Молчание

Четок у него не было, и он стал повторять «Pater noster» и «Ave Maria», загибая пальцы, но как вода проливается из уст тяжко больного, так и молитва не достигала сердца. В сущности, его больше занимали стражники, болтавшие под дверью хижины. Чему они так радуются? Мысли его вновь возвратились к освещенной оливковой роще, к людям, державшим пылающие черным пламенем факелы, равнодушные к судьбе Иисуса. Те стражники тоже были людьми. И тоже были безразличны к судьбе другого человека... «Истинный грех, - подумал он, - это вовсе не ложь, не кража. Грех - это равнодушие, позволяющее одному человеку попирать жизнь другого, нимало не думая о тех муках, что он причиняет...» И тут молитва зазвучала из самых глубин его сердца.

Внезапно на прикрытые веки упал луч света. Кто-то осторожно, стараясь не шуметь, приоткрыл дверь. Родригес успел поймать устремленный на него взгляд узеньких, недобрых глаз. Но, когда он поднял голову, человек мгновенно исчез.

- Говоришь, он ведет себя смирно? - спросил незнакомый голос у стражника, только что заглядывавшего в дверь. В ту же минуту дверь отворилась. В потоке света, хлынувшем в хижину, возникла фигура самурая - не того старого, а другого, без меча.

- Сеньор... - позвал он.

Он говорил по-португальски. С причудливым акцентом, с запинкой, но сомневаться не приходилось - то был безусловно португальский язык.

Родригес вслушался - да, в его речи встречались ошибки, но смысл сказанного был совершенно ясен.

- Не удивляйтесь, - продолжал незнакомец, - в Хирадо и Нагасаки много переводчиков. Но вы, падре, свободно владеете японским? Угадайте же, где я выучил португальский? - Он болтал, не дожидаясь ответа и непрерывно обмахиваясь веером, так же, как давешний самурай.

- Стараньями португальских падре в Ариме, в Амакусе, в Омуре были созданы семинарии. Но это вовсе не означает, будто я - вероотступник... Да, я крестился, но, разумеется, с самого начала не собирался стать монахом и вообще христианином. В наше время для сына рядового неимущего самурая только учение - путь к преуспеванию.

Японец усиленно подчеркивал, что не является христианином. Родригес с бесстрастным лицом слушал болтовню гостя.

- Почему вы молчите? - с некоторой досадой спросил тот. - Падре всегда презирали нас, японцев. Я знал одного падре, его звали Кабраль - так тот нас и за людей не считал. Приехал в Японию, а сам насмехался над нашими жилищами, над языком, высмеивал нашу пищу, наши обычаи. Даже выпускников семинарии отказывался вводить в сан.

По мере того как он вспоминал, незнакомец все более распалялся. «Гнев этого человека, в общем-то, не лишен основания»,- подумал Родригес. Он помнил, что рассказывал о преподобном Кабрале падре Валиньяно, как сокрушался, что из-за его высокомерия Церковь теряет священнослужителей и верующих...

- Я не похож на Кабраля.

- В самом деле? - Собеседник негромко рассмеялся. - Что-то не верится...

- Почему?

В сумраке было невозможно разглядеть выражение лица посетителя. Но Родригесу было достаточно этого тихого смешка, чтобы в полной мере ощутить его гнев и злобу. Служба священника научила его понимать человеческие чувства, слушая с закрытыми глазами исповедь прихожан. «Он стремится отмежеваться не столько от падре Кабраля, сколько от собственного прошлого»,- смутно подумал он.

- Не хотите ли выйти на воздух? Я думаю, падре больше не будет убегать и скрываться...

- Почем знать?.. - Родригес улыбнулся. - Я не святой. Меня тоже путает смерть.

- Нет-нет... - Японец тоже улыбнулся в ответ. - Раз вы понимаете это, прошу выслушать меня до конца. Из-за вашего безрассудства могут пострадать люди. Мы называем такую храбрость «слепой». Вообще-то среди падре часто встречаются люди, одержимые таким чувством; они совсем не думают о том, какие беды они несут японскому народу.

- Неужели миссионеры доставляют вам одни неприятности?

- Когда человеку навязывают то, что ему совершенно не нужно, у нас это называется горе-благодеяние. Христианская вера - такой же подарок. У нас есть собственная религия. И мы не нуждаемся в чужеземном учении. Я тоже изучал в семинарии догматы христианской веры. И, по правде сказать, не нашел в них ничего, что могло бы пригодиться японцам.

- У нас с вами разные взгляды, - тихо ответил Родригес. - Иначе я не проделал бы такой долгий путь...

Это был его первый диспут с японцем. Скольким миссионерам доводилось вести дискуссию с японскими буддистами? Падре Валиньяно предупреждал, что не следует недооценивать ум японцев. Они весьма сильны в споре.

- В таком случае позвольте спросить... - Переводчик в упор взглянул на Родригеса. - Христианские проповедники говорят, будто Дэус - неиссякаемый источник величайшего милосердия, добродетели и добра, а наши будды и божества - всего лишь обычные смертные и потому не имеют достоинств такого рода. Вы тоже так полагаете, падре?

- Будда, подобно вам, не может избегнуть смерти. В этом его отличие от Творца.

- Падре не знает учения Будды - только поэтому так говорит. В сущности, далеко не все будды - смертные люди. Да будет вам известно, у Будды есть три «тела» - «хоссин», «хоодзин» и «оогэ». «Оогэ» может являться в бесчисленном множестве ипостасей, неся спасение и божественные милости роду человеческому. Но Будда «хоссин» не имеет ни начала ни конца, он вечен и неизменен. Вот и в священных сутрах написано, что Будда вечен и постоянен. Полагать, будто все будды смертны, падре, могут лишь христиане, а японцы так не считают.

Все это переводчик выпалил одним духом, словно затвердил наизусть. «Наверное, долгие годы оттачивал эти фразы, чтобы сразить в дискуссиях миссионеров, - вот и сыплет мудреными словами, которые и сам-то едва ли понимает...» - подумал Родригес.

- Значит, вы утверждаете, что все существует само по себе и мир не имеет ни конца ни начала... - Родригес старался нащупать уязвимое место в рассуждениях противника.- Ведь вы именно так считаете, верно?

- Именно так.

- Однако все неживое не способно двигаться самостоятельно, если только некто - или нечто - не стронет его с мертвой точки. Откуда и как появились будды? Больше того, я готов допустить, что им свойственно милосердие, но объясните мне, как же был создан весь этот мир до их появления? Христианский Бог предвечен, он сотворил человека и дал жизнь всему сущему.