Тень моей хозяйки

— Будет тебе прихорашиваться! Работать пора.

Я с готовностью кивнула и засеменила вслед за новой знакомой, втайне надеясь за завтраком расспросить её о хозяевах подробней, но на кухне оказалось людно: кухарка попеременно то бранилась с господским поваром, то прикрикивала на помощницу, молодой конюх развлекал весёлой историей румяную птичницу средних лет, а вокруг стола носился мальчонка лет пяти с деревянным корабликом в руках.

Мне пришлось пережить несколько ужасных минут, пока Вера простым и понятным для челяди языком пересказывала короткую историю моего появления в поместье, не давая мне вставить и слова. После мы оказались снаружи, на крытой пальмовыми листьями веранде, где она наконец набила рот творожной лепёшкой и ненадолго замолчала. Я видела, что её так и распирает поделиться со мной всем, что она знает сама.

— Так вот, — едва прожевав, заговорила моя собеседница. — Хозяину тридцать один год, а он уже в советниках ходит. И Асфа вся ему принадлежит, плюс с десяток соседних островков помельче. Местные господина Тейна любят, а чужаки… по-всякому.

— Почему?

— Как почему? Магистров этих хлебом не корми, а дай только помериться, у кого владений больше, деревень или людских душ. Когда у человека есть что-нибудь, так ему ещё и ещё подавай. Жадность развивается, понятно тебе?

Она зачерпнула ложкой мёд и густо намазала им вторую лепёшку. Я едва-едва справилась с одной и теперь думала, как же мне работать после столь плотного завтрака. К счастью, нас пока никто не подгонял и можно было пить горячий чай и любоваться восходом солнца.

— Асфа ведь одиннадцатый остров по величине, шутка ли! Здесь чего только нет — и река, и озёра, и селения всякие, — сообщила Вера. — А ты где раньше жила?

— На Фелле, — сказала я, про себя поразившись размерам Асфы. — Фелла маленький остров, триста тридцать второй.

— Ха, так это ж совсем крохотный! Никогда о нём не слышала! — воскликнула Вера. — А у нас тут даже кладбище есть, представь себе.

Не знаю, почему она сообщила мне эту новость с таким восторгом. Я никогда в жизни не видела кладбищ, но читала и слышала об этих мрачных местах исключительно жуткие истории.

— А ещё что здесь примечательного? — скорее спросила я, не желая слушать о могилах и покойниках.

— Бухта радости, например, — пожала плечами Вера. — Говорят, там эти, как их… контрабандисты водятся, но я сколько ни ходила туда по всяким поручениям, никого кроме людей там не видела. Ну, может, парочку эльфов или оборотней.

Это название, Бухта радости, отложилась в моей памяти, и я понадеялась когда-нибудь попасть в место с таким привлекательным именем. Может быть, госпожа Ари и мне даст поручение, чтобы сходить туда. Ведь вчера вечером советник Фоули говорил что-то о проблемах с контрабандистами, вот только что именно, я совсем запамятовала от волнения.

Очень скоро я поняла, что рот у Веры не закрывается почти никогда. Если в первый час нашего знакомства я радовалась новой подруге, то через какое-то время мне захотелось заткнуть уши ватой или наслать на товарку заклинание немоты. Она говорила обо всём подряд, легко перескакивала с одной темы на другую и совершенно не придавала значения тому, слушаю я её или нет. Ей достаточно было моего присутствия. А мне так хотелось поподробнее расспросить её о хозяевах!

После завтрака Вера провела меня по аккуратно выложенным круглыми морскими камнями дорожкам вокруг хозяйского дома, показала все выходы за выкрашенную белой краской изгородь. Их оказалось четыре: главный вход, дорога на конюшню и ферму, спуск к морю и теряющаяся среди высоких деревьев тропа в ближайшую деревню. Затем мы направились в поместье, где царили прохлада и мягкий полумрак.

— Сначала я убираю кабинет господина Тейна, следом накрываю ему завтрак в столовой. Потом иду в его спальню, а после — в общую гостиную. Когда госпожа Ари просыпается, накрываю завтрак ей, а сама иду в её спальню… Бывает, что она просидит всю ночь над книжками, кровать-то и не расстелена, тогда не надо и прибирать.

Со слов Веры всё казалось так просто, но в этой кажущейся простоте мой разум без устали рождал новые и новые вопросы. Почему госпожа Адриана и её муж спят в разных спальнях и завтракают порознь? Что за исследования проводит моя хозяйка? Как относится к этому советник? Я понимала, что меня взбудоражил не столько переезд на новое место, сколько загадочная обстановка в этом роскошном и ухоженном поместье. Здесь, за внешним довольством и благополучием, скрывались семейные тайны и загадки, которые мне очень хотелось бы разгадать.

До самого вечера я старалась убедить себя в том, что дела дома Фоули нисколечко меня не касаются. Я всего лишь рабыня, и мне несказанно повезло попасть в дом добрых господ, а не в лапы какого-нибудь жестокого извращенца вроде Сарфа. Но все мои доводы только ещё больше распаляли любопытство. Когда у тебя нет своей собственной жизни, то волей-неволей начинаешь жить чужой… и жизнь Ари, то есть госпожи Гилмур, конечно же, притягивала меня как магнит.

Когда мы добрались до комнаты хозяйки, я чуть было не выдала себя во второй раз за сутки. Я вытирала пыль с мебели. Подойдя к столу, я заметила раскрытую на середине тетрадь, испещрённую множеством мелких аккуратных строчек. Кое-где записи были перечёркнуты, но всё же я сразу поняла, что передо мной личный дневник хозяйки. Я поправила небрежно брошенное поперёк тетради перо и жадно вцепилась взглядом в первую попавшуюся строку.

«Нужно выяснить, что за дар скрывается в крови этой юной рабыни…»

«Элинея, несомненно, стремится выглядеть проще, чем есть на самом деле…»

«Тейн думает, что она может стать источником проблем…»

От прочитанного меня бросило в жар. Неужели госпожа догадалась, что я всё-таки умею читать?

— Эй, чего там увидела? — окликнула меня Вера. — Документы на столе не трогай. Не нашего это ума дело!

— Да нет, я просто… — Я поспешно махнула тряпкой по краю стола и занялась перекладинами стула.

— Ты грамоту разумеешь, что ли?

Ну вот ещё. Не хватало только домыслов Веры, которая орудует языком куда скорее, чем я успеваю что-либо подумать.

— Нет, что ты! — быстро сказала я. — А ты?

— Делать мне больше нечего! От грамоты и книжек одни проблемы в жизни. Иной раз, вон повар на кухне рассказывал, такое в газете прочитаешь, что всю ночь глаз не можешь сомкнуть! То убили кого, то налоги повысились, то чудище какое из моря выползло. Нет уж, я спать спокойно хочу безо всяких там новостей.

Я с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться от её рассуждений, но Вера даже не смотрела в мою сторону — она ползала со щёткой по ковру.

— Вот взять нашу госпожу. Ведь и молода, и красива. Если бы не енти дурацкие книжки да диссертации, жила бы себе счастливо и детишек растила. А от лишних знаний счастья нет, точно тебе говорю.

Как я очень скоро узнала, от «лишнего богатства», к которому Вера причисляла всё, начиная от золотых украшений и заканчивая домами и фермами, счастья тоже нет. Потому как сиди всё время и думай, как бы тебя воры не обчистили или конкуренты не зарезали.

— В чём же тогда счастье, по-твоему, а? — спросила я уже вечером, когда мы отдыхали на ступеньках веранды для слуг.

— Тебе лишь бы голову над чем-нибудь ломать, как я погляжу! — фыркнула Вера. — Понятно, чем ты хозяйке приглянулась. Думать любишь много.

— Разве это плохо? — улыбнулась я.

— Пёс его знает, плохо это или хорошо, а я считаю, что рабам это ни к чему, вот и всё, — отрезала она.

На ночь глядя ко мне в комнатушку снова заглянула госпожа Адриана, но сегодня никакого разговора у нас не вышло. Она была молчалива и сосредоточенна, в руках её был зажат небольшой флакончик. «Кровь!» — осенило меня, но я не успела испугаться как следует. Хозяйка попросила меня вытянуть руку и провела над запястьем чем-то вроде пёрышка. Боли я не почувствовала. Быстрые алые капли сбежали в приготовленный сосуд, а потом Ари шепнула всего одно слово — и ранки моей как не бывало, моментально затянулась.