Страница 9 из 51
Я выпроваживаю хнычущую девку со следами моих пальцев на шее, стягиваю резинку, выкидываю и задумываюсь.
Надо проспаться. Голова не варит нихера. В таком состоянии я сам себе не друг.
Я рискую нарушить все рекомендации Хименеса разом, и только мысли о Кларе заставляют меня лечь на бок и укрыться одеялом.
В рот мне как коты нассали. Три, мать его, ночи. Хорошо же я вырубился. Башка трещит, а член стоит, как не падал.
Я кое-как доплетаюсь до своего холодильника и выпиваю то, что Хименес велел принимать в таких случаях. Чистый яд. Мерзкое пойло.
Ну и правильно. Бухать надо меньше.
Я звоню Рамосу и требую явиться рассказать, что происходило, пока я спал. И были ли происшествия с Рубио.
Рамос выглядит потрепанным, но докладывает о делах бодро.
А с Рубио не было ничего.
Луиса не жаловалась, а парням не пришлось ее ловить. Чика не устроила никакого бунта, все приготовленное послушно выпила и съела. Одежду не рвала, мебель не ломала.
Блять, мне подменили чику?!
Я отпускаю Рамоса и борюсь с нестерпимым желанием ее увидеть. Что за нахер?! Как теперь она водит меня за нос?!
Я не верю, что эта сучка может тихо и мирно спать после того, как она вообще не идет у меня из головы.
Почти весь долбаный сон я ее видел.
Началось с комнаты в нашем старом доме. Я как наяву увидел, что Клара лежит в гробу такая, какой я ее запомнил.
Прекрасная, еще совсем свежая и кажущаяся спящей. Строгая и очень бледная. До боли любимая.
Я подхожу ближе, впитывая каждую ее черточку, и вдруг нежные черты меняются. Вместо ее лица я вижу другое. А вместо гроба — широкую кровать с белыми простынями.
Анхела Рубио в белоснежном платье Клары смотрит на меня и улыбается. Я понятия не имею, какая у этой суки улыбка, но во сне вижу ее четко.
А она начинает смеяться надо мной и вдруг вскидывает колени и разводит ноги в стороны. Они все еще прикрыты платьем, но я невольно смотрю между ними.
— Отлижи мне, подонок.
Меня захлестывает такая ярость, что я, не помня себя, кидаюсь к суке. А она тает, как призрак, но по ушам продолжает бить ее заливистый смех.
Когда я в следующий раз выныриваю из серой вязкой дурноты, Анхела Рубио сидит у меня крепко на бедрах. Абсолютно голая. А я насаживаю ее на член мощными толчками. Ее груди с темно-коричневыми заострившимися сосками трутся о мой торс, а ее руки связаны в запястьях плотным бинтом.
— Ааах… Диего… Ди… его… хочу там… язычком.
Язычком, сука. Она явно нихера себя не контролирует, а меня простреливает диким возбуждением, и я во сне спускаю в нее без резинки.
И не знаю, кого ненавижу больше: себя или ее.
А потом ебу ее на песке. Она барахтается подо мной, но я вколачиваюсь в нее сзади, пригвождая к земле. Заламываю ей руки, а она вдруг так протяжно и сладко стонет, что мне сносит крышу. Песок скрипит за зубах, но мне плевать абсолютно на все, кроме девки подо мной, которая кричит то ли от боли, то ли от наслаждения.
Я опять вижу Клару. Это одна из последних наших встреч. Я тогда умолял ее бороться. Уверял, что мы ее обязательно вылечим.
Но Клара во сне просто отворачивается от меня, как и в невыносимой реальности.
Я предаю Клару, думая о какой-то суке.
Просто я выебал Рубио всего один раз. Великолепно, блять, горячую и узкую. Нужно ебать ее снова и снова, пока не пройдет эта долбаная одержимость.
Насрать, что сказал Хименес. Есть и другие способы.
Я вдеваю в брюки ремень, застегиваюсь и несусь по коридорам.
Парни на посту кемарят, но при виде меня вытягиваются по стойке смирно. За дверью тишина. Хотя иначе и быть не может — в этой комнате шикарная звукоизоляция.
— Идите в служебную, — я отпускаю их, пока не позову обратно.
Ключ вставлен прямо в дверь. Я бесшумно поворачиваю его, вынимаю из скважины и толкаю створку.
В комнате полная темень.
Неужели Анхела Рубио реально спит, а не поджидает меня с острым обломком чего-нибудь? Хотя я и сам не знал, что приду сюда в почти четыре ночи.
Я аккуратно вхожу в комнату и плотно закрываю за собой дверь.
Не слышу никаких звуков, но на кровати вижу неясный силуэт и подкрадываюсь к нему. Глаза постепенно привыкают к темноте.
Ангелок спит на спине, полностью укутавшись одеялом. Волосы заплетены в две косы, и она кажется еще более беззащитной и юной.
Нет, сучка. Я не дам тебе сбежать от меня в сон, когда ты не даешь мне от тебя отделаться. Ты сама меня провоцируешь даже этим паскудным яблочным запахом.
Я рывком сдергиваю с нее одеяло и вижу, что Анхела одета в одно из найденных для нее платьев. И меня почему-то бесит, что она не спит голой, но это неважно.
Анхела распахивает глаза и смотрит на меня совершенно беспомощным, сонным взглядом. Явно не понимает, кто она и где находится. А ее глаза в темноте выглядят очень непривычно.
— Подъем, чика, — какого-то хера я говорю негромко и спокойно, хотя стоило бы ее встряхнуть, но судя по сучке, так она еще больше пугается, — пора отрабатывать проживание.
Она дергается, видимо по-прежнему не понимая, кто я и чего хочу. Есть такие люди, которые плохо и тяжело просыпаются.
А мне не нужны ее раскачивания. Мне нахер нужно вытрахать эту суку у себя из головы.
Я подхватываю ее на руки, в два шага дохожу до душа, пинком распахиваю туда дверь и на ощупь открываю кран. Сверху на нас льется обжигающе ледяная вода.
Глава 5. Сбитые планы. Анхелика
АНХЕЛИКА
Вопреки всему я прокручиваю в голове слова Мерседес. «Сведи его с ума».
Я могу залезть на дерево. Я могу объявить голодовку. Но если я сбегу от Рейеса, он вырежет всю мою семью в отместку.
Все, что я действительно могу — сломать его. Победить свои темные страхи и Диего Рейеса.
Я возвращаюсь из дворика и осматриваю туалет. Это обложенная бежевым кафелем комнатка с унитазом. Не просто дырка в полу.
Неподалеку там же находится душ. На полочке справа от него стоят знакомые бутылочки, которыми я мылась.
Прилично для такого места. И даже полотенца висят.
Получается, пока я у Рейеса гостья, а не пленница. Нужно хорошенько подумать, как сохранить это «пока».
Я слышу за дверью шум и возвращаюсь в комнату. К счастью, это Луиса. В руках у нее поднос, а на нем миска с супом, лепешки и кувшин с соком.
Я спрашиваю:
— Хозяин дал тебе распоряжения насчет меня?
Она пожимает плечами.
— Унести тарелки после еды. Принести ужин. Все. С остальным, надеюсь, сами разберетесь, госпожа.
— Разберусь. Попрошу Диего наградить тебя за хорошую службу.
Она поджимает губы и выходит в сад. Этого вполне достаточно.
Я медленно и с аппетитом ем. Вкусно.
Суп мясной, а Хуан пострадал сегодня из-за мяса… Надеюсь, у него все быстро заживет. Мне остается только молиться.
Мама говорит, что когда тебя одолевают невзгоды, нужно заглянуть вглубь себя и вспомнить, как когда-то тебе было хорошо. Тогда ты будто погружаешься в защитный кокон и восстанавливаешь силы.
Мне нельзя пока думать о родных и плакать. Луиса рядом.
Поэтому я ем, наслаждаясь каждой ложкой супа.
А потом, когда Луиса уходит прочь вместе с посудой и запирает меня, я пулей несусь в душ. Мою себя до скрипа. Прополаскиваю рот, хотя давно не чувствую вкуса Рейеса на языке.
Я не буду спрашивать у него о родных, но представляю, как сейчас плачут мои сестренки. Они вернулись из школы и уже знают, что меня похитили. У Хуана сломан палец, а, быть может, и что-то еще. Он был весь в синяках.
Ужасно, ведь Мерседес с семьей теперь живет далеко. А родители сейчас еще дальше.
Я надеюсь, они все каким-то чудом справятся. И мне тоже нужно быть сильной ради них.
«Рейес платит твоей семье». Вот и пусть платит.
Я заглядываю в тумбу. Там, правда, журналы и книги. Сплошное женское чтиво про домашнее хозяйство, одежду и любовь.