Мастеровой

Друг предложил помочь с винтовками. Под его диктовку Федор составил список изменений, позволявших нарастить выпуск. Отнес их генералу. Через несколько дней тот позвал изобретателя к себе. Войдя в кабинет, Федор увидел там, кроме хозяина, трех знакомых ему военных инженеров.

– Присаживайтесь, Федор Иванович, – пригласил его генерал и продолжил: – Весьма любопытно: где берете время, чтоб еще винтовками заниматься? Но приступим к делу. Инженеры рассмотрели ваши предложения, и хотят некоторые пункты прояснить. Пожалуйста, Павел Александрович! – посмотрел он на подполковника.

– Многое из предложенного разумно, – начал тот. – Но с другой стороны… Деревянные детали покрывать лаком лишь единожды? Они же белыми останутся! Винтовка потеряет вид.

– Стрелять это не мешает, – ответил Федор. – Зато многократно ускоряется процесс выделки. В войну понадобится. Оружие имеет свойство пропадать в боях, а накопленный запас – таять. Понимаю, что предложенные изменения ГАУ не одобрит. Но сейчас. С началом войны о белых ложах забудут – были бы винтовки[5]. За границей станут размещать заказы.

– Вы уверены? – спросил генерал.

– Читал о русско-японской войне, – ответил Федор. – Та была короткой, да и воевала на Дальнем Востоке небольшая часть нашей армии. Но и ей оружия не хватало. Если с Германией схлестнемся, под ружье поставят всех. Война про длится годы. Понадобятся миллионы винтовок. Мы должны быть готовы нарастить их выпуск. Предлагаю разослать список изменений оружейным заводам. Пусть думают, готовятся.

– Хорошо, – согласился генерал. – Я поспорил бы насчет войны, но после стычки на границе, где вы отличились, не хочу. Разошлем, заодно укажем, кто их предложил. К Кошкину прислушаются…

В разгар этой суеты Федор получил приглашение от предводителя губернского дворянства. На листке веленевой бумаги типографским шрифтом сообщалось, что в ближайшее воскресенье в Колонном зале Дома дворянского собрания состоится чествование штабс-капитана и кавалера ордена Святого Георгия Кошкина, отличившегося в сражении на границе. Федор почесал в затылке и показал приглашение друзьям.

– Мы тоже будем, – сказал Куликов. – С женами. Давно знаем. Уже и деньги на банкет внесли. Все офицеры завода участвуют, включая Куна. Губернатор ожидается.

– С меня взнос не взяли, – удивился Федор.

– С героев не положено, – улыбнулся Рогов. – Не робей, Федор! Покажи нашим помещикам, каковы тульские оружейники!

В назначенный день, надев парадный мундир – построил по возвращению в Тулу, он прицепил шашку и прибыл к трехэтажному зданию на пересечении улиц Киевской и Верхне-Дворянской. У входа его встретил служитель и отвел в кабинет предводителя. Поздоровались, познакомились, немного поговорили. Предводитель спросил, обращался ли Федор к герольдмейстеру России с прошением о внесении его в списки дворян.

– Некогда было, – повинился Федор. – Занят очень.

– Легкомыслие проявили, молодой человек, – покачал головой предводитель. – Как же так: иметь право на дворянство, а обретением его не озаботиться? Ладно, получите орден, обращайтесь. Вы теперь потомственный дворянин, в нашей книге числиться будете.

Разговор прервал появившийся лакей. Постучав в дверь, сообщил о прибытии губернатора и начальника оружейного завода. Федор с предводителем спустились в Колонный зал. На всю длину его тянулись сервированные столы. Вокруг клубились многочисленные гости: дамы в красочных нарядах, мужчины в фрачных парах. Многие – в мундирах, офицерских и чиновничьих. Предводитель отвел его к небольшому подиуму у торцевой стены, где на стене в обрамлении барочной рамы красовался большой портрет императора. Там стояли губернатор с Куном в генеральских мундирах. Они поздоровались с предводителем и Федором. Губернатор подошел к краю подиума. Шум в зале стал стихать.

– Господа! – начал губернатор. – Сегодня в жизни Тульского дворянского общества примечательное событие. Мы чествуем героя, отличившегося в пограничном сражении с германцами, а заодно – и нового члена нашего собрания штабс-капитана Федора Ивановича Кошкина. Не буду рассказывать о его подвиге – вы знаете из газет. Мне доставляет удовольствие исполнить поручение государя и вручить Федору Ивановичу жалованную грамоту и орден Святого Георгия.

Подскочивший адъютант протянул генералу папку, обтянутую красной кожей, и такую же коробочку. Губернатор достал из нее белый крест на пятиугольной колодке, обтянутой оранжево-черной лентой, и приколол его к мундиру Федора. Затем вручил папку и коробочку.

– Служу престолу и Отечеству! – вытянулся Федор.

Зал разразился аплодисментами. Губернатор пожал ему руку и повернулся к залу.

– А теперь слово высокоуважаемому Алексею Александровичу.

Предводитель выступил вперед.

– От лица всех присутствующих приветствую нового члена нашего дворянского собрания, Федора Ивановича Кошкина, – сказал торжественно. – Пока штабс-капитана, но по статуту ордена Святого Георгия кавалер имеет право на досрочное пожалование следующим чином. Так что наш герой не только потомственный дворянин, но и без пяти минут капитан. С чем я его и поздравляю!

Все зааплодировали. Предводитель дождался, пока аплодисменты стихнут, и повернулся к виновнику торжества.

– Вы впервые в этих стенах, господин штабс-капитан. Расскажите о себе, чтоб собрание знало.

Федор шагнул к краю подиума.

– Господа! – произнес чуть охрипшим голосом. – Для начала позвольте поблагодарить его превосходительство губернатора и предводителя Дворянского собрания Тулы за оказанную честь. Вас – тоже. Тронут до глубины души. Алексей Александрович попросил меня рассказать о себе. Постараюсь удовлетворить ваше любопытство, хотя говорить, собственно, не о чем. Происхождения я неизвестного, поскольку младенцем был подброшен в монастырский приют.

По залу пронесся шепоток.

– Кружевной пеленки и золотого медальона на мне не было, – продолжил Федор. – Может и имелись, только их забрал нашедший меня сторож. Он же сдал меня сестрам. Имя получил по святцам, отчество – от сторожа, а фамилию… – он улыбнулся. – Это было в марте, стояли холода, и, когда меня нашли, рядом находилась кошка, которая согревала меня своим телом. Без нее б замерз. Потому и Кошкин. В родстве с правящей фамилией не состою[6].

В зале засмеялись и зааплодировали шутке. Предводитель покачал головой.

– Дальше просто, – завершил рассказ Федор. – Приют, фабричная школа, обучение мастерству, отбывание воинской повинности в полку и приезд в Тулу. Здесь устроился на оружейный завод и сдал экзамены за реальное училище. Стал техником. Потом случилась поездка на границу для испытания придуманных мною пулеметов, где и произошел бой с германцами. Остальное знаете.

– Наш герой – скромный человек, – выступил вперед начальник завода. – Умолчал, что он таланливый изобретатель. Великолепно образован, говорит на трех языках. С появлением Федора Ивановича вверенный мне завод буквально ожил. У нас появились заказы и ассигнования. У мастеровых Тулы – работа. Пулемет, придуманный Кошкиным, принят на вооружение русской армии. А ведь Федору Ивановичу только двадцать шесть. Сколько еще доброго он сделает для Отечества! Свой чин и орден он заслужил по праву. Поздравляю!

Генерал подошел к Федору и пожал ему руку.

– Может, кто еще хочет поприветствовать нашего героя? – спросил губернатор, когда аплодисменты смолкли.

Ответом ему стало молчание. Внезапно от толпы дворян отделилась барышня с букетом в руках. Провожаемая взорами собравшихся, она подошла к подиуму и попыталась взобраться на него. Но неловко наступила на подол, пошатнулась и, взмахнув руками, стала падать. Букет при этом уронила. В зале ахнули. В следующий миг неведомая сила подхватила барышню, слегка подержала в воздухе и утвердила на подиуме.

– Вы, кажется, хотели вручить мне цветы, сударыня? – спросил Федор и повел взглядом. Выроненный барышней букет взмыл с пола и упал ей в руки. – Приступайте.

В наступившей тишине Варвара, а это была она, отдала ему букет и сделала книксен.