Страница 4 из 11
Общеизвестно, что по мере развития литературы и падения ранее господствовавших принципов нормативной эстетики, нарастал и усиливался процесс так называемого «смешения жанров». Соответственно в литературной критике и публицистике повсеместно падал интерес к жанровой форме произведений, а их эстетическая и тем более идейно-публицистическая оценка переставали зависеть от места произведения в жанровой иерархии искусства. На первый план выдвинулся критерий индивидуально-стилистической уникальности авторов и их произведений, и в эту же плоскость переместился вопрос о качестве и характере внутрилитературных «влияний» и «взаимодействий», в том числе между литературой и журналистикой. Жанровая терминология стала играть сугубо вспомогательную роль. На недавнем научном форуме этот вопрос вновь был поставлен на обсуждение историком и теоретиком журналистики Е. А. Ахмадулиным, заявившим о необходимости научно-обоснованной типологизации жанров, что существующая система жанров создавалась интуитивно, а не на основе исследования текстов. «Не имея под собой типологической базы, – утверждает исследователь, – эти практические формально-логические структуры лишь методически обслуживают «профессиональный договор» о формах текстов. Именно поэтому речь постоянно идёт о взаимодействии, метаморфозах, диффузии жанров, не имеющих единой основы для их деления и жестких критериев для их определения»[45]. Проблема утраты жанровой определённости, ставилась и раньше исследователями. В 1960–1970-х гг. В. В. Учёнова обратила внимание на процесс, который она назвала диффузией жанров или размыванием жанровых границ. Суть диффузии – взаимообогащение жанров в ходе активного взаимодействия. Особенно активный процесс появления новых жанров и обновление традиционных литературных (публицистических, журналистских) форм мы наблюдаем в периоды общественного подъёма, драматических событий или переломных моментов в истории общества, государства, когда новые идеи транслируются в новых или обновлённых формах.
Об исторической обусловленности содержания и формы литературного произведения (публицистического – в особенности) писали многие исследователи[46], обращая внимание на эволюционный принцип культурно-исторической изменчивости, когда любое произведение или стилевая система могут внезапно вновь актуализироваться в художественном процессе, ведя к возникновению или обогащению традиции. К концепции циклического характера общественного развития обращается и Ю. Б. Балашова в размышлениях о трансформациях публицистики в переходные периоды социокультурного развития: «Особую востребованность публицистики в переходные периоды жизни общества определяет сопутствующий им кризис устоявшихся ценностных ориентаций, потребность в опоре на авторитетные суждения в ситуации поиска новых мировоззренческих ориентиров»[47].
Каноничность жанровых форм как совокупность темы и приёмов её композиционно-стилистического решения является подвижной системой, отражающей своё время. Эта связь прослеживается в развитии литературы, литературной критики, журналистики и, особенно, публицистики – во всех её разновидностях. Определяющим свойством этих текстов является публицистичность – эмоционально-образная обращённость к актуальным вопросам современности. Такой характер имела литературная критика Белинского, который создал особый тип статьи – публицистического литературного обозрения, отвечавшего потребностям времени и запросам читателей, а также отражавшего характер автора, его яркую и неповторимую личность. Каждая эпоха порождала яркие имена публицистов, отразивших не только идеи, но и дух времени, нашедший воплощение в поэтике, новых жанровых формах. Это наблюдение Л. Е. Кройчик иллюстрирует на примере периода горбачёвской «оттепели», когда «на газетно-журнальных полосах, в эфирах ТВ и РТ появились подзабытые жанры обозрения, комментария, интервью, эссе» и когда «традиционные жанры статьи и корреспонденции обретали новые черты, становясь ощутимо образными»[48]. Автор ставит задачу «по-новому посмотреть на классификацию жанров, тем более, что «процесс эволюции был продолжен в восьмидесятые-девяностые годы, чему способствовала радикальная политическая, идеологическая и экономическая смена парадигм государственного развития и радикальные перемены в общественном сознании»[49].
Эволюция жанров, детерминированная характером эпохи, на всех этапах развития публицистики выражалась в наиболее созвучных времени и востребованных аудиторией формах. Так было в период «оттепели» XIX века, хрущёвской «оттепели» XX века, так было в периоды отечественных войн, когда публицистика заполняла все поры вербального и невербального существования. Эти примеры наглядно отражают процессы влияния общественной жизни на идейно-тематическую (содержательную) характеристику и трансформацию жанровой структуры публицистики каждого исторического периода.
Этот процесс продолжается и сейчас, в новых условиях общественного и технологического развития, в современных форматах. Происходит изменение формы бытования публицистических текстов. Суть, нерв публицистики – быть историей современности, субъективно, тенденциозно отражать действительность… – то, о чем писали исследователи в XX веке – эти характеристики (с поправкой на идеологию), определяющие природу публицистики и описанные в трудах Черепахова, Учёновой, Прохорова, Здоровеги и других, остаются в основе своей неизменными.
В последние годы в трудах исследователей отмечен крен в ценностно-ориентирующую роль публицистики. Об этом пишет исследователь аксиологии журналистики В. А. Сидоров: «Не случайно в настоящее время наблюдается рост интереса российских учёных и публицистов к идеалам и ценностям, которые некогда были присущи нашему обществу, которые культивируются сегодня и, возможно, будут определять его облик завтра»[50]. Автор подчёркивает, что рост этот, «никем специально не направляемый и не возбуждаемый», совершенно объективный. Обозначившаяся тенденция, по мнению автора, означает «что мыслящая часть общества, несущая на себе нравственную ответственность за состояние его духовной жизни, всё больше убеждается в своевременности становления ценностных констант в повседневной практике общественной жизни[51]. Эти тенденции отмечают и другие исследователи, занимающиеся изучением истории и современной публицистики[52].
Однако, несмотря на позитивные явления, происходящие в общественных настроениях, исследователи по-прежнему констатируют тревожные признаки утраты влияния публицистического слова, что связано как со снижением публицистического мастерства, так и модальностью публицистического высказывания. Вряд ли можно согласиться с И. М. Дзялошинским в том, что «наиболее адекватным термином, обозначающим все возможные регуляторы коммуникации является понятие матрицы»[53]. Всякая матрица, в том числе и медиаматрица, о которой пишет автор, это всего лишь шаблон, а шаблон никогда не заменит настоящего творчества. Прав Л. Е. Кройчик, утверждающий, что «матриевизация лишает публицистическое произведение эстетической привлекательности, авторской индивидуальности, оригинальности в трактовке темы»[54]. То есть, автор как личность перестаёт быть интересным аудитории, а публицистический текст утрачивает свою концептуальную ценность. Публицистическое произведение отражает взгляд автора на окружающую действительность. И поскольку, по слова Л. Е. Кройчика, «понятие единства формы и содержания – понятие неотменимое»[55], то вполне уместно говорить о единстве мировоззренческих и эстетических основ авторской точки зрения. Модальность публицистического высказывания зависит не только от индивидуальных особенностей личности, стиля автора. Но главное в том, что угол зрения публициста – категория мировоззренческая, идеологическая. Идеологическо-мировоззренческая позиция автора, по словам Ю. К. Руденко, выражается «в открытом манифестировании художником своих взглядов и симпатий, либо прямо политических, социальных, философских, и проч… либо демонстративно эстетических, выступающих, однако, в роли общемировоззренческого (а то и непосредственно политического) авторского кредо»[56].
45
Ахмадулин Е. В. Историческая трансформация жанровых форм в журналистике // Медиа в современном мире. 60-е Петербургские чтения: сб. мат. Междунар. науч. форума (30 июня-2 июля 2021). Т. 2. С. 9.
46
См. об этом: Кройчик Л. Е. Принципы публицистического творчества // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10. Журналистика.2014. № 5. С. 133; Руденко Ю. К. Указ. соч. С. 14 и др.
47
Балашова Ю. Б. Ценностные ориентации в эпоху перемен (публицистика перестройки) // Русская публицистика в духовно-нравственной жизни общества: идеалы и ценности / под ред. Л. П. Громовой. СПб., 2014. С. 182.
48
Кройчик Л. Е. Принципы публицистического творчества // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10. Журналистика.2014. № 5. С. 133.
49
Там же.
50
Сидоров В. А. Аксиология журналистики: учеб. пособие. СПб., 2016. С. 9.
51
Там же.
52
Русская публицистика в духовно-нравственной жизни общества: идеалы и ценности / под ред. проф. Л. П. Громовой. СПб., 2014; Прозоров В. В. Власть и свобода журналистики: учеб. пособие. М., 2005; и др.
53
Дзялошинский И. М. Современные периодические издания: медиаматрицы как основа концепции // Современная пресс: теория и опыт исследования, М., 2012. С. 144.
54
Кройчик Л. Е. Принципы публицистического творчества // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10. Журналистика. 2014. № 5. С. 136.
55
Там же. С. 139.
56
Руденко Ю. К. К вопросу о масштабах и формах идеологической тенденциозности в искусстве XX века // Художественная культура. Вопросы истории и теории. СПб., 2006. С. 235.