Страница 40 из 45
– Не все, но многое. Так, хозяюшка, прежде чем ты поведешь меня в столовую кормить всякой гадостью, быстро рассказывай: как у вас самоходы организованы?
– Что организовано? – удивилась Мира.
– Самоходы. Самоволки. Соскоки втихую. Нелегальные вылазки за территорию, в общем. Дырки в ограде проковыряны, или что? В каком месте?
– А тебе зачем? – к Мире мгновенно вернулась былая подозрительность.
– Затем, что мы с тобой идем гулять. Не сегодня и, скорее всего, даже не завтра – я еще на территории не осмотрелся. А Саомир и Сиори почему-то считают, что мне за забор опасно высовываться. Дожму я их в скором времени, но не так быстро, как хотелось бы. Сначала им с мыслью свыкнуться надо. А до тех пор нам придется гулять самим по себе.
– Между прочим, мне тоже в город запретили выходить. А там патрули дворцовой стражи, – хмуро заметила Мира. – Если тебя без увольнительной зацапают, то сразу в участок, и всю ночь в камере просидишь. А потом вернут в Академию, и хорошо если штрафом и десятком нарядов отделаешься. А то ведь на губе можно засесть на несколько дней.
– С патрулями мы разберемся, – беззаботно отмахнулся Май. – В общем, продумывай схему эвакуации с территории, вечером расскажешь. Кстати, деньги у тебя есть?
– Деньги в Академии иметь не положено. Выдают, когда уходишь, а что осталось – возвращаешь назад до следующего раза.
– Думаешь, зубы мне сумеешь заговорить? – хитро прищурился несносный мальчишка. – Я не спрашивал, можно ли иметь деньги в Академии. Я спросил, есть ли они у тебя.
– Ну, есть, – сдалась Мира. – Немного. Спрятаны за территорией. Только я тебе не дам, мне самой мало.
– Придется поделиться, – Май назидательно поднял палец. – В качестве компенсации за моральный ущерб. Не волнуйся, верну. Рассматривай как начальное вложение в дело, на котором можно заработать сто процентов годовых. Или тысячу. Или даже больше.
– Заработать?
– Потом расскажу. А теперь пошли в столовку. Если тебя не покормить как следует, ты снова разозлишься. А я фертрат эмоционально чувствительный, от отрицательных эмоций хозяйки вяну и засыхаю. Между прочим, за нами уже подглядывают.
– Где? – встрепенулась Мира, встревоженно оглядываясь.
– А вон из двери торчат две мелкие девицы. Первокурсницы, похоже. А уж сколько за ними любопытных столпилось, одному вашему Всевышнему известно. В общем, топаем, хозяюшка, там наверняка уже очередь подошла, если глупая Бохака догадалась на нас занять.
– А они нас… видели? – Мира почувствовала, что снова краснеет.
– Когда ты от меня отбрыкивалась? Расслабься, в тот момент дверь оставалась закрытой, я следил. Ну что, хозяюшка, ты меня обедом кормить собираешься?
– Глупые фертраты должны помалкивать, когда их не спрашивают! – Мира сурово нахмурилась и ткнула Мая кулаком в живот. – И вообще, я тебе точно между глаз дам, чтобы не выпендривался.
– Договорились. Готов принять кару с должным смирением, но только на сытый желудок. Ну что, потопали, хозяюшка?
Обед прошел относительно спокойно. В столовой стояла тишина – здесь старосты и командиры отделений следили за дисциплиной жестко и бескомпромиссно. Хотя они и сами с любопытством поглядывали на Мая, но пары рыков Сёи и Типи Полета, старосты третьего курса, оказалось достаточно, чтобы все дисциплинированно уставились в свои тарелки. Мира даже смогла немного расслабиться. Куриный суп сегодня оказался на высоте (при воспоминании о том, как вчера она с другими дневальными весь вечер ощипывала и потрошила тушки, ее передернуло), да и омлет с маринованными корнишонами удался повару куда как лучше обычного. Или, возможно, она сама от треволнений сильно проголодалась.
Но после обеда спокойная жизнь снова кончилась.
Разумеется, самостоятельная подготовка на втором курсе оказалась безнадежно сорвана. Да и на третьем, пожалуй, тоже. Мире даже не удалось добраться до библиотечного зала. Сразу за порогом столовой их окружила взволнованно галдящая толпа, состоящая преимущественно из девочек (мальчишки с независимыми физиономиями держались поодаль, хотя и внимательно прислушивались). Миру, как она ни сопротивлялась, немедленно оттерли в сторону. Вероятно, Мая тут же, на месте, раздергали бы на ниточки несмотря даже на усилия взводных, но он вложил два пальца в рот и оглушительно свистнул.
– Так, мелочь пузатая! – громко сказал в наступившей тишине. – Если меня прямо тут затопчут до смерти, я обижусь и никому ничего не расскажу. Вопросы будут приниматься в организованном порядке и не здесь. Все на улицу. Эй, хозяюшка! – он снова продемонстрировал свою способность маневрировать в толпе, как-то сразу оказавшись рядом с Мирой. – Веди на куда-нибудь на большую поляну, куда все поместятся.
После пятиминутной толкотни, в которой Мире несколько раз отдавили ноги и растрепали прическу, гурьба народу высыпала из учебного корпуса на улицу. После сумрачного прохладного здания у нее немедленно вспотела и зачесалась спина. Ее беспардонный фертрат немедленно скинул свой китель, грубо нарушив сразу три статьи устава, и перекинул его через плечо. Усевшись верхом на каменного льва, установленного на лужайке перед корпусом, он благосклонно предложил:
– Валяйте, спрашивайте. Только не все сразу, а в режиме пресс-конференции. Кто первым руку поднял, тот и говорит. На счет «три» – и раз, и два…
Следующие полтора часа Мира завороженно слушала рассказы Мая об его странном и забавном мире: о гигантских материках, где пустыни занимают лишь малую часть, о высоченных горах, с вершин которых никогда не сходит снег, об огромных океанах и невероятных размерах волнах, называющихся «цунами», приходящих из морских глубин после подводных землетрясений и извержений и опустошающих пологие побережья на сотни саженей, а то и целые версты вглубь… Май рассказывал о больших океанских лайнерах, в которых уместилось бы население небольшого города; о военных кораблях, более могучих, чем армия целого графства; о совершенно невозможных подводных судах, способных месяцами не всплывать на поверхность, но при том одним залпом неведомого оружия звездной силы уничтожить десятую часть планеты. Что такое «планета», Мира так и не поняла, но, похоже, размерами она далеко превосходила весь Сайлават. Рассказал Май и о железных самолетах, перевозящих сразу сотни людей по всему миру, и о загадочных «спутниках» и «обитаемых станциях», парящих так высоко над землей, что разглядеть их нельзя даже в сильный бинокль – там, где почему-то кончается воздух и начинается мертвая бесконечная пустота.
Города там, если фертрат, конечно, не врал, тоже отличались размерами. Вообще его родной мир весь выглядел непомерно большим: уродливым арбузом-переростком, в котором людей на каждом шагу встречается больше, чем семечек. Автомобили там ездили вовсе не при помощи магических батарей, а на электричестве, какой-то непонятной горючей воде и еще более непонятном горючем воздухе (как вода и воздух могут гореть? Май точно свистит и даже не смущается!) Но особенно воображение Миры поразили ожившие статуи – «человекообразные киборги» или «чоки». Не просто ожившие – а неотличимые от людей и умеющие говорить и размышлять при помощи каких-то «искинов». Статуи работали сиделками и горничными, секретарями и гидами и еще кем-то, что Мира тоже не поняла. Статуи так здорово походили на людей, что некоторые даже влюблялись в них и переставали обращать внимания на настоящих людей. Таких влюбленных стало настолько много, что тамошний Даоран (или что-то на него похожее – хотя графов там, кажется, не имелось) даже принимал законы, ограничивающие создание чоки и пользование ими – затыкал плотину пальцем, как ехидно выразился Май.
В мастерских и на фабриках работали какие-то механические штуки, внутри которых сидели те же «искины». Механические штуки работали так быстро и хорошо, что людей на работу нанимали плохо и неохотно. Уже почти половина взрослых там получала «пособие по безработице» (как можно платить людям за то, что они не работают?!), и их становилось все больше и больше. И вообще «роботы» уже почти полностью вытеснили бы живых людей, если бы не какие-то законы. Те, кто остался без работы, сидели дома и развлекались самыми разнообразными и непонятными способами, превращаясь в «субстрат».