Страница 5 из 9
«Ну что ж природа наконец вошла в свои владенья
А ты лишь тот к кому я обращаюсь
Пойдёшь туда где имени твоё и сын твой ждёт
Себя прими и брат мой примет о том что имя говорит»
Андрей оторвался от чтения, удивлённый таким бесцеремонным и простым к нему обращением.
– Я тоже читал это, даже два раза, – Витя мельком только взглянул на книгу в руках Андрея, но узнал её.
– Читал? И что же ты в ней понял? – Андрей был несколько заинтригован, он почему-то не сомневался, что Витя читает подобные книги и Андрею стало очень интересно услышать его мнение.
Витя, не отвечая, быстро доел суп и рванул за вторым. Вернувшись, он с набитым ртом начал объяснять: «Вот смотри, для того, чтобы хорошо играть в футбол на уровне мастеров сколько надо тренироваться и играть – много лет. Или любое занятие, какое хочешь, возьми, сколько надо учиться и заниматься, а потом ещё работать, чтобы стать хорошим агрономом, инженером, музыкантом? Тоже много лет. Ничему невозможно научиться сразу, мгновенно…, раз и стал. Кто-то медленнее, кто-то быстрее научится, но никогда сразу. И вот в книге, там каждый жил своей мирной жизнью, один там овощи выращивал, другой историей занимался. Да вообще совсем не важно, чем они там занимались до войны и вдруг раз и сразу надо стать военным. А потом раз и они вдруг уже стали спецподразделением высшего уровня по борьбе с диверсантами. У них не было времени проходить всякие длительные школы подготовки, переподготовки и прочее, а все дело в том, что именно сразу, раз и все оказались в такой ситуации, где нужно было применять навыки по борьбе с диверсантами на самом высшем уровне, потому я и понял – они в мирное время работали и жили так, что просто применили те навыки и знания, каким овладели на своей работе в мирное время. Они и воевали также, дело не в том, чем ты занимаешься, а как ты к этому относишься, потенциал человека может раскрыться в самой неожиданной форме по мере необходимости в нем или в создавшихся обстоятельствах, то есть, сразу проявится. Не в выбранной профессии дело, совсем не в этом. Ведь понимаешь, они же не вора рецидивиста ищут, который там украл что-то. Нет, здесь война, представляешь какое отношение у этих троих к возможной своей ошибке? Какой меркой они оценивают каждое своё решение, если не получилось обезвредить…, что их там поругают, расстреляют или что можно сделать… – ничего! Они не диверсантов обезвреживали, а победу добывали на месте своими руками. План любой компании, какой угодно, наступления там всякие, маневры или спецоперации могут быть только задуманы и исполнены теми, кто это своими руками может выполнить…, ты понимаешь насколько это все меняет, если на войну смотреть так…, не маршалы, генералы или стратеги имеют главное значение на войне, а кто непосредственно будет воевать: стрелять, искать и обезвреживать диверсантов, добывать сведения, уничтожать противника и все так. Это они решают, как победить врага, не командир, а рядовой и не военный, а мирный, обычный человек в военное время, ставший на время – военным! Вот что я думаю об этой книге.
Витя доел компот и сидел рассеянно глядя в окно.
– Да, я согласен с тобой, я тоже думаю про это, и даже пришёл к выводу, что там по сути две войны описаны…, как это ни странно прозвучит, – Андрей волновался, Витя рассказывал, то, что ему тоже было очевидно, точнее, что он предполагал, как очевидное, но не был уверен, а Витя тоже видит эти вещи – важные и необходимые для понимания.
«К тому же придёт вослед основа
Что не может быть понято
Ты миры создаёшь
Что принято в том лучезарном Бытие
Что и так вне сознания»
– Как это две войны, объясни? – Витя сосредоточенно смотрел на Андрея.
– Видишь в книге описано противостояние русских против русских, это первая война и там говорится, что не с наступлением врага эта война началась, а непримиримые противоречия внутри нашего общества существуют уже давно, очень давно, а враг только использует их в своих интересах. Получается, что внутренний враг и внешний враг объединились, вот с кем воюют эти трое. Но против кого, почему здесь не может быть мирного договора, соглашения, а только одно должно или даже может остаться? Здесь самое главное это понять сущность самого противостояния, на чем оно основано, почему оно могло возникнуть? Что вдруг происходит с людьми, что они готовы убить друг друга, хотя при этом могут быть братьями или отец с сыном, ну и вообще, что вдруг случилось?
– Нет согласия! Чувствуешь, в слове есть два значения: я не согласен или нет согласия между людьми. У людей пропало чувство единения на основе согласия, люди не знают, что это такое и просто подставляют придуманные значения, сами для себя оправдываются. Вот идут диверсанты на свою же Родину, помогать врагу, у которого одна задача, уничтожить здесь все живое. Они что не понимают, что они делают? Вот в том-то и ответ, что не понимают!
– Не понимают? – Андрей озадаченно смотрел на Витю, – ты знаешь мне не приходило это в голову, я всегда считал, что они отстаивают свои убеждения, борются за Родину, пусть по-своему, но за Родину, а ты сейчас сказал, что у них нет, получается Родины, они именно уничтожать её идут, чтобы и памяти не осталось, чтобы забыли о том, что она есть или была? Ты это сказал? Но ведь тогда и не люди они вовсе, а только с виду похожи. Ведь это так страшно, – Андрей смотрел на Витю с испугом.
«Мудро терпение бытия
Есть одно из первооснов видения
Обезличенное видение есть понимание
Но тому кому в уста вложено истина бытие не имеет иного имени как мудрость
Овладевает истиной и она излучает свет на все познаваемые сущности
И тому лишь дано кто её ищет»
Андрей по вечерам дома, сидя у себя один в комнате пытался воспроизвести в словах то, что он услышал, но не звуки или образы, а скорее это были несвязанные отдельные зарисовки единой картины. Он интуитивно видел её, и деталь за деталью постепенно наносил, увиденное, на холст своей книги. Он её ещё не написал, пока он просто зарисовывал словами отдельные фрагменты, которые потом со временем приобретут законченную картину.
После бесед с Витей Андрей заносил свои мысли в большую тетрадь, которая со временем должна была стать основой его будущей книги.
Из тетради Андрея:
«Звучание Баха по вечерам, до суеты ему нет дела, да и мне не больно нужно, чтоб думали и обо мне так же.
Но силы покинули меня в день, когда все смолкло и мне стало довольно скучно, не объяснишь сейчас это, да и надо ли. Я вырос и превозмог себя по духу и мыслям. Так разве так продолжать, когда нет уже свежести в идеях. Все попрала суета, и суета все превозмогла.
Слушая его я, как бы видел расстояние до него. Тянусь и пытаюсь сосредоточиться или, точнее, мысли, слушая, боюсь отпустить, понимая, что мысли только и могут возникнуть, слушая его.
Звучала флейта и картина, написанная кистью, маслом, по холсту, плохо натянутому, но чрезвычайно дорогому. Впервые покрывало холст то масло, которое придаёт этому миру тонкость и хрупкость …, беззащитность. Ведь дуновение ветра можно написать, потому, что можно увидеть или представить. А себя?! Как можно изобразить себя, если даже с трудом представляешь образ, ведь я могу только передать какое-то движение. Не его я изображаю, а себя вижу в этом движение. Это именно то, что искал мой разум, вдохновлённый только общением. И, запыхавшись, бегом от суеты, успеваю подумать о нем, о его звуке – будто услышал флейту на остановке в метро. А разве флейта не будет звучать, когда звук колёс – уже музыка холста и, разговор с маслом обретает образ его звучания – когда я его слушаю!
Поспешные выводы скорее напоминают заупокойный марш с триумфом и фанфарами, обращёнными ко мне лицами вполоборота. Приподняв руку и туман вот-вот поднимется откуда-то сверху. Он уходит вперёд по коридору, как по улице. Там вечер и там ещё не рассветало».