Клад

Мигель ДЕЛИБЕС

КЛАД

Моему сыну Герману и всем, кто посвящает свою жизнь изучению наших корней

1

Он весь погрузился в чтение, и пронзительный телефонный звонок напугал его. Вяло, будто только что проснувшись, снял он трубку: голубые глаза, всегда грустные и мечтательные, обрели теперь и вовсе отсутствующее выражение.

– Да, – поеживаясь, сказал он. Соображал он с трудом, голос помощника генерального директора, искаженный телефоном, звучал к тому же резко, неприятно, и Херонимо, перебирая ручки и карандаши в стаканчике, с трудом улавливал смысл его слов,

– Клад? – скептически спросил он. Его равнодушие разозлило помощника генерального директора, голос того, и так-то плохо уловимый, зазвучал от раздражения еще пронзительней и невнятней. Херонимо нетерпеливо дернул головой, выхватил из стаканчика красную ручку и прикусил кончик.

– Да-да. Прекрасно тебя слышу… Но имей в виду, в одиннадцать у меня занятия… Если тебе все равно, то, может, в час?

Херонимо казался рассерженным. Он сунул ручку обратно в стаканчик и принялся постукивать ею о дно.

– Пако, я ночью вернулся из Альмерии, – сказал он, сдерживая раздражение. – Пойми меня… Все время на колесах… Даже не видел Гагу… Подумай сам… Ты же ее знаешь…

Едва различимый голос в трубке зазвучал властно и требовательно.

– Хорошо, хорошо, – отозвался Херонимо. – Буду через час. Раньше? Крылья ж не вырастут… Кто-нибудь должен, Пако, подменить меня на занятиях… надо собраться, предупредить Нарсисо… дай мне время… Ладно, поеду на машине…

Он повесил трубку, закрыл лицо руками и посидел так несколько секунд, придавливая пальцами болевшие глазные яблоки. Потом снова снял трубку и набрал номер. Голос стал нежным, ласковым.

– Гага? Да, я, Херонимо… Все в порядке… То есть не совсем все… есть новость… Точно, другая неожиданная поездка… Мне очень жаль, малышка, только я не виноват… Не говори ерунды… Срочная, конечно… Нет, отложить нельзя… Клад, по-видимому… Точнее сказать не могу, сам не знаю… Это все фокусы Пако, распоряжается-то он… Думаю, дня два-три… А что мне, по-твоему, остается делать? Это моя работа, Гага, ты должна понять… Мне очень жаль… Вернусь, поговорим спокойно… Ладно, ладно… Позвоню, как вернусь… Целую.

Херонимо повесил трубку и встал; сложил стопкой журналы, которые проглядывал, и сунул пакетик мятных конфет в карман куртки, висевшей на стуле. Открыл дверь в соседнюю комнату – плечистый молодой человек с бледным лицом, окаймленным волнистой бородкой, поднял на него задумчивые черные глаза:

– Ну, что теперь тебя грызет?

– Да все то же, – ответил Херонимо. – Опять надо ехать. Кажется, в Гамонесе нашли клад. На холме. Дошло? В Сегундас-Коготас, как назвал это место наш милый Полковник. Отчаливаем с Пако через час,

Молодой человек с волнистой бородкой подпер кулаком правую щеку.

– А разве на этом холме еще не копали?

Херонимо покачал головой.

– Яйца выеденного не стоят такие поиски. – И он пошел к дверям в коридор, – Да, вот еще что, Нарсисо, – добавил он. – Пако ждет меня, а ты знаешь, как с ним иметь дело. Передай Маноло, пусть проведет занятие за меня. Скажи ему: мегалиты, он поймет.

На улице Херонимо остановился в нерешительности. Никогда он не помнил, куда поставил машину, В конце концов пересек проспект, прошел метров двести вперед и остановился у серого, заляпанного грязью «ритмо». Открывая дверцу, выругался сквозь зубы. Проехал мимо факультета, объехал вокруг площади и притормозил у своего дома. Чемоданчик, еще не разобранный, стоял, как он его оставил накануне, на столе. Херонимо схватил чемоданчик; проходя через вестибюль, он вытащил из ящика два письма, какие-то бланки – и бегом к машине.

Пако ждал на лестнице Главного управления, потрепанный черный портфель стоял на площадке. Он махал рукой, чтобы привлечь внимание Херонимо, хотя в этом не было никакой необходимости, и, едва машина остановилась, подхватил портфель, распахнул дверцу и уселся.

– Ну что? – спросил он, как обычно,

– Это я у тебя должен спросить, – отозвался Херонимо.

Помощник генерального директора швырнул портфель на заднее сиденье, устроился поудобнее и приладил ремень безопасности, Он старался казаться спокойным, но движения его были нервными, торопливыми, неконтролируемыми…

– Поехали, – сказал он, – Паблито нас ждет. Находку он положил в банк. Вообрази себе, семь килограмм серебра и полтора золота в деревеньке, где и пятидесяти домов не наберется. Голова кругом идет!

Херонимо решительно вел машину к автостраде. Время от времени помощник генерального директора отрывал свой жирный зад от сиденья и большим пальцем оттягивал ремень безопасности. За толстыми стеклами очков глаза его казались крошечными и невыразительными.

– Паблито позвонил вчера вечером из Вальядолида, – продолжал он. – Дело не очень ясное, но как будто придется выплачивать компенсацию за находку. Один тип обнаружил клад на огнезащитной полосе. По его словам, он наткнулся на кувшин случайно, только знаешь, я в эту историю ни вот столечко не верю. Этот тип ходил с детектором. А как докажешь?

Он поправил очки и искоса поглядел на Херонимо.

– Дело, знаешь, кажется, не пустяковое. Никогда не видел я Паблито таким обалдевшим. Говорит, там дюжинами подвески, браслеты, застежки первого века до Рождества Христова. Ничего себе находочка! Этот тип, конечно, с ним. Некий дон Лино из Побладура-де-Анта. Видать, хитрюга, – засмеялся он. – Обнаружил клад в прошлую среду – понятно? – но молчал, рта не раскрывал до вчерашнего дня, когда неизвестно почему струхнул и позвонил Паблито. Вроде бы Паблито с ним знаком. Этот самый дон Лино хотел промолчать, но подумал как следует и в последнюю минуту струхнул. Паблито, естественно, утверждает, что находка случайная, но я ни секунды в это не верю. Ходил с детектором, меня не переубедят. Чересчур уж исхоженное место, невозможно поверить, будто кувшин был почти на поверхности и никто его до этих пор не разглядел.

Херонимо гнал машину по левой полосе. Вытащил машинально из пакетика леденец и сунул в рот. Множество машин непрерывным потоком мчалось по шоссе. Херонимо не отрывал от дороги печального взгляда голубых глаз. На губах его появилась слабая улыбка, словно он что-то вспомнил.

– Бедный дон Вирхилио! – сказал он, посасывая леденец. – Вот бы порадовался находке! Сегундас-Коготас, так он окрестил это место, целых полвека было его хобби. Ты же помнишь. Но надо признать, что опубликованная им статья об этих местах – хоть и наивная, но все же работа серьезная, добросовестная.

Херонимо помолчал, но улыбка еще не сошла с его губ, когда он снова заговорил.

– Великий человек был Полковник! Ревниво стерег свое добро, каждый камень здесь знал, не обо всем рассказывал, знал, где ему сапог жмет! Помню, когда мы с ним познакомились, шел дождь, а он мне все показывал опоясывающие стены и каменные глыбы с большей гордостью, чем постройки в своей усадьбе.

Херонимо начал было обгонять шедший впереди желтый «ситроен», но тот как раз в этот момент взял влево, обходя старый, разболтанный «сеат». Пришлось резко затормозить и вернуться в правый ряд.

– Слушай, поосторожнее!

– Этот тип обязан был меня пропустить.

Помощник генерального директора отстегнул ремень безопасности, с трудом дотянулся до приборной доски и включил радио. Услышал музыку и выключил.

– Новости уже пропустили, – сказал он. Посмотрел на часы: – Двенадцать десять. Если все будет хорошо, в половине третьего будем у Паблито, – засмеялся он, – Он сейчас что твой кисель. Никогда его таким не видел. Твердит, что это сокровища доримской эпохи, безусловно кельтиберские изделия из золота и серебра. А какого дьявола еще он ожидал найти на этом холме?

Помощник генерального директора вопрошающе смотрел на Херонимо близорукими глазками, глубоко-глубоко утонувшими за стеклами очков.