Сотня золотых ос

Разозлил.

Рихард ждал, когда и к нему придет злость. Он хотел ненавидеть, хотел метаться по кабинету и ломать мебель, но почему-то никак не получалось. Рихард неподвижно сидел за столом, а в голове звучали монотонные щелчки, будто Аби решал какую-то задачу на счетной машинке, только вот Аби молчал.

Ничего непоправимого не произошло. Пока не произошло. Нужно было выйти в сеть и проверить, как взрыв освещается в новостных конвентах.

Марш хотела просто взорвать башню, надеясь, что это ему навредит?

Вряд ли.

И что он может сделать? Если у нее есть какой-то план, она наверняка доведет его до конца, и он никак не сможет помешать. Порадовать Марш звонком или визитом? Чтобы она и над ним посмеялась?

Нет, конечно же нет.

Еще и Бесси впутала, до чего циничная дрянь. А значит, ее не жалко, ее подельников не жалко, и незачем оставлять таких людей позади. Незачем давать им шанс все испоганить. Марш Арто вот шансом воспользовалась.

А идея с записками все же хороша. Он тоже любил простые решения и преступления без преступлений.

Рихард медленно растер пальцами виски.

Сначала нужно придумать, что сказать родным Анни. До прибытия в Средний Эддаберг — а он обязательно туда приедет — Рихард забудет ее лицо. Забудет свои сентиментальные порывы, и как она обнимала его в ту злую, тревожную ночь, и как он нашел в ней короткое утешение.

Что сказать родным? Скажет, что отправил ее в Нижний Дабрин. Что ей нужно побыть в одиночестве, может, пройти еще какой-то курс.

— Аве Аби. Открой мне профиль Анни, — глухо скомандовал он. — Фотографию убери.

— Озвучить результаты? — угодливо поинтересовался Аби.

— Нет. Текстом. Увеличь шрифт, глаза болят.

Он равнодушно скользил взглядом по строчкам досье о девушке, которая ничего для него не значила и которую он никогда не знал.

— Внести изменения в карточку, — монотонно начал он. — Отметка об успешном прохождении лечения — удалить. Отметка о занятиях с пациенткой в профилях персонала — удалить. Отметка о заселении в комнату — удалить. Отметка «проходила общий оздоровительный курс» — поставить…

Рихард отдавал команды не задумываясь. Это была не первая пациентка-призрак центра «Сад-за-оградой». Марш Арто когда-то тоже «прошла общий оздоровительный курс». Комплекс услуг по социальной страховке, ни к чему не обязывающий ни пациента, ни врачей. Не нужно жить в центре, соблюдать рекомендации и находиться под наблюдением. Как будто Анни просто ходила на какие-то процедуры, а потом возвращалась домой.

— Графа «социальная напряженность» — очистить… шкала… как она, «степень опасности»? Да и хрен с ней, как она там называется — обнулить…

Вообще-то этим должны были заниматься карабинеры, но «Сад» давно получил свою лицензию и мог определять, кто из выпускников представляет опасность для общества, а кто нет. Теперь Анни с ее рейтингом просто затеряется в конце списков, и никто о ней не вспомнит. И родные не смогут ее найти.

— Профили в сетях — отметить как «приватные»… доступы к карточкам — закрыть для всех, кроме… для всех.

Вряд ли они будут искать, скорее порадуются, что за нее больше не приходит штрафов. А если и будут — какое дело Рихарду, он будет в Среднем Эддаберге, оттуда не депортируют и никто за прошлые грехи его судить не станет.

Но Рихарду нужно было уехать. Что задумала Марш Арто?

Он точно знал, как сделать так, чтобы это потеряло всякое значение.

И знал, кто ему поможет.

— Входящий вызов от Тодерика Ло, — осторожно доложил Аби.

— Передай этому козлу, что если он хочет, чтобы я разгреб это дерьмо и никого не забрызгало — пусть засунет язык в жопу и посидит хоть пять минут! — рявкнул Рихард. Потом пробежался глазами по строчкам составленного Аби ответа: — Уважаемый… в данный момент не могу уделить должного внимания… в дальнейшем мы обязательно обсудим возможные разногласия… с безграничным уважением… убери безграничное уважение и можешь отправлять. И вызови аэрокэб к главным воротам. Укажи, что поедем за город.

…

Даже если бы Рихард никогда не ездил к Императорским катакомбам, он легко нашел бы их по плесневелой вони, сочащейся из скрытых вытяжек. Респиратор не спасал, но сейчас Рихарду не было до запаха никакого дела — он чувствует его в последний раз.

Точно, в последний. Если сорвется переезд в Средний Эддаберг — он поедет к Марш Арто и своими руками ее удавит прежде, чем ему успеют обнулить рейтинг. Рихард брел по темным коридорам, стараясь не задевать плечами влажную каменную кладку, открывал двери универсальной карточкой, которую ему выдал Ренцо, а в голове не было ни одной мысли. Это славно, Рихард уже все решил и совсем не хотел об этом думать.

Стравки должны быть в самом разгаре. Это хорошо, значит, Ренцо не придется долго искать.

Он давно здесь не был. Рихард вообще не любил встречаться с бывшими выпускниками, особенно с теми, чья деятельность классифицировалась как «на грани законного», но иногда приходилось вспоминать старые связи. Иногда Рихарду нужен был контрафактный алкоголь на «подарки», а несколько раз ему требовались дефицитные лекарства, которых даже с его рейтингом было не достать.

Дважды ему нужно было совершить незаконную манипуляцию с профилями выпускников. Последний раз он обращался к Ренцо, когда ему потребовалось подчистить профиль Марш Арто. Рихард поставил нужные отметки, очистил кэш и потер упоминания в отчетах, но Ренцо нашел почти сотню косвенных упоминаний, которые могли его выдать. Теперь Рихарду нужно было проверить профиль Анни. И сделать кое-что еще.

Он открыл последнюю дверь, и в респиратор хлынул густой отфильтрованный воздух подземных залов.

Когда Рихард был здесь в прошлый раз, в первом зале стояла клетка, в которой держали лабора с оцифрованным сознанием. Ренцо утверждал, что привез его из среднего Эддаберга, из списанной партии, и очень им гордился. Теперь вместо клетки напротив двери стоял белый постамент, на который зачем-то водрузили кучу искореженного металла. Рихард стянул защитные очки и пригляделся.

Ничего непонятно. Что-то черное поверх чего-то белого, если вот так повернуть голову — как будто осьминог держит человека.

— Господин Гершелл, как мы безмерно, непередаваемо…

— Избавь меня, Бэл, — попросил Рихард, не оборачиваясь на голос.

Бэл когда-то тоже проходил программу в «Саду». Хороший был парень, беспроблемный, и выпускной эфир замечательный сделал — уместно шутил и вовремя, без подсказок корчил покаянные мины. Рихард рекомендовал ему набрать вес, чтобы усилить впечатление добродушного юмориста, и, кажется, Бэл совету следовал очень старательно.

Но сейчас шуточки были последним, чего хотелось Рихарду.

— Понял, — покладисто ответил Бэл. — Вы Стравки посмотреть?

— Я к Ренцо. Найди его, скажи у меня срочное дело.

— Он занят, — Бэл так искренне расстроился, что если бы Рихард не репетировал с ним вот это самое лицо — обязательно бы поверил. — Нам собак привезли, он снимает стравку…

— Бэл, мне совершенно… насрать, — устало сказал он. — Проводи меня в переговорную, распорядись, чтобы принесли чай и приведи мне Ренцо. Скажи ему взять пустые карточки для снятия данных и ключи для взлома профиля.

— Понял, — повторил Бэл, но теперь голос стал глухим. — Проходите…

Во втором зале Рихард начал снимать защитный крем универсальной салфеткой, чтобы только не смотреть по сторонам. На Стравках у него всегда обострялась мизантропия — он никогда не мог добиться такой бурной реакции даже самым изысканно подстроенным скандалом. Может, ему стоило всю жизнь ловить собак за городом и делать рейтинги на трансляциях.

Может. Только он поедет в Средний Эддаберг, а Ренцо, даже если накопит такой же рейтинг — никогда. Там смотрели на «чистоту» значений. Рихард был честным тружеником с безупречной репутацией и комиссия одобрила его кандидатуру. Именно поэтому сейчас его профиль был временно переключен на анонимный, а браслет и микрофон Аби были затянуты черной глушащей пленкой. План Рихарда в шкале законности был слишком далеко от допустимых значений, Аби мог начать запись или даже отправить репорт самовольно.