Страница 6 из 17
– Не знаю, чего там любят хрюкозоиды, а я так предпочитаю рулетики с маком и кофе без сахара. И погорячей, пожалуйста, – заметил глюк Хамфри, стоя у окна и наблюдая, как Камбр роется в холодильнике.
В ответ тот только фыркнул, однако кофе в термос налил, рулетики с маком завернул в хрусткую промасленную бумагу и положил все это в корзинку, где уже лежали горы всякой снеди. Потом он еще немного пометался по комнате в поисках чего-нибудь подходящего для ловли хрюкозоида, подбадриваемый ядовитыми репликами глюка Хамфри вроде: «Вот-вот, именно таким сачком и ловят хрюкозоидов… ты бы еще на бронтокрякла с ним пошел» или «Ах, какой гениальный ход! Какой полет мысли!.. Может, еще сетку с кровати снять?! Мы хрюкозоида идем ловить или тигра саблезубого?» Наконец в качестве сети был взят Камбров гамак, а заодно захвачена в сарае крепкая веревка, и друзья отправились в путь.
* * *
Мурашкин холм ярким изумрудом зеленел под ласковыми лучами утреннего солнца, и вид с него открывался просто божественный. Слева и справа у подножия серебрились заросли корчужника и заморожечника. Впереди полосатыми волнами колыхался тигровый лес. Далеко-далеко у горизонта темной ломаной линией с золотистыми просверками отраженных от стекол лучей солнца, виднелся Дурмунурзад. Золотая ленточка Мерки лишь угадывалась по легкому туману, стелющемуся над водой.
Камбр и глюк Хамфри, уютно устроившись на самой макушке холма, с удовольствием опустошали корзинку с провизией и осматривали окрестности. Налюбовавшись на причудливые узоры тумана над Меркой и четкие контуры космопорта (каждый старался при этом поразить другого остротой зрения, выискивая наиболее мелкие детали. Победил глюк Хамфри, заявивший, что видит гамбургского петуха, только что поймавшего шмыглика, и даже может описать выражение шмыгликовой физиономии, которая, собственно говоря, в данный момент никакому описанию не поддается. Камбр, конечно, не поверил, но побежденным себя признал), друзья решили, наконец, заняться делом. То есть поисками хрюкозоида, разумеется.
– Я думаю, он там, – махнул Камбр рукой в сторону тигрового леса. Глюк Хамфри только пожал плечами, мол, ничего нового ты мне не сказал, и оба начали внимательно изучать тигровый лес. Минут десять они старательно пялились на него – у Камбра даже глаза заслезились от напряжения – но ничего интересного так и не высмотрели.
– Нет, – вздохнул наконец глюк Хамфри, – это бесполезно, только глаза сломаем. Пожалуй, надо полетать.
– Ну, это по твоей части, – буркнул Камбр, доставая из кармана белый в зеленый горошек платок и вытирая набежавшие слезы.
Глюк Хамфри, не говоря больше ни слова (он вообще не любил долгих разговоров), поднялся на самую середину макушки Мурашкиного холма и, взмахнув руками, плавно поднялся в воздух. Легкий ветерок расправил тончайшие, будто оболочка мыльного пузыря, крылья, и они заиграли на солнце всеми цветами радуги. Глюк Хамфри в полете – зрелище фантастическое. Камбр хоть и видел все это сотни раз, все равно стоял совершенно очарованный, запрокинув голову, открыв рот и позабыв обо всем на свете. Да что Камбр! Пугливые мурашки и те не выдержали и, раскрыв свои голубые любопытные глазищи, побежали вверх по холму, будто рябь прошла. Холм в ту же секунду из изумрудно-зеленого стал ярко-синим. Камбру даже показалось, что он не на Мурашкином холме, а в центре Синеглазого озера.
– Эй, Камбр, рот закрой! Плюшка влетит, – донесся до него голос глюка Хамфри.
– Ну, что там видно-то, – завопил Камбр в ответ, приходя в себя.
– Сейчас, – прокричал в ответ глюк Хамфри и, взмахнув крыльями, в одну секунду превратился в радужную искру над лесом.
Камбр только завистливо вздохнул. Ах, почему он так не умеет?.. На всякий случай он все же попрыгал на макушке холма – а вдруг получится… Но, разумеется, ничего не получилось, зато мурашки со страху опять крепко зажмурились, и холм снова позеленел. Камбр огорчился и попробовал успокоить глупых мурашек, объяснить им, что он ничего плохого не хотел. Но мурашки слушать его не стали и только крепче зажмурились. Камбр совсем растроился, уселся прямо на зеленый ковер и стал дожидаться друга. А тот не заставил себя долго ждать.
– Видел! Видел, – прокричал он, внезапно материализуясь прямо над Камбром. – Он в самой чаще, на мячиковой поляне. Мячиков там видимо невидимо. Вот он там и пасется. А со стороны Мукеза, между прочим, прямо сюда идет целая орава бездельников, охочих до наших денежек. Так что надо бы поторопиться. Если не боишся, до мячиковой поляны я тебя донесу.
– Угу, – кивнул Камбр и поспешно добавил, – только не как в прошлый раз. Все ребра мне помял и чуть в болото не уронил.
– Ладно-ладно. Не уронил же… Повернись спиной. Не дергайся, не дергайся, ничего плохого я тебе не сделаю.
– Щекотно.
– Терпи. Ну все, готово. Прыгай на счет три. И!.. раз, два, три!
– О-о-оп! Ух ты! Ого-го-го! Тра-ля-ля-ля! Ого-го-го-го!
– Не ори, лететь мешаешь.
– Так ведь здорово-то как!
– Ты что, первый раз?.. Успокойся, а то как двину по затылку.
Они поднимались все выше и выше, описывая круги над лесом. И у Камбра совсем захватило дух, он только судорожно вздыхал и шевелил губами, как гигантский зеленый друбл, только что вытащенный из воды и еще не успевший одеревенеть. Лес под ними превратился в полосатую распашонку, какие шьют в Мукезе все мамы своим младенцам, и тут они понеслись вниз, стремительно набирая скорость. От неожиданности Камбр опять было завопил, правда, уже не от восторга, а со страху, но, получив по затылку, замолчал и до самого приземления рта не открывал. Они торпедой вошли в самую гущу тигрового леса, едва не врезавшись в здоровенную игольчатую скалку, невесть как пробившуюся к свету сквозь густые заросли тигрошника, но вовремя увернулись и новогодними сосульками повисли на лиане Челмена в двух шагах от мячиковой поляны.
– Ну как? Класс, да?!
Камбр было открыл рот, чтобы ответить нечто длинное, ветвистое и совершенно непечатное по поводу приземления вообще и удара по затылку в частности, но, увидев хрюкозоида, мирно пасущегося на поляне, только мотнул головой.
– Вот он, – прохрипел глюк Хамфри. – Слезаем. Ты готов?
– Угм…
– Ну так на счет три прыгаем. Раз, два, три – пошел.
Они прыгнули почти одновременно, и, конечно же, Камбру не повезло. Он приземлился прямехонько в самую середину высоченного мозглюшника. Синие промозглики, несомненно, чрезвычайно обрадованные этим обстоятельством, в мгновение ока набились во все складки одежды, вереща от удовольствия и немилосердно кусая беднягу. Ничего не могло быть хуже. Синие промозглики, конечно, не столь ядовиты, как зеленые, но все же неприятностей могут доставить массу. В таких случаях нужно действовать быстро, и глюк Хамфри тут же выволок друга из мозглюшника, после чего Камбра пришлось раздеть и повытряхивать из одежды всех промозгликов до единого.
– Ну вот, теперь я замерзну и заболею, – постукивая зубами, шипел Камбр, пока глюк Хамфри смазывал его йодом (йод прекрасное противоядие от укусов синих промозгликов, а они таки успели хорошенько его поскусать), отчего тот все больше становился похож на бесхвостого леопарда. Весьма разъяренного, между прочим.
– Чудненько, – полюбовавшись напоследок, как истинный художник, работой, глюк Хамфри заткнул пузырек пробкой. – Лучше бы тебя, конечно, положить в ванну с йодом, но ничего, и так сойдет. Одевайся, чего стоишь пнем.
Камбр не стал медлить. Как-никак осень в Мукезе, хоть и прелестное, но не самое теплое время года.
Все это время хрюкозоид, повизгивая от удовольствия, пасся на другом конце поляны и, похоже, на шорохи в кустах не обращал ни малейшего внимания. Мячиков в этом году уродилось столько, что земли не было видно. Синие, красные, зеленые, в полосочку, даже в клеточку попадались. Редчайшие, замечу, экземпляры. Камбр, увидев такое богатство, чуть про хрюкозоида не позабыл. Еще бы! Не меньше десятка клетчатых мячиков на одной поляне, есть от чего потерять голову. Он тут же пожалел, что не додумался захватить с собой сумку. Клетчатые мячики… Все ведь знают: чтобы пружинная водка обрела необходимую крепость и эффективность, ее нужно не менее 10 дней (лучше более) выдержать в клетчатом мячике, в противном случае это уже не водка, а… Да что я тут распинаюсь! Это ж прописные истины для тех, кто пьет пружинную водку. А кто ж ее нынче не пьет, пружинную водку-то? Разве что грудные младенцы, да и то…