Страница 8 из 14
Отгорела луговая бязь
Где кряхтит осина, надломясь,
Лепестками маков облетелых
Отгорела луговая бязь,
В буре полиняв осатанелой.
Каждому на свете времена,
И нутро меняется любого.
Не минул распятия и я
Под прохладой дуба векового.
Здесь, из те'ни наблюдая луг,
В мареве июля жёлто-белом
Озарение пронзило вдруг,
Будто суждено мне стать поэтом.
Заприметя, что роняя цвет,
Луговая роспись обрыжела,
За бесценок о'тдав много лет,
Сердце обрело иное дело.
Обрело, в удачу медный грош
Предложив за новое значенье.
Про себя сказалось: – Малый, что ж…
Время показать своё уменье.
И макнув перо в чернильный плен,
Замахнулся разом на святое,
Ради лишь признания взамен
В лепестках пропащего покоя.
И сгорел, как луговая бязь
Отгорела маком облетелым,
И, как та осина надломясь
На ветру, лишь взвыл осатанело.
Не завлёк удачи жалкий грош
(На бесценок не сменять богатства).
Погорюнился чуток, и молвил: – Что ж,
Может быть не стоило и браться?
2015г.
Я – поэт
Я – поэт! Ни многое ни малость
В злую прихоть чувственный поэт.
Всё моё величие и жалость –
В чистых душах неприметный след.
А глубокий, что водою талой
В мартах режет панцирь ледяной,
Лишь в душе пропащей и усталой
Обретает долгий непокой.
В той, что раз заблудшею овцою
Угодила в искуса дурман,
Самой невозможною ценою
Оплативши пагубный обман.
Я пишу не тень переживаний,
А саднящих ран и сердца боль.
Потому так и не понят вами.
Потому и след невидим мой.
Но, беря перо для той, заблудшей,
Говорю с тревогой: – Не порань
Эту покалеченную душу,
А подай спасительную длань.
Ухватись ладонью, сжав до хруста.
Вызволи из цепких лап её,
Отдалив желание Прокруста
Напоить прощальным мумиём.
И когда излеченную душу
Встретишь в божьем храме у икон
Попроси прощения, а лучше
Сделай, чтоб тебя не видел он…
Я – поэт, и мне идти досталось
С ношею чужих душевных бед
За своё величие и жалость -
Исцелять порой печальный свет.
2016г.
Ты не моя
Ты не моя – такая свыше прихоть.
И, в стельку пьян, букет дарю не той,
Которая во снах приходит тихо
И душу трогает прохладною рукой.
Ах, эти редкие, недолгие касанья…
Как будто в сердце раскалённый прут
Исподтишка вонзает некто тайный,
Как в спину Цезаря клинок продажный Брут.
Несносна боль. За что такая мука?
Чем тяжек мой неотмолимый грех?
Ведь невиновного казнить довольно глупо,
В костре сжигая на глазах у всех.
Чем вызван гнев небес, не понимаю,
К чему несбыточным увенчано чело;
Не от того ли, что летаю я без стаи,
И что поэтом стать не повезло.
Ты не моя – наверное, я проклят.
В глазах давно освоилась зима.
Как жадно нищий подбирает с пола крохи,
Так я дурею голову сломя.
Придёт пора – послы иного мира
Сведут на исповедь к святому алтарю,
Где, в образа уставя взор остылый,
За чистый гнев скажу Творцу: – Благодарю.
2017г.
Снова
Пятнадцать лет растаяли, истлели:
Пятнадцать вёсен и пятнадцать зим…
У высохшей березы звонкой трелью