Страница 79 из 98
Очевидно, какие-то из ее эмоций промелькнули на лице дочери императора, потому что Раф вдруг, низко кланяясь, отступил назад, в сторону отведенных ему комнат.
— Знаете, Ваше императорское высочество, я, наверное, пойду к себе: уже поздно, да и вы, наверняка, хотите побыть одной. Чужие слабости мы людям еще можем простить, — вдруг добавил он, — но свои собственные им прощаем уже куда труднее.
Ида медленно кивнула, разрешая Рафу уйти и стараясь не особо вдумываться в смысл его последней фразы. Но вдруг какой-то звук заставил ее вновь резко вскинуть голову:
— Что это?
Откуда-то снизу (в гулкой ночной тишине сложно было точнее определить направление) доносилась едва слышная мелодия — кто-то неспешно перебирал струны одинокого музыкального инструмента.
— Это?.. — переспросил Раф, остановившись на пороге своей комнаты, но, очевидно, ничуть не удивленный вопросом. — Это проводы. Есть такой обычай на Эспенансо: когда кто-то умирает, как молодой Дериан Лоу сегодня, его друзья собираются вместе. Они в последний раз говорят и ведут себя так, будто он все еще среди них, а потом поют песни — не погребальные, нет, — просто те, которые ему нравились, — Раф помолчал, словно задумавшись, потом добавил. — Они на нижней галерее. Жаль, что я совсем не знал господина Лоу, — я бы непременно пошел к ним, — инженер в последний раз поклонился, аккуратно придерживая проводки «лекаря» возле лица, и закрыл за собой дверь, оставляя дочь императора одну на террасе.
Мелодия не стихала. Но и не становилась громче. Она звучала ровно, будто тот, из-под чьих пальцев она лилась, вовсе не думал о слушателях, играя лишь для самого себя. Как раз тот уровень звука — достаточно громкий, чтобы невозможно было не слышать в абсолютной тишине ночи, но и достаточно тихий, что невольно начинаешь прислушиваться. Ида тряхнула головой. Она знала: стоит лишь войти в спальню и плотно прикрыть за собой дверь, и звук исчезнет, больше не донимая ее. Девушка отыскала взглядом лестницу, ведущую на нижний уровень галереи, и, придерживая подол длинного платья, направилась в ту сторону.
Первый уровень галереи мало отличался от того, что Ида уже успела изучить, — точно такая же открытая и продуваемая всеми ветрами каменная терраса, на которую выходили окна и балконы внутренних комнат замка. Только здесь на некотором расстоянии друг от друга были устроены небольшие полукруглые рекреации с плетеными из сушеных водорослей столиками и такими же низкими широкими креслами возле них. В одном из таких местечек и расположились друзья Дериана — Ида увидела их, даже не спустившись до конца полукруглой, закручивающейся винтом лестницы. Четверо молодых людей и три девушки. Девушки и тот парень, что держал в руках струнный музыкальный инструмент, незнакомый Иде, но сильно напоминающий цитру, сидели в креслах. Остальные стояли вокруг них. Никакой еды или закусок на столе видно не было — только темнота, близко подкрадывающаяся на мягких лапах, семеро людей, молчащих об одном и том же, и музыка, невесомыми крыльями порхающая между ними, от одного к другому, оплетая их невидимыми нитями.
Ида замерла в трех ступенях от конца лестницы. Чем дольше она смотрела вниз, тем более неуверенно себя чувствовала. Откровенно говоря, когда Раф с такой легкостью говорил об имеющемся на Эспенансо обычаи, Ида подумала, что на проводы принято приходить всем, кто хотя бы немного был знаком с погибшим. Но теперь, видя такую небольшую компанию, она начинала думать, что либо инженер ошибся, и проводы предназначались лишь для самого близкого круга друзей, либо что-то именно в этот раз пошло не так! Генерал Хотин не стал вводить комендантский час ни на планете, ни во дворце, но в ночь, когда правящий герцог и его приближенные арестованы, требуется немного мужества, чтобы думать о чем-то кроме собственного пошатнувшегося положения. А значит, здесь сейчас собрались лишь те, кому Дериан был по-настоящему дорог. Насколько будет уместным ее появление среди них?
Наверное, Иде следовало просто повернуться и уйти, пока ее еще никто не заметил, но музыка вдруг оборвалась. Парень напоследок, словно в глубокой задумчивости, провел пальцами по выпуклому боку цитры и протянул ее другому — стоящему за его креслом, прислонившись плечом к внешней стене террасы.
— Гий, сыграй ту песню, что вы с Дерианом последней пытались разучить, — попросил он. Тот, кого назвали Гий, принял цитру, но вместо того, чтобы начать играть, лишь неуверенно пожал плечами:
— Я неплохо помню первый куплет, но дальше только Лоу знал.
Ида почувствовала, как ее пальцам стало больно, — очевидно она слишком сильно впилась ими в каменные перила лестницы. Наверное, нужно было уйти, но Ида вспомнила вдруг, как сегодня днем сама себе пообещала поговорить с Дерианом. Просто потому, что нужно знать хоть немного о человеке, который перевернул всю свою жизнь, чтобы в необъявленной войне, в сердце которой они оказались, встать на твою сторону. Теперь это уже ничем не поможет ей, и Дэриану тем более не нужно. Но клятвы ты даешь не другим, а только самой себе. И для себя нужно их выполнять — для уважения к самой себе!
Ида спустилась вниз, пройдя остававшиеся три ступени лестницы. Одна из девушек — очень светлая блондинка в ярком зеленом плаще — заметила ее и поспешно вскочила с кресла, низко кланяясь. Вслед за ней обернулись и тут же поклонились и остальные. Ида сделала знак рукой, позволяя им выпрямиться.
— Я не хотела мешать вам, вторгаясь без приглашения в вашу компанию, — проговорила она, сама ощущая, насколько неуверенно звучит ее голос. Парень по имени Гий качнул головой:
— На проводы никого не приглашают, благородная госпожа. Те, кому это необходимо, приходят сами.
Ида кивнула: если все на самом деле так, как он говорит, значит, она действительно там, где ей следует быть. Она делает то, должна делать. Должна не кому-то, а самой себе! Парень — тот, что играл первым, отступил в сторону, уступая нежданной гостье свое кресло. Откровенно говоря, Ида предпочла бы и дальше стоять немного в стороне, может быть, даже за границей круга света от небольшого парящего над столом ксола, но она прекрасно понимала: не сядет дочь императора — не сядет никто в одной комнате с ней. И остаться стоять значило, сделать то, чего она меньше всего хотела — нарушить течение вечера. Ида опустилась в кресло и три другие девушки сели вслед за ней. Все сразу же будто почувствовали себя немного свободнее. Гий обошел стол, встав так, чтобы дочери императора не нужно было оглядываться на него.
— Я спою другую песню, — произнес он, продолжая прерванный появлением Иды разговор. — Дериан прошлым летом раскопал ее в архивах. Помните, он тогда целый месяц потратил, пытаясь разузнать что-нибудь о ее авторе, но так ничего и не нашел.
— Дериан собирал старые песни? — не удержавшись, спросила Ида. Снова, острое до боли, накатило ощущение, что она совершенно ничего не знала об этом человеке. И по-прежнему не знает. Кроме того, что он погиб, когда должна была погибнуть она. Ей ответила та самая блондинка в зеленом, что увидела ее первой. У девушки на щеках играл настолько яркий румянец, что это было заметно даже в полумраке.
— Дериан обожал находить песни, которые уже никто не помнит! — улыбнулась она. — Это могла быть только мелодия, а иногда — просто слова. Дериан порой целые недели тратил, чтобы воссоздать из них единое целое.
— Но в тот раз ему повезло, — продолжил за нее Гий. — Лоу нашел сразу и ноты, и текст. И оставалось только сыграть ее, — парень тронул пальцами струны цитры, те отозвались на прикосновение, и на этот раз зазвучавшая мелодия не была ни тихой, ни легкой. Какой-то странный глубокий ритм заставил сердце Иды остановиться на мгновение, а в следующую секунду забиться уже в унисон с ним.