Отдана чудовищу

— Я не мучалась. Это мой дом, — с грустью поправила я.

— Так что? Возьмёшь комплект белья для моего светлого семейного будущего?

— Нет. Ты что! Я тут ничего не возьму! — переодевшись в свою одежду, говорю Глебу что нам нужно поискать магазин подешевле. Он все это время печатал что-то на телефоне. Оторвав взгляд, тяжело вздохнул и обратился к продавщице.

— Что вы там мерили? Упакуйте, — пока продавец складывает и в пакеты и отбивает сумму, Глеб ждёт с карточкой наготове. — И это ты мерила? — он поднимает комплект белья двумя пальцами и смотрит то на меня, то на верёвочки. Я не могу выдать Машу, ему это точно не понравится.

— Да. И его мерила, — повернулась к Маше, проклиная её взглядом. — Зачем ты его подсунула?

— Ничего. Пусть расплачивается, — шепнула она. Мы возвращаемся домой вечером, слуги заносят в дом гору пакетов. А Глеб просит меня остаться для важного разговора.

— Завтра придет организатор свадьбы. Отец торопится. Говорит чтобы мы поженились через неделю. Пожалуйста, не думай о деньгах, когда будешь выбирать платье. Это не твоя проблема.

— Через неделю! — я всё ещё надеялась, что случится чудо и меня спасут от этой участи. Жить с тем, кому ты даже не нравишься. Но это все пустые надежды. А главное, Мстислав хочет наследника и значит будет брачная ночь.

Глава 3. Олеся

Проезжающие мимо нас машины радостно гудят, шарики, привязанные к боковым зеркалам развиваются от скорости.

— Ты бледнее, чем обычно, — заметила Маша.

— Я так волнуюсь, ещё немножко, и меня стошнит на это произведение искусства, — разглаживаю белоснежную ткань.

Причин для тревоги множество. И главная из них: на моей свадьбе не будет отца. Я даже не знаю как он.

— Спасибо тебе, Машунь. Хоть один родной человек будет на моей свадьбе, — я благодарно улыбаюсь подруге, сжимая её ладонь.

— Ты пьешь? — она многозначительно посмотрела на меня и на водителя лимузина. Я поняла о чем она. О противозачаточных. Как только я поняла, что избежать брачной ночи у меня не получится, попросила Машу купить таблетки. Одно дело потерять девственность, другое ребенка. Если я забеременею, то буду навсегда привязана к этой семейке. Я ведь даже уйти не смогу, ребенок будет принадлежать Мстиславу. Так он мне сказал за обедом.

Мало того, что я стала вещью без права голоса и выбора, так ещё и малыша постигнет такая же судьба. Я категорически против. А таблетки — моя надежда на свободу. Возможно, Мстиславу не понравится, что я так долго не могу принести долгожданного внука и он найдет мне замену. Это на тот случай, если я не придумаю как вырваться из этого капкана.

— Улыбнись. Скоро ты выйдешь замуж за красивого мужчину. У тебя будет столько денег! Хоть жопой ешь. Красивый дом, машина, положение в обществе. Я не понимаю траурного выражения лица. Как будто хоронить будут.

— А ещё красавчик муж, который меня не любит, а терпит, потому что так велел отец, невозможность видеться с отцом, не будет свободы. Я не могу принимать решение, ни в чем. Даже в выборе свадебного платья, — я хотела скромное платье, без пышных юбок и кучи бриллиантов. — На мне столько дорогих камней, что меня стоило перевозить в сейфе. И похищение невесты произойдет только потому, что она стоит больше, чем наш областной город.

— Вот! Молодец. Уже шутишь. Так держать!

Машина тормозит возле здания ЗАГСА. Под нарастающий гул в ушах, выхожу из машины. Маша поправляет мне фату, я сжимаю свадебный букет. Меня окружает толпа журналистов. Под вспышки фотокамер ко мне подходит Глеб. На нем черный строгий костюм, который только подчеркивает его стать и красоту. Сердце бьётся быстрее, а люди становятся безликой массой. Я всего лишь держусь за его руку, а меня опять охватывает непонятное волнение, трепет, и я не могу отвести взгляд от его лица, от его улыбки, которую он дарит гостям.

Слышу, как раздаются восторженные охи женщин. Не я одна подверглась его обаяния и врождённой харизмы.

— Какой красавчик! — шепчутся у меня за спиной. — А невеста то! Какая страшненькая. Не помог ни именитый визажист, ни дизайнерский наряд. Платье на ней сидит как на корове седло, — моя эйфория проходит и надежда, что возможно не все так плохо, что Глеб однажды проникнется ко мне хотя бы симпатией, тает на глазах.

Я смотрю на него. На красивом лице нет больше улыбки, он сжимает челюсть до остро выделющихся скул, а в его глазах полыхает ярость.

Конечно, он тоже это слышал. Весь вечер гости будут перешептываться о том, как ему не повезло со мной, что такому красавчику могли найти более красивую партию.

— Слюни подбери, — сплетницы продолжают трещать за нашими спинами. — Ни тебе, ни мне он не светит. У нас нет такой чистой крови как у нее.

— А ясно. Выбрали племенную кобылку, точнее пони, — хихикают.

— Заткнитесь вы! — слышу голос Маши. — А не то вас выведут с церемонии. Олеся хорошая. И у нее добрая душа, в отличие от вас, змей! — В этот момент я готова расцеловать подругу.

Мы стоим в красивом зале и на меня наваливается вся серьезность решения, которое я приняла. Словно сквозь толщу воды слышу отрывки слов регистратора брака, про нити связавшие на всю последующую жизнь.

…я хотела бы услышать является ли ваше желание свободным, искренним и взаимным, с открытым ли сердцем, по собственному ли желанию и доброй воле вы заключаете брак?

По собственной воле? С открытым сердцем? Нет, конечно!

Прошу ответить вас жених:

— Да.

Прошу ответить вас невеста…

Я совершаю огромную ошибку. Что будет, если я скажу нет и убегу? Доберусь на попутках до дома, увезу отца так далеко, что Мстислав нас ни за что не найдет. А выпустят ли меня? А Машу? На что способен Мстислав? Вдруг ей придется расплачиваться за мою свободу.

За моей спиной раздается шушуканье, а от Глеба исходят волны раздражения. Я поворачиваю голову и Мстислав смотрит, из-под насупленный бровей.

— Невеста?

— Да. Я согласна.

Мы обменивается кольцами под пафосную речь регистратора.

… означает, что отныне вы две половины, единого целого.

Просторная столовая сияет своей белизной, столы накрытые белоснежной скатертью, на них нежные орхидеи белого, розового и оттенка возвышаются на тонких палочках, не загораживают вид на улыбающихся гостей, а услужливая армия официантов щедро подкладывают дорогие закуски, пока я нервно мну белоснежную льняную салфетку.

Скоро молодые, то есть мы с Глебом, пойдем в комнату. Я останусь с ним один на один.

— Кончай кукситься! — шепчет мне на ухо Маша. — Ты пробовала лобстера? Татьяна, кухарка, сказала, что он стоит тысячу долларов!

— Я не хочу, — мне просто кусок в горло не полезет. С Глебом, за сегодняшний день, мы едва обмолвились парой фраз. Он снова держится отстранённо. Все после того, как его друзья высмеяли меня. Вот и сейчас он разговаривает с ними, обсуждает бокс, совсем не обращая внимания на меня.

— Эх! — вздыхает Маша, выпивая залпом шампанское. — Тихо как на похоронах и шампанское какое-то горькое.

— Что? — переспрашиваю я.

— Я говорю: горько! — кричит изрядно захмелевшая, почти труп, подруга. Почти, потому что я обязательно исправлю это. Мне вполне хватило поцелую на регистрации. Быстрого, мимолётного как удар электрошокером. Примерно это я ощущала, когда он меня поцеловал.

Гости оживились и поддержали дружными возгласами. Глеб, натужено улыбаясь, встал и потянул меня за локоть вверх. Его рука ложится на мою талию, я замираю как лань перед охотником. Мысленно готовлю себя, настраиваю, чтобы не реагировать так бурно. Но все до того момента как его губы касаются моих. Я закрываю глаза, от переизбытка рвущихся чувств. Не реагировать! Не сметь!

Раз!

Голова кружится.

Два!

Ноги слабеют, мне приходиться обхватить его сильную шею, давить в себе желание провести руками ниже, по ярко выраженным грудным мышцам, которые не возможно скрыть хлопковой рубашкой.