Страница 8 из 8
У следователя, ждавшего меня за дверью, не выдержали нервы, и он вбежал в палату. Для маскировки он тоже был одет, как я, в белый медицинский халат. На лице была маска, а на голове – шапочка. Бандиты с надеждой обратились к нему:
– Помогите, эта психованная сука хочет нас убить!
Земляной посмотрел на приговоренных к клизмам, затем на меня. Пока он все не испортил, я выхватила револьвер и навела его на следователя, скомандовав:
– Стоять! Быстро ко мне!
– Вы чего, – растерялся Земляной. – Не сходите с ума!
– Быстро ко мне, или вышибу мозги, – заорала я, изображая исступление.
Земляной нерешительно приблизился, я схватила его, толкнула к кровати Ольшанского и, тыча пистолетом в затылок, сунула следователю в руку клизму:
– Быстро, делай это! – приказала я и сняла револьвер с предохранителя.
Трясущимися руками следователь снял с бандита штаны и провел процедуру. Ольшанский орал как обезумевший. Охрана тюремной больницы была предупреждена Земляным, поэтому никто не отреагировал на вопли бандита.
Уронив на пол пустую клизму, Земляной отошел от кровати Ольшанского. Тот орал так, что закладывало уши. Через некоторое время глаза несчастного закатились, и он отключился. Дружки Даниила были ни живы ни мертвы от страха. В наступившей тишине прозвучал мой зловещий голос:
– Теперь ваша очередь, ублюдки. Что, весело было убивать ту женщину? Теперь настал мой черед веселиться.
Понукая следователя пистолетом и размахивая ножом, я приказала:
– Давай, вкати вон тому тощему. – Я кивнула на бандита по кличке Кощей.
Бобков на соседней кровати отчаянно рванулся из пут и завопил:
– Мы с Лехой ни при чем! Это Даня Ольшанский. Он ее переехал. Мы даже ничего не знали ни про деньги, ни про что.
– Очень плохо, что вы ничего не знали, – печально заметила я. – За нужную информацию я могла бы оставить вас в живых. Но раз вы ничего не можете рассказать, то какой от вас толк.
– Я, я знаю, – закивал мокрый от пота Кощей. – Даня правильно раскидал тему. Все так и было. Этот фраер позвонил и дал набой, что мы можем банк снять за левое дело. А станем морду воротить – всем вилы. По пол-лимона на брата обещал. На этой, блин, карточке был задаток семьсот пятьдесят штук деревянных. Там еще фотка в письме была этой бабы и адрес. Мы тетку эту поводили пару дней, а потом раскатали у ресторана, где она с каким-то лохом рисовалась. Сдернуть не удалось. Фарт кончился. Какая-то баба с волыной нас в решето превратила. Потом менты, и мы залетели. Карточка с бабками у Дани дома. Я видел, как он ее в матрас заныкал. Но код еще нужен, чтоб бабки снять, а его только Даня знал. Теперь-то у него спрашивать поздно.
– Почему тот чувак нанял именно вас? – спросила я, пропустив мимо ушей последнюю фразу. – Ты сам разговор слышал?
– Да, слышал, – с готовностью мотнул головой Кощей. – Этот бобер все про нас знал: где хата, погоняла, за что срок тянули – весь расклад. Короче, наехал, как на бакланов.
– Неужели вообще мыслей не появилось, кто это мог быть? – давила я. – Смотри, а то щас кишки быстро прочистим. Склеишь ласты, как твой Даня.
– Мамой клянусь, я ничего не знаю! – взвыл бандит. На газах у него заблестели слезы.
Я приказала следователю сделать вливание. Земляной медлил, а Кощей в это время верещал, как свинья в когтях тигра.
– Делай, – повторила я приказ, но Земляной бросил клизму на пол:
– Все, с меня хватит!
Я схватила его под локоть и выволокла в коридор, бросив на бегу бандитам:
– Сейчас принесу вам бумагу, и вы напишете все, как было. Будете кочевряжиться – закончите, как Ольшанский. И никто вас не хватится. В морге напишут, что вы покончили жизнь самоубийством. Потом трупы зароют и воткнут сверху доску с табличкой и порядковым номером.
Уже в коридоре, когда дверь в палату была закрыта и мы отошли к посту дежурного, Земляной набросился на меня с обвинениями:
– Что это вообще такое! Охренела?! Целишься в меня из револьвера! Я уж решил, что ты в меня правда выстрелишь. Такое вообще трудно вообразить. Мы же договаривались только припугнуть! Как прикажешь это понимать! Да я тебя засажу на всю жизнь!
– Во-первых, револьвер был не заряжен, – спокойно ответила я. – Во-вторых, вам было велено ждать в коридоре, а вы вошли и едва все не испортили. И не тряситесь вы так, ваш Ольшанский жив. Я для вида заполнила смесью только две клизмы. В третьей был раствор снотворного с красным перцем. Этот ублюдок просто отключился, он придет в себя через пару часов. Вы же благодаря мне сможете получить признания его дружков. Когда Ольшанский проснется и узнает, что его кореша все валят на него, то он тоже запоет, а вы получите раскрытие тяжкого преступления – убийства по предварительному сговору группой лиц.
– Ну, не знаю, – неуверенно пробормотал следователь, – они потом на суде откажутся от своих показаний, когда поймут, что это была подстава.
– Не откажутся, – пообещала я. – Сейчас намекну им, что в тюрьме будет спокойнее, чем на воле. Сами видели, я могу быть убедительной. Пообещаю вернуться, если они пойдут в отказ. Теперь сделаем вот что: вы договоритесь с врачами, чтоб они пришли в палату и изобразили, что Ольшанский еще жив и они его пытаются вытащить с того света. Пусть перевезут Ольшанского в другую палату, а когда он проснется, скажете, что его едва спасли. Он поверит.
– Вообще-то может сработать, – задумчиво проговорил следователь.
Я взяла со стола дежурного несколько листов бумаги, ручку и вернулась в палату. Признания были написаны за пять минут.
По дороге в общежитие я думала о своих дальнейших действиях. Первое – обыскать квартиру бандитов. Ее успели опечатать, но обыска еще не было. Возможно, удастся там обнаружить что-то, что хотя бы косвенно укажет на заказчика. Несомненно, человек, заказавший убийство Сурковой, хорошо знал Ольшанского и его товарищей. Какие-нибудь прошлые дела или общие знакомые. Вторым пунктом плана я определила обыск в квартире убитой. Причем все надо сделать быстро, до милиции. Надо еще позвонить ей на работу и выяснить, какими проектами женщина занималась в последнее время. Это тоже может вывести на заказчика. Потом карточка, на которую заказчик перевел деньги. Надо пробить и это направление. Денежные операции всегда оставляют много следов.
В комнате общежития стояла мертвая тишина. Уваров спал на кушетке при включенном ночнике. В руке Андрей сжимал электрошокер. Электронные часы на журнальном столике показывали половину двенадцатого. Я аккуратно вынула из руки клиента шокер, чтоб он не жахнул им себя во сне, и пошла поставить чайник. Соорудив бутерброд из НЗ, хранившегося в холодильнике, я присела к компьютеру просмотреть базу данных МВД и ГУИНа. Нужно было найти подельников, людей Ольшанского и его товарищей. В отдельный файл я сохраняла все, что казалось интересным. Так как информации о возможных причинах убийства по-прежнему было мало, выяснить что-либо конкретное я не смогла. Оставалось надеяться, что позже мой труд принесет какую-нибудь пользу.
В половине первого я решила, что пора заканчивать. Выключила компьютер и легла спать на расстеленный на полу спальный мешок.
Проснулась я ровно в шесть. Встала, умылась, оделась и отправилась на свою ежедневную десятикилометровую пробежку. Утро выдалось достаточно холодным, но я не замерзла. Пробежав мимо кинотеатра, я свернула на тенистую аллею, затем миновала длинный ряд гаражей. Добежав до спортивной площадки, я выполнила свой комплекс упражнений на турнике, шведской стенке и брусьях. Проделала комплекс силовых упражнений, упражнения на гибкость и перешла к отработке ударов.
В общежитие я вернулась через час. Уваров все еще спал. Для человека, за которым охотились убийцы, он выглядел слишком безмятежным. Возможно, Уваров просто еще не до конца осознал серьезность угрожавшей ему опасности.
Я приняла душ, разогрела в микроволновке пиццу и позавтракала. За кофе с сигаретой я еще раз обдумала дальнейшие мероприятия на сегодня. Список был внушительный.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.