Страница 23 из 27
– Ты что, не любила его? – неожиданно для Лены спросил Свиридов.
– Кого? – остановилась на полуслове и не поняла его Лена.
– Ты имеешь в виду Валентина? Того, с которым я жила? – после некоторого молчанья спросила она. – Наверное, любила… Только вспомнить его лицо теперь не могу, да его самого – тоже… А ты что, уже путешествуешь по моей памяти?
– Да, Леночка.
Лена опустила глаза, покраснела, но потом храбро посмотрела ему в глаза.
– И что нового ты узнал? Или что такого, чего бы ты не хотел знать обо мне?
– Ну, во-первых, я не узнал ничего принципиально нового. А те подробности, которые мне теперь известны, уж можешь мне поверить, никак не повредят нашим с тобой отношениям.
– Теперь ты знаешь, что я тебя люблю… Почти так же, как Сашу…
– Я очень благодарен тебе за это, потому что ты мне тоже очень дорога и близка.
– Это хорошо, – она склонилась к нему и положила голову на его плечо. – Ты иногда целуй меня, ладно? Мне это нужно…
– И, во-вторых, на свете не существует такой вещи, узнав которую я бы стал к тебе хуже относится.
– Спасибо тебе…
– Если ты можешь сейчас, то ответь мне на несколько вопросов.
– Давай…
– Ты чувствовала что-нибудь?
– Абсолютно ничего.
– Ты вспоминала кого-нибудь?
– Нет, я же рассказывала тебе о Шабалдине и Дормидонтове.
– Вот сейчас я вхожу в твое информационное поле. Что ты чувствуешь?
– Да ничего.
– Попробуй заблокировать передачу информации.
– Заблокировала. Ну и что?
– Ничего, просто чуть хуже идет передача. Какого цвета обои были в вашей с Валентином комнате?
– Ну… ей богу, не помню… Нет, не могу вспомнить.
– Ладно, кончим, я устал. Эти путешествия – не такая уж простая штука.
– А ты расскажешь мне, что ты там нашел? Хотя бы в общих чертах?
– Так я же наскоком, фрагментарно. Мне же надо было выяснить возможности, а не узнать что-либо. Поэтому я ничего связного и не вынес из твоей памяти, – слукавил Свиридов.
Потом, когда Лена ушла, Свиридов вкратце рассказал Эткину о эксперименте.
– Войдя в информационное поле Лены, я из него легко перешел в информационное поле Баранова, из его поля в поле Потаповича, из поля Потаповича в поле Долгополовой, а оттуда в поле Свиридова А.И. Здесь уже разобрать было что-нибудь трудно. Тогда я вернулся и вошел в свое собственное поле из поля Карцевой – пошел нормальный съем информации. Из поля Карцевой я входил и в ваше поле, Израиль Моиссевич, но решил, что напрямую будет проще. Но не сейчас. Интересным было то, что я получил информацию о цвете обоев в комнате Лены много лет назад, а она вспомнить цвет не может.
– Когда придешь?
– Постараюсь завтра. Но попозже.
– Иди. Я думать буду.
ПЕРВОЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ СВИРИДОВА и ЛОПАТКИНА
В столовой вечером собрались не только те, кто обычно встречал приезжавших, но и все свободные сотрудники – народ откуда-то проведал, что предстоит что-то интересное.
На возвышении стояли два стула – к одному была прислонена гитара Свиридова, а на другом сиял перламутром роскошный аккордеон, накрытый бархоткой.
Свиридов и Лопаткин поднялись на возвышение, Лопаткин нежно погладил и бережно поднял аккордеон.
Он нажал клавишу и Свиридов подстроил гитару.
Они играли что-то знакомое, но играли, перескакивая с одной мелодии на другую, как бы разминаясь. Лопаткин упивался возможностями своего инструмента и без устали переключал регистры.
Дормидонтов несколько отвык от мысленных контактов и не сразу понял, что между Свиридовым, Лопаткиным и Мальчиком существует какой-то особый контакт передачи музыкальной информации. Они играли – но Мальчик то ведь не играл! – они творили музыку вместе!
Вот они кончили играть, кто-то – кажется Лопаткин – «подумал» мелодию, Свиридов и Мальчик подстроились… И полилась песня – тихая, медленная, застенчивая.
А ты помнишь тот сказочный сон,
Позабыт он тобой или нет -
Плыл над полем малиновый звон,
Занимался малиновый свет.
Свиридов обращался к Тоне, он с ней разговаривал.
Ягода малина нас к себе манила,
Ягода малина летом в гости звала,
Как сверкали эти искры на рассвете,
Ах, какою сладкой малина была!
Гитара и аккордеон выводили мелодию то вдвоем, слитно, то делили ее на двоих и солировали.
Женщины, что пришли с офицерами спецотряда, тихонько подпевали, стараясь не помешать Свиридову.
Тихо лес шелестел колдовской,
Лишь для нас пели в нем соловьи,
И малиной спелой лесной
Пахли теплые губы твои.
Свиридов пел вполголоса, но его было слышно по всему залу без микрофона, и какая-то колдовская сила заставляла всех представить себе и волшебный с проплешинами солнечного света лес, и теплый ветерок, и опьяняющий запах малины на любимых губах…
Ты мне слово одно подари,
Над которым не властны века,
И пускай от сиянья зари
Вновь малиновой станет река.
Тут уже все подхватили в голос, и довольно дружно, а Свиридов и Лопаткин продолжали и продолжали мелодию, и первыми вышли в круг танцевать Тоня с Гришей, а уж за ними потянулись и другие пары.
Ягода малина нас к себе манила,
Ягода малина летом в гости звала,
Как сверкали эти искры на рассвете,
Ах, какою сладкой малина была!
Но тут Мальчик крикнул «приехали» и выбежал из зала.
ТОНЯ ЖДАЛА СВИРИДОВА
В этот вечер среди приехавших не было людей в штатском – прилетели офицеры штаба и два офицера из спецотряда. «Своих» увел Гнедаш, а «своих» – Воложанин.
Лопаткин продолжал наслаждаться аккордеоном и радовать слушателей, а Свиридов увел Тоню гулять.
– Как хорошо, Толенька! – Тоня крепко ухватила Свиридова под руку и прижалась к нему. – Смотри-ка, мы не одиноки…
На дорожке виднелась парочка, медленно прогуливающаяся в свете фонарей, вдали – другая.
– Кулигин и Ложникова, – определил Свиридов.
– Ты знаешь, а они уже с переселения как-то вместе… Несколько пар…
– Ну и молодцы. И что гуляют – молодцы…
– Ты знаешь, а я им не завидую…
– Ну и правильно… Чего нам с тобой им завидовать? Пусть они нам завидуют!
– Толя, ну увидят же! Что подумают?
– Пусть позавидуют!…
– Ты так пел сегодня – все на меня смотрели… И потом смотрели, когда мы с Гришей танцевать пошли… Надо танцы устраивать – застоялись…
– Завтра. Завтра первый выход Владислава. Он все устраивает – звук, подбор мелодий. С Мальчиком, конечно. Не озябла?
– Нет. Но пойдем лучше домой, посидим просто так…
Домой – а теперь домом была эта «распашонка», трехкомнатный номер на четвертом этаже 401 корпуса в неизвестном городе под названием «Солнечный», в городе, где никогда не бывает солнца и еще много чего…
Гриша уже спал, и они тихонько устроились на диване. Тоня поставила на низкий столик рюмки и пузатую бутылку с коньяком и забралась на диван с ногами. Они просто сидели, потягивая коньяк из тонких рюмок, и молчали. И все равно им было хорошо рядом друг с другом.
НА УСТАНОВКУ. А НАМ МОЖНО НА УСТАНОВКУ?
– Папа, а нам можно с тобой сегодня на установку поехать?
– Можно.
– Ура! Тоня, собирайся.
К намеченному времени в холле 401 корпуса было уже тесно, ждали Свиридова.
Женщины – а их было большинство – оживленно обсуждали рукописный плакат, приколотый около двери «Сегодня праздник у девчат, сегодня будут танцы! 20.00».
Но когда Свиридов появился, оказалось, что машин на всех не хватит, а телефоны в холле и на первом этаже не работает – прокладывают дополнительную линию и старую отключили.