. Самым голодным уголовникам. Или извращенцам из тех, что любят по последнего издыхания трахать, играя в свои больные игры. Алексу! Эту дрянь! В первую очередь! И даже, на хрен, их конченного отца! Но отпустить, а младшую дрянь оставить в доме! Что ты задумал, брат? Реально. При всей фантазии. Я не понимаю!
— Даже если она сидит у тебя в собачьей будке и наручниках и жрет с земли, — хмуро кивает Арман. — Я тоже понять не могу. На хрена. Эта шваль. В твоем доме.
— Я. Не собираюсь. Давать отчет. Никому в этой ситуации.
Сжимаю руки в замок.
— Ты что, брат? Какой отчет? Мы же не за этим! Мы семья! И просто пришли тебя поддержать!
Арман, как всегда, начинает психовать. Похож. Похож на брата-близнеца. Тот тоже всегда вскипал, как спичка. До пара из ушей.
Так и ушел из семьи. На своих психах. С раздувающимися от дыма ноздрями.
Но я знаю.
Импульс и эмоции — самое дно. Наворотить можно таких дров, каких потом могильщик не растащит с твоего тела.
Никак не вытравил в брате эти его порывы. Вон и сейчас. Он уже готов крушить все вокруг. Даже кулаки сжатые дрожат. И ноздри раздуваются.
— Понимаю, — протираю пальцами виски. — Все понимаю, братья. Но сейчас мне хотелось бы остаться одному. Это личное дело. И только мне его решать.
— Конечно, брат.
Оба понимают. Поднимаются. Арман таки захватывает со стола бутылку, прикладываясь к ней уже на ходу.
— Конечно. Но мы ждем. Ждем твоего решения и твоей расправы. Оооооо, я даже представить не могу, какой она будет страшной!
— Надеюсь, в этот раз ты не решишь справляться со всем сам! — кивает Давид. — В таком у меня даже пальцы горят поучаствовать! И есть идеи! Но план, конечно, твой!
— Мы ждем, брат! Ждем, когда все по-настоящему начнется!
Братья выходят, громко хлопнув дверью.
Дьявол!
Челюсти хрустят до крошева зубов.
Сам не замечаю, как в руке лопает стакан, а кулак жестко опускается на стол.
Твою мать!
Слабость.
Слабость, это трещина, которая разрушит на хрен человека изнутри.
Один. Один единственный раз ты допустишь слабость и можешь себя закапывать. Сам.
Откидываюсь в глубокое кресло, тяжело протирая виски.
Я и слабость. Это несовместимо. Никогда. Никогда я не давал трещин и слабинок!
Прикрываю глаза, глотая уже по-плебейски. Из горла. Как Арман.
Блядь.
И все равно.
Она перед глазами.
Такая, какой увидел в первый раз.
В этой, блядь, солнечной дымке света.
И дергает.
Снова дергает, сука, в сердце.
Рвано. Резко. Жестко.
Так, как будто руками она его держит и на себя тянет.
Губами своими. Нежными. Розовыми.
Глазами огромными черными распахнутыми. Как два черных солнца. Как, блядь, два алмаза черных.
Улыбкой своей невесомой. Запахом. Каждым изгибом тела. Каждым движением.
И закипает.
Внутри все просто закипает.
Кровь дымиться так, что все тело начинает реветь.
Закипает бешенной. Безумной. Отчаянной яростью.
Сметая на хрен все мое хладнокровие.
Слабость.
Я и слабость это несовместимо!
От девчонки надо избавляться.
Удивительно, как я вообще выслушал ее просьбу.
И даже сумел прикоснуться. После всего.
15 Глава 15
* * *
Мари.
Я просто сижу, как птица в клетке.
Поначалу металась и вздрагивала от каждого звука. От каждого шороха.
Дергалась.
Боялась, что войдет Бадрид.
Даже не знаю, чего боялась больше.
Того, что просто появится.
Полыхнет своими мрачными, злыми, прожигающими яростью и ненавистью глазами.
Снова дернет на себя. Заставит обслуживать.
Заглатывать его член или раздвигать перед ним ноги.
Льда его черного, страшного в глазах. Злобы его. Того, с какой силой меня брал.
Или другого.
Того, что придет и просто вышвырнет. Скажет, что передумал. И все отменяется.
Да.
У меня было время подумать.
Верно ли я поступила, пойдя на эту страшную жертву? По сути, загубив свою собственную жизнь?
Возможно, был другой выход.
Быть может, учинив расправу над семьей, меня Бадрид бы не тронул. И был бы не так жесток с ними, как того требуют нравы и негласные законы… Ведь он…
Боже.
Сердце до сих пор дергается.
Дергается так, что приходится прижимать к груди ладони. Чтобы не вырвалось.
От нашей первой встречи. От тех искр, что пролетели, когда он просто коснулся меня рукой.
И не могу. Не могу не думать о том, насколько все могло было бы быть иначе! С ним…
Ведь тот разъяренный зверь, который меня брал, холодно и жестко, совсем не тот Бадрид, какого я встретила! Не тот, каким он мог бы быть со мной… Не тот…
Но нет.
Я отметаю иллюзии. Сжимаю руки в кулаки, царапая ладони, чтобы отрезветь.
Он не простил бы. Я не выпросила бы у него ни своей жизни, ни жизни нашей семьи. Выхода, другого выхода не было!
Но какая участь теперь ждет меня?
Тело постепенно перестает гореть.
Как ни странно, оно приходит в себя быстро.
Тягучие ощущения во влагалище еще тянут. Внутри все подергивает. Но… Почему-то от этих ударов внутри какое-то странное тепло отдается в сосках…
Прислушиваюсь к собственным ощущениям, просто стараясь унять нервы.
Я стала женщиной. Это странно. До жути. И неважно, как.
Изменилось ли что-то во мне?
Не знаю.
Но ощущение как будто в теле появилась какая-то струна. Натянутая до предела. Дрожащая. До звона. До разрыва.
Три дня.
Три дня я так и проторчала в этой комнате!
Никто не появился.
Никто со мной не заговорил.
Только поднос с едой регулярно появлялся в комнате.
Его приносила хмурая женщина средних лет с поджатыми губами.
Не глядя на меня. Даже не поднимая глаз.
Просто оставляла еду на столе, а после убирала.
А я, естественно, так и не решилась с ней заговорить.
Да и зачем?
Вряд ли в этом доме я смогу завести друзей или хотя бы поговорить с кем-то нормально, по-человески.
Ну, а про мою дальнейшую участь она наверняка ничего не знает.
О том, чтобы повернуть ручку двери и попробовать выйти, даже и речи, естественно, нет. Кто я? Я даже не имею право на собственное имя. И уже тем более, на то, чтобы осматриваться в коридорах. Дома своего хозяина.
Хозяина.
Ведь я теперь его рабыня.
Как он со мной поступит?
Ледянящий страх оцепляет изнутри.
Как поначалу я боялась, что Бадрид снова придет и начнет меня брать. Грубо, жестко. Резко.
Настолько же сейчас ждала.
Ждала, чтобы хоть немного прояснило мое будущее.
Что он сделает со мной?
А может, лучше бы не знать.
Иногда ожидание лучше той реальности, в которую ты попадаешь.
Остается только надеяться, что он просто обо мне забыл. Уехал. У него много дел, и уж точно не до какой-то там девчонки.
И что он все же сдержал слово.
Ведь слово Бадрида Багирова нерушимо, да?
16 Глава 16
* * *
Бадрид.
— Лузанские перекрыли нам границы, — цежу сквозь зубы в главном офисе.
Той же ночью пришлось вылететь.
Проблемы с поставками Ингвара просто хрень собачья по сравнению с тем, что началось уже через пять минут.
— Все. Все стоит. Абсолютно.
Твою мать.
Мы достигали своего состояния и положения долго. Годы. Десятки лет.
По-крупному шла игра. Всегда по-крупному.