Страница 28 из 77
— Я выживу. Как и всегда.
«Уж в чем-чем, а в этом я очень хороша».
— Тебе пришлось нелегко, — тихо заметил Бэрронс. — По глазам видно.
— Просто устала. Не спалось утром.
— Мина? — Не поверил.
Внезапно желание выговориться стало невыносимым.
— Они убили мою кошку. Оставили ее посреди моей кровати.
Ни единый мускул не дрогнул на лице Лео, но внимательный глаза словно заглянули Мине в душу. Мир вокруг поблек. Бэрронс будто хотел ее коснуться, но не осмелился двинуться.
— Мне жаль. — Быстрый взгляд в зал. — Они пытаются тебя запугать, Мина. Это предупреждение.
— Знаю. — Дышать почему-то стало легче. — Зря я разболталась.
— Возможно, в том и беда. Мы, советники, вечно говорим друг другу слишком мало. Вместе…
Чей-то кашель оборвал речь Лео. Здесь не место для подобных разговоров. Бэрронс кивнул Мине и вошел в зал. И все же она поняла, что он хотел сказать. «Вместе мы смогли бы выступить против них». Мысль настолько поразила Мину — она и не рассматривала такой вариант, — что герцогиня даже невольно замедлила шаг, следуя за Бэрронсом. Чтобы Совет герцогов сверг принца-консорта?
Да они же постоянно грызутся меж собой. Нелепо и предполагать, будто герцоги могут слить воедино свою власть, чтобы удалить эту раковую опухоль на теле государства. Или что у них в принципе возникнет подобное желание.
«Надо использовать любой шанс». И если это будет означать скорейшее свержение тирана и освобождение королевы…
Опасная затея. Все годы трудов могут пойти прахом, стоит кому-то распустить язык из желания выслужиться.
«Жди, — велела себе Мина. — И наблюдай».
***
Собравшихся призвали к порядку. Заседание возглавил Мориоч. От его ухмылки Лео замер. Похожий на ходячий труп ублюдок всегда презирал Бэрронса — и как-то такая радость не предвещала ничего хорошего. Бойся улыбки голубокровного, уж слишком много в ней зубов, говаривали старики на улицах.
Внезапно двери распахнулись, с грохотом ударившись о стены. Все разом повернулись на звук, и зал наполнили потрясенные вздохи. Пара гвардейцев у входа было дернулась за своими клинками, но остановилась по приказу принца-консорта.
— Это гость, — возвестил тиран.
Мужчина вошел и сбросил с головы капюшон.
— Что это, черт возьми? — прорычал герцог Кейн (а то был именно он), размахивая тисненым золотом письмом.
Впрочем, отнюдь не оно так потрясло собравшихся. Старый герцог с ног до головы был облачен в белое. Зачесанные назад напомаженные серебристые волосы, светлые брови, ни кровинки на лице, ни капли цвета на коже… Даже радужки глаз из лазурных стали молочно-белыми, точно куски кальция.
Увядание, во всей его красе. Финал, конечная стадия вируса жажды, знак, что человек бесповоротно превращается в вампира.
У Лео свело живот.
Сотню лет назад куча вампиров вырезала половину города, перебив тысячи людей. Такова была цена неуязвимости, погружение в безумную жажду крови.
Согласно закону, любого, кто приблизился к Увяданию и чей уровень вируса достиг семидесяти процентов, следовало обезглавить.
— Проклятье, — ахнул Мориоч и отшатнулся. — Стража! Стража!
— Я бы на вашем месте не утруждался. — Кейн бросил на гвардейцев исполненный презрения взгляд и прошел к столу, где, приподняв бровь, оглядел собравшихся. — Все-таки мой уровень вируса девяносто процентов. Я сильнее и быстрее любого в этой комнате. Никто меня не остановит, если решу разодрать вам глотки.
Кейн взял кресло покойного герцога Ланнистера, со скрежетом подтащил поближе, сдернул траурное покрывало и уселся в конце стола, прямо напротив принца-консорта. По-прежнему не было ни единой подсказки, что же происходит.
— Отец? — тихо окликнул Лео.
— Не сейчас.
В кои веки раз тиран пришел в замешательство.
— Как… как такое возможно?
Обычно со временем вампир скрючивался, начинал передвигаться на четвереньках, слеп и общался лишь неподвластным человеческому уху писком. Кейн также не впал в кровавое безумие, коим страдали все достигшие Увядния, хотя аппетит его и возрос.
— Похоже, я эволюционировал, — сообщил герцог. — И достиг конца своего преображения.
— Ты вампир! — воскликнул Мориоч, не в силах сдержать отвращение.
— Именно. — Легчайшая улыбка заиграла на твердых устах Кейна. — В самом буквальном смысле. Я то, чем голубокровные и должны были стать.
Какого черта отец здесь? Большую часть времени Кейн прятался в глубинах своего особняка от солнца, что ужасно жгло ему глаза и опаляло бледную чувствительную кожу.
И чтобы теперь он выбрался на свет… Лео с опаской глянул на письмо, которое Кейн бросил на стол, затем оценил трех стражников в зале. Пистолеты, клинки — а у него при себе лишь тонкий кинжал для пуска крови.
— Объяснись, — холодно и твердо потребовал Линч. — Почему мы не должны расценивать тебя как угрозу?
Кейн развел руки с полупрозрачными — и весьма острыми — ногтями.
— Я вампир, которому удалось сохранить чувства и разум. Что еще вам нужно знать?
— Он совершенно себя контролирует, — подтвердил Лео. Он годами хранил секрет отца, с ужасом ожидая минуты, когда по закону придется звать палача.
На три месяца Кейн уехал в путешествие по Востоку — по крайней мере, именно так заявил герцог. Когда же вернулся, состояние его изменилось до такой степени, что стало ясно: палач не понадобится.
Лео даже пытаться не стал. Кейн сохранял такое здравомыслие, о котором прочим голубокровным на этой стадии и мечтать не приходилось. Он полностью контролировал свою жажду, обходясь услугами Маделайн и купленными на слив-заводах бутылками крови. Много спал, а когда бодрствовал, все равно пребывал в какой-то полудреме, точно кот. Предпочитал сидеть у камина, согревая свою холодную кровь огнем и накинутым на колени покрывалом. О, отец по-прежнему любил игры и дворцовые сплетни, однако теперь его существование стало почти… медитативным.
— Как это произошло? — бесцветным голосом спросил принц-консорт.
Кейн обнажил зубы; клыки его удлинились и заострились.
— Все ответы на Востоке. Это все, что я имею сказать по данному вопросу.
Восток. Родина вируса жажды, строго оберегаемой тайны Белого Двора, правящего Запретным городом. Так оно и оставалось, пока бесстрашный исследователь, сэр Никодемус Бэнкс, не украл их бесценный вирус, не сбежал в Европу и не перезаразил по пути половину аристократии континента.
Каждый двор, от Испании до Англии, платил золотом, лишь бы получить то, что казалось даром — силу, более быстрые рефлексы, задатки к исцелению, определенную неуязвимость… даже иллюзию бессмертия, если пожелаете.
Лишь Италия устояла перед соблазном, объявив зараженных демонами и чудовищами. Церковники разнесли эту позицию по всем доступным странам. Испанская инквизиция отправила своих голубокровных на костер. Французы не менее эффективно послали свою аристократию на плаху. Лишь Россия и Англия удержали позиции, подавив людской класс и создав армию автоматонов для защиты от восстаний.
И если Эшелон еще старался не убивать трэлей, от которых пил кровь, то русские вообще не заботились о благополучии крепостных. В степях жизнь стоит мало.
В зале воцарилось молчание. Принц-консорт выдохнул и распластал ладонь по столу.
— Неожиданный случай. — Тиран остро зыркнул на Лео. — И о нем следовало сообщить.
— Я не имел намерения становиться жертвой какой-то нелепой казни. — Кейн переплел пальцы на животе.
Принц-консорт кивнул, и Лео напрягся. Итак, не это входило в планы тирана. У него на уме было нечто иное. Нечто настолько важное, что затмевало весть, заслуживающую весьма пристального внимания.
— Вы кажетесь в здравом уме и трезвой памяти, — заметил принц. — В данном случае я не вижу иного выхода, как освободить вас от ответственности за сокрытие своего положения. Кто за?
Ни герцогиня Казавиан, ни Линч рук не подняли. Остальные же, пусть и нехотя, поддержали принца. В конце концов, выскажись они против, кто б осмелился взять Кейна под стражу?