Страница 10 из 20
Глава 2. Разоблачение паутины
Играет вальс. Цокая каблуками, по краю танцпола проходит Вика Журавлева. Красные волосы собраны, загорелое лицо сияет белоснежной улыбкой.
На нее оглядываются. Стройное тело девушки, обтянутое синим платьем, словно плывет по ресторации. На плечах бархатный голубой палантин. Лишь одно выбивается из образа элегантности. То, как высокие белые перчатки обтягивают мускулистые предплечья.
«Перекачалась, — с огорчением думает барышня, потирая руки. — Бес не оценит. Блин, меньше на тренажеры надо было налегать. Но на этих источниках тоска же смертная!»
Вечером в зале ресторации устроили бал для отдыхающих благородных. Вика тоже решила заглянуть — слишком соскучилась по общению. Осенью курортный сезон в Пятигорске заканчивается, соответственно и сверстниц мало. Скукота, общаться не с кем. Поэтому все дни девушка пропадала в спортзале. Вот и накачала такие мощные банки, что запросто свернет быку шею.
Но явно виновата не только увлеченность Вики. Просто КПД тренировок резко вырос. Такой скачок точно из-за Бесовских медитаций. Мускулы Вики лучше усваивали упражнения, сила и ловкость тоже улучшились. Даже соображает она быстрее. На днях помогла деду весь кроссворд решить.
Громкий хохот вокруг заставил барышню обернуться. Рядом переговаривается группа мужчин. Вдруг из компании отделяется краснорожий господин. Уже изрядно подвыпивший.
— Не станцуете…ик… со мной, барышня? Ангажирую вас, — выдает он, подмигнув мутно-серым глазом друзьям.
— Боюсь, не удержите, — хмыкает Вика, в то же время бросая кругом растерянный взгляд. Не такое веселье она себе планировала.
И помощь приходит — один молодой адъютант крепко вцепляется пьяному господину в плечо.
— Прошу удалиться, — процеживает парень. — Сударыня уже обещалась танцевать со мной.
Пьяный делает неуверенный шаг в сторону своих друзей. Те тотчас пристыженно его уводят.
— Виктор Грушин, — представляется адъютант. — Позвольте составить вам компанию.
Вика одаривает офицера благодарным взглядом, и они усаживаются. Время за разговором пролетает быстро. Приятную беседу все же портит духота, и адъютант предлагает проветриться в саду при ресторации.
Грушин сопровождает Вику вглубь цветника. Пестрые астры горят в ночи, окруженные аккуратными кустиками из самшита. Шуршат под туфлями коврики-очитки.
— Наверняка, вам скучно в Пятигорске? — улыбается Грушин.
— Ужасно, — кивает Вика, разглядывая черную тень поющего соловья на ветвях. — Не с кем даже поспарринговаться.
— Э, понятно… Посмотрите на эти прекрасные цветы…Слышите пение? Вверху — соловей! И луна! — вдруг в голосе Грушина улавливается громкое придыхание. — Не правда ли, романтично?
— Ну, так, — сдерживает зевок девушка. Уже поздно, а с утра на пробежку по тропкам Машука. Надо бы найти предлог уйти спать.
— Не хотели бы вы завтра прогуляться со мной по бульвару? — подступает ближе кавалер.
— Можно.
Она не успевает среагировать, как ее талию приобнимают, а щеку обжигает поцелуй. Какого х… соловья!
— Руки!
— Разве я не заслужил благодарности за ваше спасение, — еще ближе притягивает ее к себе Грушин.
Хлесь!
Ладонь Вики размазывает вытянутые губы адъютанта. Только силу удара не рассчитывает. С булькающим стоном Грушин переворачивается через себя и падает прямо на клумбу с расхваленными астрами. Ломаются ветви кустарников под зеленым мундиром адъютанта.
— Бульвар отменяется, — бросает Вика, отвернувшись. — Свою благодарность вы уже получили.
Она идет к выходу прямиком через цветник, как вдруг слышит хруст гравия дорожки под чьими-то ногами. Звуки подозрительно рядом. Нехорошее предчувствие заставляет девушку среагировать. Обойдя источник шума по газону, Вика заглядывает сквозь листья декоративных деревьев.
Стоя за клумбами, грузный мужчина навел объектив фотоаппарата на поднимающегося Грушина.
— Заснял? — кричит адъютант в темноту. Вряд ли он видит в кустах спрятавшегося.
— Ага, — отвечает толстяк. — Всего секунду ты ее чмокал, прежде чем получил по усам. Но как-то я умудрился. Прямо вышли два голубка под луной. Хоть на обложку романтической новеллы вставляй. Только княгиню такое сомнительное «доказательство» не устроит.
Ошеломленный взгляд Вики мечется в непонимании.
— А мы не скажем Ее Сиятельству, что оно сомнительное, — отряхивает сор со штанов Грушин. — Эта секунда могла длиться и час, и целую ночь. Мерзавка заслужила.
Вика тяжело вздыхает. Сознание обжигает волной гнева. И сейчас он выплеснется, цель маячит в двух шагах.
Девушка подступает вплотную к толстяку и с разворота хреначит его каблуком в колено. Взметается синим облаком подол платья, оголяя бархатные загорелые ножки.
— А-ар-р-рр! — резкий крикболи перекрывает пение птицы.
— Жоскен! — удивляется адъютант — Ты чего!
Жоскен не отвечает, так как ему в рот прилетает собственным фотоаппаратом.
Бымс!
— Сука-а-а! Мои зубы!
Хлобысь!
— Пофтой!
Тресь!
— Фпафите!
Бац!
Вика, не жалея сил, пинает жирного вуайериста. Разве что доспех не надела, а то бы и убила с одного фронт-кика. Последний удар вырубает Жоскена, толстяк падает навзничь.
Сбоку раздается крик:
— Жоскен! Где ты, твою мать?
Быстренько Вика хватает разбитую зеркалку и скрывается в листве, пока рыщущий в кустах адъютант не отыскал поверженного дружка. Девушка спешно уходит. Все-таки меряться силами с офицером для нее перебор. Пока. Но Вика запомнит холеное лицо Грушина. Однажды она разукрасит его за посягательство на их с Бесом отношения. Ну или самого Беса попросит, если уж будет совсем невтерпеж.
Руки Вики в белых, заляпанных кровью, перчатках вынимают из зеркалки флеш-карту. Девушка чувствует, как ее губы расползаются в жестоком оскале.
А вот охреневшую княгиню ударить можно уже сейчас.